Ритм и метрические каноны

Вполне правдоподобна догадка, что основы древнегреческого метрического стихосложения родились в связи с особенностями жизни древней Эллады.

«Одиссея» могла быть сложена под равномерный неумолкаемый «гекзаметрический» рокот волн Эгейского моря. Чередование всплесков, ряды омывающих побережье накатов прибоя имели определенный ритм.

Шестистопные дактили гекзаметров и пятистопники пентаметров стали отображением этих ритмов моря. Изначальный ритм породил известный нам метр – трехсложные стопы с ударением на первом слоге и множеством дополнительных, менее существенных метрических вариаций.

Азбука стиха: метрика, метричность – наука о чередовании ударных и неударных слогов в стихотворной речи, – часть, и небольшая часть ритмики. Понятие «ритм» неизмеримо шире понятия «метр». Трудно согласиться с Осипом Мандельштамом, который сказал:

Есть иволги в лесах, и гласных долгота

В тонических стихах единственная мера.

Но только раз в году бывает разлита

В природе длительность, как в метрике Гомера.

 

Тонические стихи не имеют отношения к «метрике Гомера». Но верно, что национальные традиции, природные, географические особенности той или иной страны имеют прямое отношение к специфике искусств, и в частности к поэзии.

Федору Ивановичу Тютчеву принадлежат прекрасные строки:

Дума за думой, волна за волной –

Два проявленья стихии одной:

В сердце ли тесном, в безбрежном ли море,

Здесь – в заключении, там – на просторе,

Тот же все вечный прибой и отбой…

Было бы неверным вульгарно-механистическим методом, измеряя длину и высоту морских волн, пытаться определить размер стихотворных строк. Тихая безветренная погода – пентаметр, шторм столько-то баллов – анапест, а столько-то баллов – хорей…

Образцом умелого использования ритмических возможностей может служить поэма «Кому на Руси жить хорошо». Нам многому нужно учиться у Некрасова, предвосхитившего начинания поэтов середины XX века. Трехстопный ямб с дактилическим окончанием – размер, которым написана поэма «Кому на Руси жить хорошо»:

Нас у порога лавочник

Встречает подаянием,

А в дом войдем, так из дому

Проводят до ворот…

Чуть запоем мы песенку,

Бежит к окну хозяюшка

С краюхою, с ножом,

А мы-то заливаемся:

«Давай, давай – весь каравай,

Не мнется и не крошится.

Тебе скорей, а нам спорей…»

Здесь дело не в так называемой «внутренней рифмовке», не в том, что трехстопная строка и удлиненное окончание заменяются двухстопным ямбом:

Тебе скорей, а нам спорей…

Нет, Некрасов на протяжении всей поэмы широко пользуется этим, по сути, чисто ритмическим приемом. Не полиметрическим, а именно ритмическим, ибо «вставки» Некрасова идут от общего строя тогдашней разговорной речи:

На горе стоит елочка,

Под горою светелочка,

Во светелочке Машенька.

Приходила к ней матушка…

Некрасов не был в плену стихотворных традиций: он слышал язык своих действующих лиц:

Смеется над трудящимся:

С работы, как ни мучайся,

Не будешь ты богат,

А будешь ты горбат!

Метрические компоненты стихов. Пушкина иные, нежели в стихах Некрасова. Но Некрасов родствен ему, хотя предпочитал анапесты амфибрахиям и разнообразил ямбы дактилическими клаузулами. Значит, мы можем сравнить творческие принципы наших классиков, исходя из более глубоких критериев, а не только беря разницу узкоформальных особенностей их стиха. Общий верный неопровергаемый критерий – это прежде всего реалистически точное отображение жизни, а не слепое повторение внешних приемов, напоминающих кибернетическую механизацию.

Н. Асеев предупреждал:

Кто ж спутает с машинным звук сердечный.

Рискует в пафос впасть бесчеловечный.

Произвольное нарушение ритмических закономерностей и основ часто ведёт к дисгармонии. В стихотворной речи, подчиненной и ритмическим правилам, и метрическим законам, это очевидней, чем в прозе. Поэтому формы поэтического творчества, системы стихосложения более традиционны, устойчивы, нежели не подчиненная метричности, гибкая в своих ритмических возможностях прозаическая речь.

Интересны попытки поэтов хотя бы внешним, формальным путем разграничить метрические и ритмо-интонационные возможности стиха.