«Очерк истории чечено-ингушской литературы»

«Очерк истории чечено-ингушской литературы», ответственный редактор В. Б. Корзун, члены редколлегии: Б. С. Виноградов, Д. Д. Мальсагов, А. – Х. А. Саламов, М. Д. Чентиева, Чечено-ингушское книжное изд-во. Грозный, 1963, 240 стр.

Вместе с ростом молодых литератур Северного Кавказа – Кабардино-Балкарии, Карачаево-Черкесии, Адыгеи, Чечено-Ингушетии – в них все интенсивнее развивается критика и литературоведение. Вместо газетных рецензий и статей, писавшихся нередко «по случаю» – к юбилею, декаде и т. д., – литературоведы все чаще обращаются к исследованиям, где чувствуется стремление определить закономерности развития той или иной литературы. Об этом свидетельствует, в частности, появление таких работ, как «Литература и писатели Кабарды» Х. Теунова (Нальчик, 1955), «Кабардинская советская проза» Л. Кашежевой (Нальчик, 1962); «Очерки развития осетинской литературы» (дооктябрьский период) Х. Ардасенова (Орджоникидзе, 1959) и, наконец, «Очерк истории чечено-ингушской литературы». Литература чеченцев и ингушей, как и литература других народов Северного Кавказа, возникла только после Великой Октябрьской революции, когда эти народы обрели свою письменность. Последнее десятилетие ознаменовалось бурным развитием всех жанров чечено-ингушской литературы, особенно поэзии и прозы. Произошли сдвиги и в критике: появились первые небольшие очерки о творчестве отдельных писателей (в «Известиях Чечено-ингушского научно-исследовательского института»), исследование Б. Виноградова «Писатель и жизнь» – первая книга на русском языке о литературе и писателях советской Чечено-Ингушетии, в которой проблемы национальной литературы рассматриваются на широком фоне, с хорошим знанием русско-кавказских литературных связей (Б. Виноградову принадлежит ряд исследований на эту тему).

И все же авторы «Очерка чечено-ингушской литературы» стояли перед большими трудностями: нет еще исследований о творчестве отдельных писателей, о развитии жанров. Вот почему они предупреждают, что «…создание обобщающей работы по истории чечено-ингушской литературы с целью представить ее как единый процесс… – явление преждевременное». Это «задача последующих работ, для которых необходимо накопить некоторый запас научно разработанного фактического материала». Цель авторов более скромная: познакомить читателя с этой литературой и ее лучшими произведениями. Действительно, перед нами – сборник статей о чечено-ингушской литературе. Может быть, было бы вернее именно так и назвать книгу, основное место в которой занимают монографические очерки о творчестве отдельных писателей. В нее включены также обзорные главы: «Устное поэтическое творчество чечено-ингушского народа», «Народные сказители», «Основные этапы развития чечено-ингушской литературы».

Чеченскую и ингушскую литературы авторы книги рассматривают в комплексе, ибо чеченский и ингушский народы объединяет не только общность исторических судеб, но и близость языка. Несмотря на схожесть социально-политических и культурных условий, в которых развивались северокавказские народы, близость их фольклора, все же такое объединение верно лишь по отношению к тем народам, у которых изначальная территориальная близость сохранилась до сих пор. В первую очередь это относится к Чечено-Ингушетии. Что же касается таких народов, как карачаевский и балкарский, или адыгских (кабардинцы, адыгейцы, черкесы), разобщенных территориально, то после Октября каждый из них, получив государственную самостоятельность (автономию) и собственную письменность, создает и свою литературу. Объективно существует не адыгская литература, а кабардинская, адыгейская, черкесская; не тюркская, а карачаевская и балкарская, которые следует не «объединять» и нивелировать, а внимательно изучать, чтобы выявить общее и специфическое в развитии литератур Северного Кавказа.

Авторы книги справедливо подчеркивают, что «чечено-ингушская литература имела два основных источника поэтических традиций и опыта – национальный фольклор и литературу русского народа».

В рецензируемой книге впервые в истории чечено-ингушского литературоведения дается всесторонняя характеристика жанров чечено-ингушского фольклора, история его изучения. Авторы этого раздела Д. Мальсагов и Х. Ошаев убедительно показывают, как народ, не имевший письменности, испытывавший тройной гнет: собственных феодалов, русского царизма и тяжелейший гнет мусульманских проповедников («Шесть тысяч шейхов и мулл на маленький народ чеченцев и ингушей! Шесть тысяч бездельников в стране, стесненной горами, живущей примитивным земледелием и скотоводством. Шесть тысяч объединенных своей «святостью» духовников, жестоко порабощавших своих адептов и имевших право карать их смертью за любое нарушение обычая или права» ¹), – сумел, обойдя многие запреты ислама, создать произведения непреходящей художественной ценности.

Фольклор для этих народов заменял’ и историю, и литературу, и кодекс житейской мудрости. Об эволюции его жанров мы можем судить благодаря тому, что уже с середины прошлого века эти произведения были записаны и опубликованы представителями передовой русской интеллигенции, которые, как известно, много сделали для развития национальной культуры всех народов Северного Кавказа.

