Прямое вдохновенье (Памяти Юрия Казакова)
Эпитет либо отличает, либо обозначает; если один и тот же эпитет и обозначает и отличает, ему трудно работать. Обозначив (а не отличив) эпитетом «художественный, -ая, -ое» слишком обширные области человеческой деятельности:…промысел,…литература,…кино, – определив по признаку, мы теряемся в определении по качеству и выдвигаем категорию художественности уже в противовес, как редкое свойство редких явлений внутри всей этой деятельности. Но если одним и тем же словом мы определяем и профессию и ее уровень, и изделия и их качество, то приходим неизбежно к их неразличению. «…Захочет наказать – отнимет разум». Или, как говаривал один игрок на ход противника: «без понятия». Если хорошие сапоги тачает хороший сапожник, то и хорошие книги пишет хороший писатель. Но если художественные книги только тогда хороши, когда отличаются художественностью, то чем тогда хороши сапоги – сапожностью?.. и кто делает и кто носит все остальное? Писатель по природе кустарь, и сравнение с сапожником ему не претит.
Слова «художественный» и «художественность» будто утратили общий корень в современном словоупотреблении – не то омонимы, не то антонимы: одинаково звучат и противоположно значат. Мы не обходимся без интонирования, без подчеркивания, без ударения на слове, чтобы быть правильно понятыми: «художественностью» обладает лишь «по-настоящему художественное», «истинно художественное», «подлинно художественное» и, вот даже, «высокохудожественное», подразумевающее в противовес «низкохудожественное», что уже абсурд, как «высоковысокое» и «низковысокое».
Произносим – и не слышим. Язык же свое возьмет, обозначив противоречие. Не только самое высокое, но и самое низкое объемлется одним словом, дискредитируя понятие вплоть до оскорбления: «художества…», «художник…» – от слова «худо». И все это «художественное…»: по-настоящему, воистину, подлинно, именно… – напоминает нам все эти: «я тебя по-настоящему… я тебя, правда… я тебя, честное слово…», подменившие каким-то образом полноту слова люблю. Нам не верят, или мы себе не верим?
Это так просто – что вопиет. Это моление о критерии в современной речи, которую не по корням, а по смыслу разорило современное расширенное воспроизводство ценностей (как английских ткачей – станки), порожденное промышленным подходом к ценностям духовным (как разорение почвы, лесов и недр). А критерий, ускользнув, недоказуемый, неуловленный (не столько неуловимый, сколько упущенный), выступает мстителем, покрыв собою совсем иные предметы – не сапоги, чтобы носить, не хлеб, чтобы есть, не воздух, чтобы дышать: некоторое количество переплетенной бумаги, строчек, слов и запятых, обозначенных как товар лишь в подзаголовке: роман, повести или рассказы – «художественное».
Мы пытаемся разобраться в потоке, чтобы выбрать (чем прекрасно отличается литература от сапог, от любой «материи», что она – доступна, что ее не обязательно «иметь» как «носить», ее достаточно прочесть). И мы выбираем то, что обладает «художественностью». Художественное, мол, разное: что с художественностью, а что – без. И тут нам опять – трудно доказать в трудно с нами согласиться. Чем докажете? По какому праву проводите столь решительную дискриминацию? Ах, по чувству, по вкусу, по чутью?.. А я что, волк? Да плевал я на вашу художественность: было бы занимательно или злободневно… или: ПРАВДУ давай, а не художество.
Правда – да. Без правды нет художественности. А без художественности бывает правда?.. Знаменито рассуждение Достоевского про правду жизни и лирику: что, если кто-либо во время лиссабонского землетрясения написал бы «шепот, робкое дыханье…», его бы линчевали, а через сто лет поставили памятник. Но, растерзай тогда Фета (его португальское подобие), не только поэта бы не было… со временем могло бы пропасть и само землетрясение, потому что пропала бы возможность описывать и помнить. Память народная… Про шепот – ведь тоже правда. Рождается понятие «художественной правды». Художественность – ее признак.
Она признак каждого настоящего произведения, но почему-то каждый раз одного. Не могут одной и той же художественностью обладать сразу несколько вещей – всякий раз мы натыкаемся на то, что говорим про разное в каждом случае. Что у одного длинно – у другого кратко, и что у одного подробно – другой просто не заметил. Одно и то же качество повествования: медлительность, орнаментальность, сухость, пышность, легкость и тяжесть в т. д. и т. п. – прекрасно в одном в непригодно в другом.
Художественность – есть общий признак лишь ни в чем не сходных единиц, а уникальность – не может быть общим признаком. Однако именно уникальность произведений, обладающих художественностью, и создает, в сумме уникумов, одно целое художественной культуры эпохи или народа.
Одним из признаков той уникальности, которую мы называем художественностью, для меня как пишущего является непонимание, как это «сделано». Причем, непонимание это сродни восторгу:
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.