Романы классиков в наши дни

«Большие романы, которые надо прочесть» – под этой рубрикой австрийский литературно-художественный журнал «Вестерманновские ежемесячники» провел анкету среди известных австрийских писателей и критиков.

«Какие пять романов, – спросила редакция, – по вашему мнению, стоят того, чтобы их читали еще сегодня?» Эти романы должны обладать увлекательным содержанием и «не разочаровывать современного читателя». В редакционном введении подчеркивалось, что большие романы XIX века обладали «таинственным и едва уловимым свойством» – умением быть интересными¹.

Христианский писатель-антифашист Стефан Андрее точно выразил требования, которые большинство участников анкеты предъявило к увлекательности содержания романов: «…книги, которые спустя целое столетие дают ростки в сознании читателя, зажигают его воображение и ведут к переживанию жизни и пониманию самого себя, – это те книги, на которых строится литература народов, их можно было бы даже назвать каноническими книгами национальной литературы».

Не к забытым авторам, таким образом, а к самым крупным романам обратились австрийские писатели. Показательно, что сейчас, когда на Западе широко распространено отношение к роману как к устаревшей форме, анкета невольно вылилась в защиту романа.

Маститый австрийский романист Хеймито фон Додерер прямо связывает популярность романов XIX века с большим будущим романа как жанра. «Подлинная и наиболее глубокая причина, – говорит он, – почему все эти великие романы сегодня оказывают сильное воздействие и повторно издаются, заключается в том, что роман, как еще находящаяся в становлении форма, только в наши дни по-настоящему (и с полным правом!) широко господствует в литературе…»

Х. Додерер отмечает, что, конечно, задачи романа в XX веке изменились и значительно усложнились. Не все еще удается современным писателям, признался австрийский романист. «Не удивительно, что обращаешься к великим образцам, их методу и технике. Уже одно это делает роман XIX века для нас живым».

Характерно, что первое место среди великих образцов романа, к которым обратились австрийские литераторы, занял в анкете русский роман. Герберт Эйзенрейх, которого критика на Западе относит подчас к писателям «потерянного поколения», считает, что роман сегодня расцветает, как никакой другой жанр, и видит секрет этого успеха в том, что у романа есть возможность выражать мир одновременно и как состоящий из разъединенных частей, и как единое целое. Этот принцип, с его точки зрения, в совершенстве воплощает «Война и мир» Л. Толстого. «Тот мир, который нашему малому сознанию является раздробленным, в великом сознании Толстого отражается как нечто целое…» Австрийский писатель говорит, что в книге Толстого чувствуешь себя «посреди безначального и бесконечного бытия человеческого рода». «И где бы мы ни остановились, мы находим центр этого космоса, любая другая возможная точка, все прошлое и все будущее отнесено к этому конкретному настоящему. Все содержится в данном единичном».

К русской литературе в первую очередь обратился Эрих Ландгребе, график и писатель, романы которого посвящены последней войне. Он признался, что на вопрос анкеты без фальши мог бы назвать пять романов Достоевского. Но, соблюдая справедливость по отношению к другим авторам, Э. Ландгребе оставил только «Идиота». К нему он добавил «Войну и мир» Толстого, «произведение неслыханной полноты». Австрийский писатель вспомнил знаменитое высказывание Хемингуэя: «Если бы прочесть «Войну и мир» как в первый раз, снова».

«Лимит» анкеты не позволил Э. Ландгребе подробнее остановиться на русских авторах, тем не менее в скобках он упомянул и «менее известного» Лескова.

1. «Westermanns Monatshefte», 1964, N 10, 11, 12.[↩]