Поэт венгерского пролетариата

В истории венгерской литературы XX века Аттиле Йожефу принадлежит исключительное место. Художник, творивший в мрачную для своей страны эпоху хортистского режима и надвигающегося фашизма, он сумел воплотить важнейшие проблемы, стоявшие тогда перед венгерским народом. Восприняв передовую идеологию эпохи – марксизм, Йожеф включается в великий поток европейской социалистической литературы, оставаясь в то же время глубоко национальным, опиравшимся на богатую традицию венгерской поэзии художником.

С самого начала поэтической деятельности Йожефа к нему было приковано внимание критики. Такой интерес во многом объяснялся тем, что «кощунственные» стихи Йожефа, его гротескное образотворчество, а также трагические ноты в его поэзии не могли не выделить его среди других поэтов уже со времени появления первых сборников. Буржуазного обывателя Йожеф попросту шокировал; критики же объясняли особенности поэзии Йожефа его тяжелым детством (поэт рос в пролетарской среде и рано остался без отца), которое сменилось вечной нуждой, неустроенностью и тяжелым нервным заболеванием. Жизнь Йожефа оборвалась рано, но уже к тому времени в Венгрии появились многочисленные исследования, авторы которых пытались говорить о Йожефе, уклоняясь большей частью от анализа его мировоззрения, его социальных и классовых симпатий.

После смерти Йожефа буржуазная критика, отдавая творчеству поэта дань уважения, вместе с тем фальсифицировала его. Превозносились отдельные стихотворения, а стихи с открыто революционной тематикой классифицировались как слабые. Йожеф в таких работах представал поэтом-неудачником, погрязшим в безнадежности и побежденным одиночеством.

После Освобождения в оценке творчества Йожефа имели место две крайние точки зрения. Одни критики, например Й. Рейте, абсолютизировали роль открыто революционных стихов в творчестве Йожефа и при этом умалчивали о его лирике позднего периода. Между тем у Йожефа последних лет можно найти не только произведения, отмеченные зрелостью социалистического самосознания, одухотворенные большой верой поэта в будущее, но и стихи, полные страдания и трагизма, написанные человеком, тяжело переживающим судьбу своего народа, на себе испытавшим все тяготы, которые выпали на долю его поколения. Но именно в произведениях последних лет Йожеф предстал крупнейшим национальным поэтом, отразившим как личное страдание, личную трагедию – трагедию народа в эпоху усиливающейся реакции, наступающего фашизма. Ведь в этих произведениях поэта, хотя их трагизм отчасти был порожден и субъективными причинами – обостряющейся болезнью, тяжелым материальным положением, цепью жизненных неудач, – отобразилась судьба лучших представителей поколения Йожефа.

Сторонники второй точки зрения, наоборот, придавали неоправданно большое значение кризисным чертам последних произведений Йожефа, сосредоточивали внимание на стихотворениях, проникнутых смятением и страданием, и игнорировали те стихи Йожефа, которые свидетельствовали о близости поэта к Народному фронту, о его глубоком интересе к событиям в Испании, о сочувствии антифашистской борьбе, о верности Йожефа последних лет идеям коммунизма.

Крайности в оценке творчества Йожефа были отчасти преодолены уже в конце 50-х годов. Выходит большая «Книга воспоминаний о Йожефе». О Йожефе как большом народном поэте пишет Ш. Коцкаш в своей работе «Мотивирующее происхождение». Он показывает, что переживание судьбы городской и крестьянской бедноты – не просто «литературная тема» для Йожефа, отличающегося в этом отношении от новеллистов рубежа веков, а «действительная, до конца испытанная им жизнь». Ш. Коцкаш отмечает, что «в лирических взглядах Йожефа на народную жизнь нет и следа романтической настроенности Ади или чрезмерного натурализма, тематической и изобразительной заостренности первых произведений Морица; жизнь окраины и деревень в творчестве Йожефа проявляется в своей естественной простоте и будничности» ¹. В отличие от Дьюлы Ийеша, который шел от крестьянства и крестьянского демократизма, Йожеф – певец классовой борьбы всего трудового народа, говорящий от имени пролетариата.

С 1924 года, времени пребывания поэта в Вене и Париже, венгерская критика обычно ведет отсчет нового периода в творчестве Йожефа – периода, отмеченного, с одной стороны, свободным форморазрушающим стихом, влиянием авангардистских течений и, с другой, – созданием стихов «о бедном человеке» с их глубоко на? родной основой.

