№1, 1965/Заметки. Реплики. Отклики

По поводу письма В. Назаренко

Чтобы помочь читателям понять, о чем идет речь, воспроизводим тот абзац из статьи «Литературоведение на службе народа» («Вопросы литературы», 1964, N 6), который послужил поводом для письма, напечатанного выше:

«Неоднократно в нашей печати подвергались серьезной критике работы В. Назаренко. Они обращают на себя внимание воинствующе-крикливым противопоставлением собственной вульгаризаторской точки зрения мнению широких кругов литературной общественности. Обратившись, например, к творчеству Чехова, В. Назаренко истолковал его, отдав дань одновременно и вульгарному социологизму, и доморощенному фрейдизму, при этом он походя, не скупясь на ярлыки, перечеркнул работы всех советских исследователей Чехова. Вместо остроты – скандал, вместо доказательного спора с оппонентами – шельмование, вместо серьезного анализа – псевдотеоретическая схоластика – вот с чем сталкиваешься во многих работах В. Назаренко. И хотя об этом писалось и говорилось неоднократно, В. Назаренко остался верен себе. Вот одна из его последних работ – «Мировоззрение и мастерство» («Октябрь», 1963, N 11). И здесь то же самое. Б. Сучков без всяких на то оснований объявлен апологетом «некритического восприятия модернистского творчества». В. Назаренко высокомерно поучает В. Солоухина, как он должен писать, – поучает, не принимая во внимание нн индивидуальности, ни замысла поэта. Не скупится критик и на сомнительные теоретические «открытия», вроде: «Значит, художественные формы литературного произведения соответствуют не просто «формам самой жизни», но еще и формам мысли об изображаемом».

Таков этот абзац. Как видим, он может дать пищу для серьезного разговора. Однако В. Назаренко не просто отвечает на критику, не просто полемизирует (такая полемика часто бывает вполне естественна и нисколько не предосудительна); он – случай довольно редкий в литературной практике -сам требует ответа, и притом ответа публичного, на десять вопросов, заданных им редакции в ультимативном порядке, обещая, если редакция не даст ему удовлетворения, «счесть данный пассаж передовой статьи чем-то в духе худших времен групповой окололитературной грызни». Звучит все это весьма многозначительно и позволяет думать, что В. Назаренко предполагает в своих десяти вопросах такую скрытую силу, которая должна заставить редакцию сменить свои оценки на прямо противоположные.

Скажем сразу, что мы не собираемся этого делать. Более того: самый тон письма В. Назаренко (написанного, вероятно, под влиянием обиды и раздражения), его вопросы и то, как они поставлены, – все это обнаруживает не столько силу позиций автора, сколько их слабость. Что касается такого аргумента, как •процитированная в письме телеграмма Правления Союза писателей РСФСР, то с ней полемизировать мы не будем (памятуя, что юбилейное приветствие и статья в теоретическом и литературоведческом журнале – сочинения совершенно разных жанров), а постараемся ответить по существу.

Прежде всего отметим, что В. Назаренко уже в самом начале своего письма допускает передержку. Он пишет: «Резко отрицательная оценка всей моей литературно-критической работы основывается в Вашей передовой на упоминаниях о двух статьях, посвященных Чехову («Октябрь», 1963, N 8 и «Вопросы литературы», 1963, N 11), и статье«Мировоззрение и мастерство» («Октябрь» 1963, N 11)». В конце письма его автор снова повторяет, что критикой именно этих статей «исчерпываются доводы» редакции.

Уточним (хотя это и очевидно): упомянутая оценка литературно-критической работы В. Назаренко вовсе не основывается лишь на трех статьях критика; она основывается на сложившемся мнении о предшествующих работах В. Назаренко (как будет показано далее) и подкрепляется ближайшими по времени примерами; и это видно невооруженным глазом как из первой же фразы цитированного абзаца, так и из всего его контекста. Любому непредубежденному читателю «Вопросов литературы» это ясно. А потому абзац из статьи «Литературоведение на службе народа» заставит данного читателя вспомнить не только ответ, которым в «Вопросах литературы» (1963, N 11) сопровождалась статья В. Назаренко «Лида, Женя и чеховеды…», но и строки из редакционного дневника «Литературной газеты» от 12 декабря 1963 года, где об этой статье говорится: «…расхождения В. Назаренко с общепринятой трактовкой рассказа Чехова «Дом с мезонином» выливаются в псевдополемику, отдающую сенсацией»; и выступление «Литературной России» (31 мая 1963 года), где говорилось, что те «судебного» порядка приемы критики «Треугольной груши» А. Вознесенского, которые использует В. Назаренко в статье «Наступление или отступление?» («Звезда», 1962, N 7), ничего общего с логикой и наукой не имеют (а также, добавим, заставляют вспомнить о нравах, которые как раз давно бы уж пора забыть); и выступление «Ленинградской правды», резко критиковавшей пережиточные взгляды, которые сказались в статье В. Назаренко «Черты русского стиля» («Звезда», 1959, N 8, 9); и редакционную реплику «Литературной газеты» от 16 января 1960 года по поводу той же статьи; и реплику «Литературной газеты» от 26 мая 1962 года в ответ на беспрецедентное охаивание, которому подверглась ценная научная работа Э. Герштейн «Вокруг гибели Пушкина» («Новый мир», 1962, N 2) в развязном и невежественном фельетоне «В покоях императрицы», напечатанном В. Назаренко в N 5 журнала «Октябрь» за 1962 год…

Уже одно это перечисление ясно показывает, что вопрос – N 1, заданный критиком редакции, мягко говоря, не продиктован чрезмерной объективностью, ибо «широкий круг» не так уж узок, как старается представить это В. Назаренко, и вовсе не сводится к одному-двум критикам. «Круг» этот еще более расширится, если мы обратим внимание на следующую передержку, использованную В. Назаренко в вопросе N 1: «…кого именно из споривших со мной должен я рассматривать как персональное олицетворение «широких кругов литературной общественности»?» (Курсив наш. – Ред.)

