№9, 1979/Обзоры и рецензии

Русская литература и женская эмансипация

Dr. Carolina De Маеgd-Soep, The Emancipation of Women in Russian Literature and Society. A contribution to the knowledge of the Russian Society during tre 1860’s, Ghent State University, 1978, 402 p.

Тема, предложенная бельгийской исследовательницей, на первый взгляд не является новостью для нашего литературоведения. Однако достаточно просмотреть библиографию по эпохе 60-х годов, чтобы убедиться в отсутствии специальной монографии, посвященной данной проблеме. Это, конечно, не означает, что тема женской эмансипации в русской литературе прошлого века не рассматривалась советскими учеными, однако, как правило, она присутствовала лишь в контексте иных тем и проблем. Это заставляет с большим вниманием подойти к исследованию, предлагающему не использованный ранее ракурс в анализе эпохи.

Феминистское движение на Западе сегодня переживает новый подъем: сотни книг и статей, разрабатывающих проблемы феминизма (от социальных до сексуальных), выходят ежегодно. Понятен и интерес к истории феминистского движения в разных странах и регионах. Видимо, появление книги Каролины де Мэгд-Соеп в какой-то степени объясняется этой причиною. Однако, в отличие от собственно феминистских книг, рецензируемая работа целиком находится в рамках литературоведческой науки, я бы даже сказал, строго академического литературоведения: это не история феминизма в России, а проблема эмансипации женщин как тема русской литературы. Автор не делает никаких сенсационных открытий, но сам поворот известного вроде бы материала, специфический угол зрения позволяют подобрать и суммировать факты, не всегда попадавшие в круг интересов наших литературоведов. Вместе с тем осмысление, анализ этих фактов, на наш взгляд, необходимы для более широкого и полного представления об общественно – литературных процессах в России прошлого века.

Удачным и плодотворным представляется сам принцип анализа проблемы, избранный исследовательницей. Поскольку тема женской эмансипации есть тема социальная, даже социологическая, необходим широкий общественный фон, анализ реально протекавших в обществе процессов, и только после такого анализа возможно обращаться к отображению этих процессов в литературе.. Автор так и поступает. Книга делится на две части; первая часть – меньшая по объему, но не по значению – посвящена обсуждению реальных проблем женской эмансипации, тому, как эти проблемы ставились и решались в реальной общественной жизни. Но следует сразу отметить, что при анализе этих процессов автор обращается к прессе той поры, к публицистам и писателям, и перед нами мелькают знакомые имена: Чернышевский, Писарев, М. Михайлов, В. Слепцов и т. д. Это обстоятельство подкрепляет основной тезис автора о тесной связи в России общественного движения с литературой, о том, что при царизме литература «была практически единственным каналом для проведения новых идей. Вот почему так много русских молодых людей пыталось строить новые формы жизни под влиянием литературы» (стр. 11).

Эмансипация в семье, право на профессиональную работу, право на высшее образование, проблема эмансипации чувств, личности женщины, равноправия мужчин и женщин – вот общественные проблемы, рассматриваемые автором. Говоря о борьбе передовой публицистики за женское равноправие, автор справедливо подчеркивает наличие разных подходов к этой проблеме. Например, Михайлов говорил, что «совершенная реорганизация общества невозможна без изменения его базиса: семьи. Все же не все радикалы были согласны с этими взглядами, Чернышевский, Добролюбов, Писарев и Слепцов рассматривали женский вопрос только как один из многих социальных вопросов, которые должны решаться все вместе» (стр. 44). Второй подход, как нам представляется, более характерен для русской общественной мысли, полагавшей, что поэтапное разрешение всех вопросов невозможно. Это не случайно, ибо в отличие от Западной Европы (с ее сравнительно постепенным развитием) в России капитализм появился, когда передовым русским мыслителям были уже ясны его теневые стороны, поэтому выступали они сразу и против бюрократически-крепостнических стеснений, и против капитализма одновременно. Поэтому проблема женского равноправия, как проблема все-таки сравнительно развитого буржуазного общества, не могла решаться изолированно от ликвидации последствий крепостничества, – скажем, элементарной неграмотности, в которую были погружены минимум 90 процентов всего российского населения, как мужчин, так и женщин.

Автор показывает, что феминистское движение развивалось прежде всего в высших и так называемых привилегированных классах русского общества, поскольку его проблемы в основе своей пока что были чужды народу, боровшемуся не за право на цивилизованную жизнь, а за самое существование, народу, который лишь недавно приобрел элементарные права человеческого существа: право не считаться вещью, пригодной для продажи. Показательны в этом смысле рассуждения автора о борьбе за равноправие в труде для женщин. Так, «для женщины привилегированных классов профессиональная активность в первую очередь означала интеллектуальную работу. Но такую работу вообще было нелегко найти в России. Там было, конечно, много ручной работы… Но… трудности найти подходящую интеллектуальную работу в аграрной и экономически едва развитой стране были огромны. Даже мужчина из интеллигентного слоя сталкивался с проблемой применения своих сил» (стр. 51). Как мы понимаем, для крестьянства с его каждодневным, тяжелым, изнурительным трудом, где женщина работала наравне с мужчиной, такая проблема по существу не стояла.