В своей работе «Поэтические средства А. Йожефа»² Л. Бока утверждает, что эти два направления стиля молодого Йожефа соответствуют двум противоположным, но диалектически дополняющим друг друга Тенденциям в его поэзии. В эпоху хортистской реакций молодой Йожеф остро чувствовал кричащие противоречия жизни венгерского общества, но не находил пути к их разрешению. Жажда изменений оказывалась у Йожефа настолько сильной, что он не всегда осознавал цель и направление этих изменений и оказался не чужд анархизма. С другой стороны, пишет Л. Бока, путь Йожефа, несмотря на все зигзаги и отклонения, вел все-таки в правиле ном направлении, творчество поэта было отмечено «гармонией творческого созидательного инстинкта». Из этого стремления разрушать и строить и рождается причудливое единство авангардистского и органически народного в творчестве Йожефа.

Называя молодого Йожефа народным поэтом и одновременно представителем венгерского авангардизма, Й. Реваи в работе «Проблемы А. Йожефа» ³ рассматривает авангардистский этап в его творчестве как «необходимый в той мере, в какой необходимым на пути всестороннего развития социалистического самосознания является разоблачение различных форм мелкобуржуазного бунта». Работа Й. Реваи очень важна подходом автора, к проблеме авангардизма Йожефа. Исследователь подчеркивает, что характерной чертой всех авангардистских течений является «бегство от действительности и отношение к позади, искусству как к средству бежать от нее». Утверждение Й. Реваи, что Йожеф уже с 1926 года не принимал авангардизм за его враждебность действительности и смыслу и стремился проложить путь реалистической эстетике, справедливо и верно. Но излишне категорична мысль критика, что авангардистский этап был препятствием на пути Йожефа к поэтической зрелости, полной близости с народом. Конечно, 20-е годы не стали временем творческого расцвета Йожефа; высшей точки в своем творчестве он постиг, лишь поднявшись до социалистического мировоззрения, усвоив Идеологию пролетариата, став певцом его жизни и борьбы. Но и молодой Йожеф, увлекавшийся формальным образотворчеством, был чужд настроениям бегства от действительности. Жизнь Венгрии тех лет находит свое отражение и в его экспрессионистских и в сюрреалистических стихах, и в них он поднимает острые общественные проблемы, правда, решая их пока еще в свете абстрактно-гуманистического идеала или выражая настроения анархического бунтарства. Но элементы формализма не могли заглушить передового общественного содержания его стихов, объявляющих войну старому и ратующих за новый, справедливый мир. В статье Л. Вокора «Аттила Йожеф в Вене» ⁴ верно подмечено, что в свободных и экспрессионистских стихах Йожефа, написанных в Вене (1925), звучит «чрезвычайно конкретное социальное требование» и за отвлеченными образами возникает «едва скрытый революционный символ». В другой статье, «Венские стихотворения Йожефа» ⁵, Л. Вокор пишет, что в этих стихах содержатся не только надуманные и полные романтической символики образы, но и иные, навеянные действительностью и призванные дать «точное, многоплановое, логически-эмоциональное» ее объяснение.

В творчестве Йожефа отсутствует «чисто» авангардистский этап, он усваивает скорее некоторые приемы, формальные элементы, определенные черты образотворчества экспрессионизма, технику письма сюрреализма, но никогда не доводит принципа разрушения формы до его логического конца, как это было в то время свойственно многим его западным собратьям по перу, а также – в известной степени – его соотечественнику Лайошу Катшаку.

Одновременно со стихами, в которых ощущается влияние авангардистских течений, появляются произведения Йожефа, отражающие его стремление к органическому единству, целостности формы и содержания, к полноте, гармоничности, завершенности мысли и ее выражения. В эти годы расцветает песенное творчество Йожефа. К тому же периоду относится его знакомство с марксизмом, создание первых вариантов стихотворений «Наконец», «Социалисты» С их ярко выраженной социальной тематикой»

Именно этот период имеет в виду Л. Бока, когда пишет: «Йожеф был первым среди венгерских поэтов XX века, который обратился к народной поэзии и сумел заставить служить для своей поэзии не только особенности ее формы (параллелизмы, народные картины, аллитерации, структуру строфы, ритмику), но и единство народного настроения, То ясное, богатое чувствами единство мировоззрения, из которого вырастает песня» ⁶.