Трудно поверить, чтобы такой полемист, как В. Назаренко, совершенно серьезно считал, что «противопоставлять свое мнение широким кругам литературной общественности» – значит противопоставлять себя только тем, у кого нашлось время и желание печатно спорить! А как же быть с теми «чеховедами», которые «блуждают в «Степи» (эти выражения и это демонстративное множественное число имеют место в заголовках статей В. Назаренко и выполняют функцию, так сказать, программную); которые находятся в плену «некой ложной концепции», «легенды», «предвзятой концепции», «преобладающей над интересом к доподлинно чеховским идеям и образам», доступным, очевидно, только В. Назаренко; которые «невпопад судят», «патетически пишут» и, находясь в состоянии «длительного непонимания «Степи», «литературоведческого заблуждения», попадают в объятия прямо к Д. Мережковскому; которым адресуются «собирательные» упреки, вроде: «поспешный и предвзятый истолкователь», «прямолинейный истолкователь», «удивительно мнение иных «чеховедов»…», «чеховеды порой склонны всерьез рассматривать…» и пр.? Конкретнее: как быть персонально с В. Мануйловым, З. Паперным, З. Герсон, В. Ермиловым, М. Елизаровой, Г. Бердниковым, Л. Громовым, И. Эренбургом, которые все вместе и каждый в отдельности, судя по статьям В. Назаренко, не смогли выпутаться из сетей той или иной «предвзятой концепции»? Большинство из них не спорили печатно с В. Назаренко1, а потому, следуя его логике, нужно либо поверить, Что критик вовсе и не противопоставлял свою, единственно верную, точку зрения этим «блуждающим чеховедам», либо исключить всех этих литераторов из «широких кругов литературной общественности» (хотя «круг», печатно отстаивающий точку зрения В. Назаренко, несравненно уже и ограничивается практически самим В. Назаренко, что он и подтверждает в вопросе N 2).

Добавим к этому, что статья «Как блуждают в «Степи» (именно та статья, в которой большинству перечисленных литераторов адресуется большинство перечисленных «комплиментов») заканчивается следующим заявлением: «…Чехов был с некоей залихватской поспешностью перекрашен в эпоху культа личности и свойственных ей догм в литературоведении в ура-оптимиста и ура-патриота. Это отчетливо видно в истории со «Степью». Здесь становятся вполне излишними также вопросы, в которых В. Назаренко недоумевает, каким образом его можно было обвинить в навешивании ярлыков и шельмовании инакомыслящих.

Подчеркнем, что вышеперечисленные перлы полемики взяты лишь из статей, посвященных Чехову, в истолковании которого В. Назаренко считает себя единственным на сегодняшний день авторитетом. Адресуя критику разгневавшие его упреки, мы имели в виду, как уже говорилось, не только статьи о Чехове. Ибо, присваивая себе монопольное право толкования одного писателя, В. Назаренко зорко следит, чтобы никто не трогал и других, грубо одергивая тех, кто, по его мнению, «зарвался». Скажем, один из критиков осмеливается сказать, что вокруг «Медного всадника», «маленьких трагедий» и «Египетских ночей» Пушкина «все еще ломаются копья исследователей», что «сколько ни перечитывай Достоевского, или Блока, или Хемингуэя, всякий раз ты увидишь незамеченное прежде». Это достаточно простое и совершенно справедливое рассуждение вызывает бурное негодование В. Назаренко, и в ход идет новый ярлык: оказывается, говорить о сложности и неисчерпаемой глубине «Медного всадника» – значит… проповедовать (правда, не «прямиком») «недоступность поэзии народу»! Но, помимо прочего, как же быть тогда с «народом» (в особенности с той его частью, что занимается литературной критикой), которому до пришествия В. Назаренко не был «доступен» Чехов? Не приходится долго блуждать по страницам статей и выступлений критика, чтобы в изобилии найти такие, например, изящные пассажи: статья (речь идет о статье, в которой критикуется нравящийся В.

  1. Мы подчеркиваем: печатно, ибо устная критика – очень резкая – по адресу статьи «Как блуждают в «Степи» раздалась сразу же после ее опубликования; в ноябре 1963 года в Музее Чехова в Москве состоялось открытое научное заседание, посвященное обсуждению этой статьи, на котором она была квалифицирована специалистами-чеховедами (М. Елизаровой, Э. Полоцкой, К. Виноградовой и др.) как вульгаризаторская.[]

Цитировать

От редакции По поводу письма В. Назаренко / От редакции // Вопросы литературы. - 1965 - №1. - C. 155-165
Копировать