Однако проблема феминизма, трудности феминистского движения лишь на первый взгляд затрагивали только высшие и грамотные слои русского общества. Дело в том (и дальше это становится ясно, особенно, когда автор начинает говорить о литературных героинях русских писателей), что собственно феминистские проблемы были в России как бы первой ступенью для включения женщин из интеллигентного слоя в революционную борьбу. Все эти курсистки, первые женщины – врачи, медсестры («акушерки» в антинигилистической литературе), устроительницы земских школ и больниц – все они, по сути дела, рассматривали свою деятельность как оппозиционную самодержавному государству. Не случайно русские писатели-демократы столько сил отдали борьбе за женскую эмансипацию.

Вместе с тем мне кажется, что исследовательница несколько упрощает процесс взаимодействия литературы и жизни, когда замечает, что «даже прежде, чем реальная женщина могла воплотить свей идеалы в жизнь, русские авторы уже изображали такие явления. Таким образом, литература была часто впереди общества, предлагая прогрессивным женщинам примеры, которые общество им предложить не могло. Так пленительные героини часто вели реальную женщину к новой жизни» (стр. 119). Действительно, еще Л, Толстой как-то обмолвился, что в жизни он не встречал тургеневских девушек, но после появления романов Тургенева появились и женщины, похожие на его героинь, иными словами, влияние искусства «а общество было в России огромным, это факт достаточно известный. Однако разумно ля все же ставить жизнь в такую прямую зависимость от искусства, тем более, что даже я в деталях, не говоря уж об общем направления социальной я духовной жизни в России, исследовательница сама постоянно, и видно, что с интересом, показывает прототипы, с которых, конечно, сгущая в типизируя, писатели срисовывали своих героинь.

Вообще-то, наверное, закономерно, что, говоря о проблеме женской эмансипации в русской литературе, автор анализирует подробно творчество трех писателей: Гончарова, Тургенева и Чернышевского, – рассматривая произведения остальных либо как фон, либо как предвестие. Иногда, правда, эта феминистская направленность толкает автора на выводы, пожалуй, прямолинейные, упрощенные. Например! «…Татьяна, дитя патриархального общества, не прокладывала новых путей, и по этой причине едва ли может быть помещена в галерею прогрессивных женщин…» (стр. 327). И хотя дальше автор к говорит, что Татьяна продемонстрировала богатые возможности русской женщины, что она была любимым женским образе» всех больших русских писателей, предыдущая фраза оставляет чувство неудовлетворенности, представляется неточной. Исследовательница лишь мимоходом рассматривает творчество писателей, неодобрительно или сложно подходивших к проблеме женской эмансипации, таких, как Толстой, Достоевский.

Автор искусно и последовательно выявляет в своем исследовании переход от непосредственных, чувствительных и искренних уездных барышень, от жорж-сандовских героинь с их эмансипацией чувства к тем героиням русских писателей, которые шли к высоким идеалам, искали их, желали самой своей жизнью претворить их в реальность. Ольга Ильинская, не принявшая обломовскую жизнь, несмотря на любовь и жалость к Илье Ильичу Обломову, Елена Стахова, страстно искавшая деятельной жизни, связавшая свою судьбу с болгарином Инсаровым, а затем посвятившая себя борьбе за дело умершего мужа, и, наконец, Вера Павловна, не только и не просто подруга «новых людей», но и сама ставшая «новым человеком», – вот те героини, образы которых прежде всего привлекают бельгийскую исследовательницу, героини, рвавшие с закоснелым, патриархальным бытом, встававшие вровень с мужчинами и даже цельнее и последовательнее, нежели герои, осуществлявшие в жизни свои идеалы. Если продолжить наблюдение де Мэгд-Соеп, то окажется, что не только «новые женщины», но и героини, подобные Татьяне Лариной, Наташе Ростовой, Сонечке Мармеладовой, – скорее именно они, – оказывались выразителями авторского идеала, нежели мужчины (Онегин, Пьер Безухов или Родион Раскольников), мятущиеся, мечущиеся и лишь в итоге обретающие ту душевную цельность, которой героини (несмотря на житейские и жизненные срывы и передряги) обладали исходно. Это проблема весьма неожиданная, сложная и тесно примыкающая к проблеме рецензируемой книги, но освещенная здесь недостаточно, она требует, на наш взгляд, специального исследования. Утверждая жизненность героинь русских, писателей, Каролина де Мэгд-Соеп подкрепляет, как мы уже отмечали, свои литературоведческие соображения рассказом о реальных их прототипах.

Заканчивая свою работу, автор пишет: «Многие русские писатели верили, что женщины должны и способны содействовать гуманизации русского общества» (стр. 340). Наблюдение верное, к тому же являющееся лейтмотивом всего исследования, подкрепленное многими фактами. Однако не в этой, в общем-то, известной мысли, а в том обилии материала, заново прочитанного в непривычном для нашего литературоведения ракурсе, видим мы ценность труда, проделанного бельгийской исследовательницей.

Цитировать

Кантор, В.К. Русская литература и женская эмансипация / В.К. Кантор // Вопросы литературы. - 1979 - №9. - C. 272-275
Копировать