Жаль, что Д. Мальсагов и Х. Ошаев, ведущие специалисты в этой области, не – пытаются поставить в своей статье теоретические проблемы, и прежде всего проблему влияния фольклора на родную литературу. Не говорится, например, об огромном воздействии на нее эпических произведений фольклора с присущим им пристальным вниманием к деталям, подробными описаниями того, что остановило в данную минуту внимание сказителя, и т. д.

Глава о народных сказителях (автор – С. Эльмурзаев) содержит характеристику творчества Б. Сулейманова, Б. Анзоровой, И. Батаева, которые, наряду с исполнением традиционного репертуара, создают произведения на современные темы. Автор замечает, что «многие современные сказители, начав свою деятельность в качестве народных певцов, переходят в ряды поэтов…». Здесь речь идет о качественном превращении, о путях перехода от устного творчества к письменной литературе. Было бы интересно показать, как же конкретно происходит этот процесс.

Постановка подобных проблем помогла бы авторам «Очерка» продемонстрировать их верную мысль о фольклорных истоках чечено-ингушской литературы, о тесном взаимодействии литературы и фольклора и в наши дни, о разных формах этого взаимодействия на различных этапах развития литературы. В книге же получилось так, что фольклор существует сам по себе, литература сама по себе.

Это сказывается и при рассмотрении конкретных литературных произведений в главе «Основные этапы развития чечено-ингушской литературы» (авторы В. Корзун, Д. Мальсагов, Х. Ошаев). Так, анализируя роман С. Арсанова «Когда познается дружба», В. Корзун пишет: «Эпичность народных героических песен, неповторимые национальные мотивы, черты и качества, запечатленные с такой большой силой в фольклорных произведениях, помогли ему (Арсанову. – А. А.) в реализации творческого замысла. Не случайно многие десятки строк из чеченских героических песен органически вплелись в художественную ткань романа» (стр. 113).

Как видим, здесь отмечено лишь то, что лежит на поверхности: отрывки из фольклорных произведений. А ведь влияние фольклора не только и не прежде всего – в этом.

Или другой пример. М. Сулаев подробно говорит о сюжете, об образе основной героини романа «Петимат» С. Бадуева, но не показывает, как, взяв за основу фольклорный сюжет, писатель преобразовывает его, поднимаясь до больших социально-политических обобщений современности.

Для определения источников и особенностей формирования чечено-ингушской литературы много интересного могло бы дать рассмотрение деятельности первых представителей национальной интеллигенции – просветителей, которые составляли азбуки, собирали и записывали фольклор, а зачастую сами создавали произведения на русском языке. Произведения эти нельзя назвать в собственном смысле художественными, ибо, как правило, в них преобладал фольклорный и этнографический материал, детальные описания быта, нравов и т. д. Но эти особенности сказываются в известной мере даже в творчестве современных писателей, и иногда настолько, что на материале некоторых художественных произведений можно составить полное описание быта народа в определенную эпоху. Выявление такой тенденции помогло бы установить, что обилие этнографических деталей в художественном произведении – не просто «недостаток» его, а особенность, обусловленная спецификой развития северокавказских литератур на определенном историческом этапе.

Авторы главы выделяют следующие этапы в истории чечено-ингушской литературы: зарождение и становление (1923 – 1929); развитие ее в период развернутого строительства социалистического общества (1930 – 1955); в период завершения строительства социализма и перехода, от социализма к коммунизму (с 1956 года).

Периодизация эта крайне условна. Особенно неудачно определен второй период, который включает такие разные этапы, как довоенные годы, когда закладывались фактические основы чечено-ингушской литературы, и период с 1944 по 1957 год, когда эта литература не имела условий для нормального развития. И это, вероятно, нужно было как-то оговорить.

Основное место в рецензируемой книге отведено, как уже сказано, монографическим очеркам. Творчество большинства писателей Чечено-Ингушетии впервые освещается в данной книге.

Поэтому перед авторами монографических глав стояла задача – представить творческий путь крупнейших писателей. Удачными в этом смысле можно назвать главы о творчестве А. Гойгова и С. Арсанова (автор В. Корзун). Однако в большинстве монографических глав вместо характеристики всего творческого пути писателя находим анализ нескольких, иногда не основных, его произведений; многие статьи по существу являются небольшими рецензиями, иногда весьма поверхностными. Так, в очерке об И. Базоркине (автор О. Мальсагов) дается пространный пересказ одной из его драм; в очерке о творчестве Н. Музаева (автор М. Чентиева) обильно цитируются многие его стихи, а о самом крупном произведении – романе «Марш смелых» – говорится в двух абзацах.

И все же при всех отмеченных недостатках, «Очерк истории чечено-ингушской литературы» имеет, несомненно, положительное значение. Бесспорно, за ним последуют другие работы об одной из литератур народов Северного Кавказа.

1. »Поэзия Чечено-Ингушетии», Гослитиздат, М. 1959, стр. 7. [↩]