№5, 2017/Полемика

Русская революция в мемуарах и письмах О. Фрейденберг

Ольга Михайловна Фрейденберг (1890-1955) известна как литературовед, теоретик мифа, автор «Поэтики сюжета и жанра», изъятой после издания в 1936 году из продажи, и большого числа не опубликованных при жизни научных трудов, получивших признание после смерти автора. Ее книги вошли в программы университетов, а переписка с двоюродным братом Борисом Пастернаком, охватывающая всю взрослую жизнь корреспондентов, переведена на множество языков1.

В какой-то мере в научных трудах и, несомненно, в письмах к брату О. Фрейденберг обнаружила заметный литературный дар. Читателю могут быть известны образцы не только ее эпистолярной, но и мемуарной прозы. Во второй половине жизни Фрейденберг написала добрых четыре тома воспоминаний (34 тетради разного объема), фрагменты которых публиковались сначала в «тамиздате», а с 1990-х и на родине2. В издания переписки с Пастернаком также вошли в качестве комментария и заполнения лакун мемуарные фрагменты.

Описываются в воспоминаниях и впечатления революционного года, которые мы здесь публикуем. Фрейденберг цитирует в них письмо подруге, написанное непосредственно во время событий. Не так давно письма Фрейденберг к Марку Семеновичу Лившицу, другу ее юности, любезно передала в архив О. Фрейденберг его дочь Ирина. Этот обширный эпистолярий — примерно с 1911 по 1922 год — включает и письма 1917 года, посланные на фронт (Лившиц был военным хирургом)3. У нас есть тем самым возможность сравнить тексты, современные событиям, с воспоминаниями, написанными спустя 22-23 года, и с оценкой революции в тех же воспоминаниях, отделенных от первых тетрадей еще 10 или 11 годами. Итак, три точки на хронологической оси, в которых современник тех знаменательных событий их описывает и оценивает: 1917, 1939-1940, 1947-1948.

Германская война застала Фрейденберг в Швеции; преодолевая большие препятствия, она воротилась в Петербург и с октября 1914 года стала работать сестрой милосердия сначала в лазарете, организованном при частной гимназии, где сестрами были выпускницы и ее одноклассницы. Никакого медицинского образования, даже самого начального, она не имела, навыков перевязывать раненых у нее не было, и она не стремилась, как, например, царевны, быть хирургической сестрой. Ее обязанности были скорее в области социальной и культурной работы среди раненых. Видимо, деревенские мужики очень нуждались в столице в подобной опеке, они ходили с Фрейденберг и в церковь, и в театр, делали совместные фотографии и — что самое удивительное — десятилетия спустя бывшие солдаты писали «барышне Ольге Михайловне» на Грибоедовский канал письма о своей горькой деревенской жизни, бедности, бедствиях, вдовстве. Она легко общалась с людьми иных классов, а георгиевский кавалер Ермолай Калистратович Береснев, как показывают его фотокарточки, мужик свирепого облика с закрученными усами, вызывал ее уважение демократической гордыней, которой и сама она чужда не была.

Она была свободомыслящим человеком. То, что было для других вековой традицией, для Фрейденберг — личным поступком. Она ходила с солдатами в церковь, стояла на службе, хотя крещена не была, напротив, в свое время восстала против намерения своего обожаемого отца крестить всю семью ради доступа к образованию и снятия многих других ограничений. Это казалось ей унизительным, несмотря на то что от иудаизма и иудейской традиции на практике отошли уже ее родители. Уроки Закона Божьего в гимназии она посещала добровольно, обязана не была, слушала богословские лекции Рубена Орбели. Ее мысли и высказывания о Боге ни в какие догматы не укладывались, она имела собственные представления о божественном. В вере и в политике, как ни разнятся эти сферы, она оставалась привержена тому, что при советском режиме назовут «абстрактным гуманизмом», тому, что она сама с оглядкой уже на советскую фразеологию, назовет суждением «по-обывательски»: она не хотела видеть «величия крупной эпохи», если за нее заплачено миллионами жизней.