Рассматривая проблему авангардизма Йожефа, важно учитывать, что творческий метод Йожефа в это время продолжал обогащаться и совершенствоваться. Вот почему из этого, весьма условно называемого авангардистским, периода Йожеф перенес не одну черту в поэзию более позднего времени, которую теперь венгерские литературоведы называют классической. Период нового подъема творчества Йожефа начинается с 1930 года, когда поэт вступил в нелегальную Венгерскую коммунистическую партию. Вся жизнь отныне приобретает для него новое содержание, определенную цель и смысл. Поэзия Йожефа тесно связана с задачами борьбы коммунистов, проникнута идеей революционного преобразования мира. Стихи Йожефа наполняются глубоким философским содержанием, они охватывают весь мир человеческих мыслей и чувств. Это гуманистическая, социалистическая поэзия, впитавшая в себя философские, научно-исторические завоевания века, вооруженная диалектико-материалистическим мировоззрением, проникнутая идеей сопротивления наступающему фашизму, провозгласившая в наиболее мрачную для Венгрии эпоху веру в человека, в мир «разума и любви».

Особая глава работы Й. Реваи посвящена взаимоотношениям Йожефа с коммунистической партией, участию Йожефа в коммунистическом движении. Исследователь не умалчивает о заблуждениях Йожефа, отразившихся в некоторых его теоретических работах 30-х годов, как и о тенденциозной критике его творчества представителями так называемой «рабочей поэзии» а критике, нашедшей свое выражение в тех оценках творчества Йожефа, которые можно было найти в журнале «Серп и молот», литературно-политическом органе Союза венгерских писателей, созданном в 1928 году на основе венгерской секции Московской организации пролетарских писателей.

Прослеживая историю участий Йожефа в коммунистическом движении, Д. Вертеш, автор книги «Аттила Йожеф и нелегальная коммунистическая партия» ⁷, приходит к выводу, что поэт никогда не порывал с коммунистическим движением. Д. Вертеш подробно освещает активную партийную и антифашистскую деятельность Йожефа и показывает, что, несмотря на заблуждения Йожефа (выступление против всякой диктатуры, в том числе и пролетарской, увлечение фрейдизмом), его поэзия до последних дней жизни продолжала служить интересам и задачам передового движения эпохи.

Взгляды сектантских вульгаризаторов социалистического реализма, утверждавших, что в социалистической поэзии не может быть места таким темам, как одиночество, разбирает в своей работе «О поэзии Йожефа» Й. Реваи. Исследователь утверждает, что тема одиночества в зависимости от своего конкретного исторического содержания может приобретать в разное время неоднозначное звучание. «Тот поэт, который в эпоху фашизма не способен отразить глубокую трагедию, переживаемую передовыми силами общества, народом, родиной, человечеством и отдельным человеком, ограничивал бы собственный гуманизм, преуменьшая глубину своей поэзии… Темы человеческой изолированности и одиночества в антифашистской поэзии 30-х годов у Йожефа отражали действительность и имели общественное значение» ⁸, – пишет Й. Реван.

В последние годы жизни Йожефа обстановка в стране становится все более напряженной. Правительство Гембеша все больше подчиняет Венгрию политике Берлина, перспектива войны делается вполне реальной.

В начале 1936 года Йожеф становится соредактором «Сеп Со», оппозиционной газеты левого крыла венгерской литературы. Однако эта газета не шла дальше либерализма радикальной окраски, что не могло не вызвать политических разногласий между Йожефом и другими ее руководителями. Л. Бока замечает, что взаимоотношения Йожефа с «Сеп Со» были совершенно иного характера, чем Ади с «Нюгатом», ибо там возможно было единство действий, что проявилось, например, в их позиции, занимаемой по отношению к войне. Йожеф же выделялся среди сотрудников «Сеп Со». Антифашизм Йожефа- решающий фактор при оценке его общественной и эстетической позиции последних лет жизни.

Эволюцию творчества Йожефа можно понять, лишь исследовав широкие связи его творчества с традициями прогрессивной и революционной венгерской поэзии XIX-XX веков, традициями Петефи, Ади, Д. Юхаса, а также с поэтами «Нюгата» неевропейской поэзией времени Йожефа. Число исследований такого характера в Венгрии в последнее время быстро растет. Отметим среди них работу М. Саболчи, стремящегося дать ответ на вопрос, какое место занимает зрелая поэзия Йожефа в мировой литературе XX века.

«Йожеф входит в большую семью европейской левой, социалистической поэзии, – пишет М. Саболчи. – Индивидуальное своеобразие Йожефа, возможно, в том, что он глубоко переживает всю разорванность, одиночество, глубокие страдания эпохи – индивидуума, класса, нации, человечества.., но одновременно он умеет побеждать это одиночество, умеет растворить этот страх, победить этот ужас» ⁹. В стихах Йожефа последних лет звучит стремление преодолеть отчаяние, ужас, порожденные эпохой, в них глубоко осмысляются ее противоречия и отчетливо выражена позиция художника, протестующего против фашизма и ненавидящего его.

