Почему мы перечитываем стихи?

Поэтическое слово многообразно. Оно светится изнутри, оно играет переливами красок, манит к себе смысловыми оттенками, возможностями открывать за далью даль. «Из пламя и света рожденное слово» – аккумулятор огромной душевной энергии. Любимые стихи мы не только читаем, но и перечитываем. Каждое новое поколение заново открывает для себя великие произведения искусства и обращает внимание на те грани, которые ближе современности. Рабиндранат Тагор однажды заметил, что слово, которое в словаре имеет всего-навсего одно значение, в жизни может иметь полдюжины. Николай Тихонов в начале 30-х годов писал: «Как обходится дело с лирическим стихом, где слова далеко могут выходить за обычный бытовой смысл, выражая многозначительные вещи? Лирический порядок движет чистые горы эмоциональности, где могут витать образы громадного объема, самые простые слова могут стать богатырями смысловых дружин!»

О многозначности поэтического слова знали еще творцы устной словесности – создатели былин, песен и загадок. Знали и умело пользовались его силой и красотой. Недаром в известной былине Илья Муромец, обращаясь к Василисе Микулишне, говорит:

– Да ведь слово, оно что яблочко:

С одного-то боку зеленое,

Так с другого бочка румяное,

Ты умей его, девица, повертывать.

Метафорическое начало вовсе не влечет за собой утрату конкретного содержания. Наоборот: оно помогает выявить и подчеркнуть глубинный смысл явления, жизненное содержание образа. Стихотворение не тайнопись для посвященных. Нельзя также сводить многозначность к элементарной аллегории, к басенному иносказанию. К сожалению, мы часто забываем, что аллегория по своей сути однозначна, она привязана к какой-либо обстановке, к определенным жизненным обстоятельствам.

Достижения нашей поэзии общеизвестны. Но если говорить о ее бедах, то следует обратить внимание на гладкопись, удручающую своим однообразием, когда сознание читателя скользит по поверхности и все попытки проникнуть в глубину слова кончаются неудачей. Нередко приходится иметь дело и с прямой девальвацией поэзии: слова, лишенные смысла, красоты и силы, вырождаются в риторику чистой воды, в декларативность. Мы привыкли хвалить стихотворцев за простоту и ясность. Но иная простота, говорят в народе, хуже воровства. Поговорка имеет в виду простоватость. К сожалению, об этом мы часто забываем и превозносим в критических статьях тех авторов, над стихами которых не надо много раздумывать, в строки которых нет необходимости вживаться…

Я не отвергаю риторических стихов, откликающихся на злобу дня. Такие стихи были, есть и будут, они достойны внимания, если, конечно, написаны на высоком идейно-эстетическом уровне. Но и при этом риторика должна занимать подобающее ей место в Литературном ряду, не подменяя и не вытесняя стихи другого характера.

Читая пушкинского «Пророка», мы черпаем в стихах то, что соответствует нашему житейскому и интеллектуальному опыту. Большая поэзия живет и развивается вместе с человеком. И вместе с поколениями. В этом, кстати, заключается отгадка взлетов и падений литературных репутаций. Испытание временем, испытание на прочность, на долголетие выдерживают те стихи, в которых спрессованы обобщения, важные людям разных эпох. В последние годы, например, массовый интерес вызывает поэзия Баратынского, Тютчева, Фета, А.