В 1917 году Фрейденберг не была еще ни ученым, ни тем более университетским профессором, а была она барышней, окончившей только гимназию, несколько лет путешествовавшей по Европе, изучая языки, и жившей в родительском доме. Она не имела профессии; после окончания гимназии работала время от времени домашней учительницей, но не могла выносить отношения к себе как к прислуге. Потом — фальцовщицей в типографии отца, но для физической работы была слаба здоровьем. У нее не было семейных обязанностей, гимназия была уже далеко, а в Петроградский университет она поступит — сначала вольнослушателем — осенью 1917 года.

Фрейденберг была человеком Февраля и человеком Петербурга. События между революциями, как, впрочем, и до и после, шли с огромной скоростью. Февраль дал упоение свободой, ощущение гигантского стихийного движения: «Огромное царство — степи, леса и горы — все устремлялось к перевороту». Эти слова напоминают о том, как писал о революционных событиях Борис Пастернак и в стихах лета 1917 года, и позже, вспоминая это лето, уже после смерти сестры: «…вместе с людьми митинговали и ораторствовали дороги, деревья и звезды. Воздух из конца в конец был охвачен горячим тысячеверстным вдохновением» [Пастернак: 532].

Конечно, «барышня» увлекалась Керенским, слухами о Вырубовой и Сухомлинове, мучительно переживала поражения русской армии и чувствовала вместе с ранеными и священниками расползание России. А Марк Лившиц просил ее писать ему в действующую армию о том, что происходит в столице. Она же стремилась встать над фактами и понять содержание происходящего: «События летят, события духа же предваряют все, что еще вероятно <…>

  1. Укажем только первое и последнее издания по-русски: [Борис…], [Пастернак, Фрейденберг].[]
  2. [Фрейденберг 1986], [Фрейденберг 1987], [Фрейденберг 1991].
    В настоящее время воспоминания хранятся в архиве Гуверовского
    института в коллекции семьи Пастернаков (Hoover Institution Archives. Pasternak Family Papers)[]
  3. Здесь и далее мы ссылаемся на публикацию: [Четыре…].
    подробнее об архиве см.: [Костенко] []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №5, 2017

Литература

Борис Пастернак. Переписка с Ольгой Фрейденберг / Под ред. и с коммент. Э. Моссмана. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1981.

Из семейной переписки Пастернаков. Письма О. М. и А. О. Фрейденберг к родным в Германии / Публ. Н. Костенко и Л. Флейшмана // Новое о Пастернаках: материалы Пастернаковской конференции 2015 года в Стэнфорде / Под ред. Лазаря Флейшмана. М.: Азбуковник, 2017. С. 6 -155.

Костенко Н. Ю. «Я не нуждаюсь ни в современниках, ни в историографах»: история архива Ольги Фрейденберг // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2017. № 4. С. 117-127.

Пастернак Б. Люди и положения [ранняя редакция] // Пастернак Б. Полн. cобр. соч. с прил. в 11 тт. Т. 3. М.: Слово, 2004. C. 531-534.

Пастернак Б. Л., Фрейденберг О. М. Пожизненная привязанность: переписка с О. М. Фрейденберг / Cост., вступл. и примеч. Е. В. и Е. Б. Пастернаков. М.: Арт-Флекс, 2000.

Фрейденберг О. М. Пробег жизни. Ч. 2. Венок из укропа. Тетрадь 4, гл. 8 // Hoover Institution Archives. Pasternak Family Papers. Box 155. Folder 5.

Фрейденберг О. М. Будет ли московский Нюрнберг? (из записок 1946-1948) / Публ. Ю. М. Каган // Синтаксис (Париж). 1986. № 16. С. 149-163.

Фрейденберг О. М. Осада человека / Публ. К. Невельского // Минувшее: исторический альманах. Вып. 3. Paris: Atheneum, 1987. С. 9-44.

Фрейденберг О. М. Университетские годы / Публ. и коммент. Н. В. Брагинской // Человек. 1991. Вып. 3. С. 145-156.

Четыре письма О. М. Фрейденберг / Публ., вступ. заметка и примеч. Н. Ю. Костенко // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2017. № 4. С. 141-151.

Цитировать

Брагинская, Н.В. Русская революция в мемуарах и письмах О. Фрейденберг / Н.В. Брагинская // Вопросы литературы. - 2017 - №5. - C. 9-20
Копировать