Среди многочисленных работ о Йожефе, вышедших за последние десятилетия, особенно интересными и значительными представляются книги Э. Дертяна «Наш поэт и эпоха» ¹⁰ и Л. Форгача «Эстетика Аттилы Йожефа» ¹¹.

Л. Форгач прослеживает весь творческий путь Йожефа от начала его поэтической деятельности до создания работы «Литература и социализм», которая заключает в себе «новую эстетическую теорию», обосновывающую потребность в искусстве «общественного характера».

Основной тезис исследования Э. Дертяна состоит в том, что значение Йожефа невозможно понять, если исходить только из развития венгерской поэзии и интерпретировать творчество Йожефа только в рамках венгерской культуры. «С появлением Йожефа изменилась традиционная историческая роль венгерской поэзии в европейской культуре» ¹², – утверждает Э. Дертян. Если Петефи и Ади испытали на себе действие исторического развития, то «на Йожефа действовал уже не только закон запоздалого, но и неравномерного развития» ¹³. Как пишет Э. Дертян, «ключ к пониманию Йожефа надо искать как раз в том своеобразии, которое заключается в одновременном выдвижении на повестку дня, с одной стороны, социалистической перспективы, а с другой – практической антифашистской борьбы за право человека на свободу, которая захватывает синхронно европейские страны с различным развитием» ¹⁴ .

Сходные положения высказывает и Л. Балог, автор одной из последних по времени работ о Йожефе. Анализируя поэтическое творчество Йожефа, Л. Балог в своей монографии¹⁵ широко освещает и его деятельность как публициста и литературного критика. Особое внимание в книге уделено проблемам мировоззрения и эстетики поэта-антифашиста и марксиста.

Хотя попытки Йожефа согласовать с марксизмом отдельные положения фрейдизма не могли быть плодотворными, хотя поэт терпел поражения в теоретических спорах, «художественный талант, творческая его сила были значительнее, чем увлечения доктринами, и в целом его поэзия обогащалась, расцветала и наполнялась таким философским, психологическим, этическим, эстетическим, социальным содержанием, что Йожеф оказался высоко над своими современниками».

Работы, Й. Реваи, М. Саболчи, Л. Бока, Л. Бокора, Д. Вертеша, Э. Дертяна, Л. Форгача и других литературоведов Народной Венгрии способствуют полному и всестороннему освещению наследия Йожефа, усвоению и развитию его традиций в современной венгерской и мировой социалистической поэзии.

1. S. Kockas, Motivalo «eredet», «Irodalomtortenet», 1959, N 3, 3371.[↩]
2. L. Boka, Jorzef Attila koltoi eszkozel, Valogattot irodalmi tanulmanyok, Budapest 1966, 311 – 338 l.[↩]
3. J. Revai, Jozsef Attila problemak, Valogatott irodalmi tanulmanyok, Budapest 1960, 363 – 405 l.[↩]
4. L. Bokor, Jozsef Attila Becsben, «Irodalomtorteneti kozlemenyek», 1963, N 6, 666 – 667 l.[↩]
5. L. Bokor, Jozsef Attila besci koltemenyei, «Irodalomtorteneti kozlemenyek», 1964, N 3, 318 – 346 l.[↩]
6. L. Boka, Jozsef Attila koltoi eszkozei, Valogatott tanulmanyjk, 323 l.[↩]
7. Gy. Vertes, Jozsef Attila es illegalis kommunista part, Budapest 1964.[↩]
8. J. Revai, Jozsef Attila kolteszeterol, Valogatott irodalmi tanulmanyok, Budapest 1960, 345, l.[↩]
9. M. Szabolcsi, Jozsef Attila es vilagirodalom, «Nagyvilag», 1962, N 12, 17481 l.[↩]
10. E. Gyertyan, Koltenk es kora, Szepirodalmi konyvkiado, Budapest 1963.[↩]
11. L. Forgacs, Jozsef Attila esztetikaja, Magveto, Budapest 1965.[↩]
12. E. Gyertyan, Koltonk es kora, 20 l.[↩]
13. Ibidem, 25 l.[↩]
14. Ibidem, 28 l.[↩]
15. L. Balogh, Jozsef Attila, Gondolat Kiado, Budapest 1969, 182 l.[↩]