Об авторе «Районных будней»
«Воспоминания о В. Овечкине», М., «Советский писатель», 1982, 386 с.
Эта книга вышла в 1982 году, через тридцать лет после начала публикации «Районных будней» В. Овечкина. Это, по-моему, свидетельствует о том, что интерес к публицистам и их произведениям с годами не ослабевает, поскольку настоящая публицистика всегда многослойна, под легко различимым пластом сиюминутности, злободневности всегда находятся и другие, более глубокие, содержательные уровни. Интерес к личности, к биографии Валентина Овечкина обусловлен еще и тем, что он своим творчеством в значительной мере способствовал возвращению литературы к проблемам подлинной жизни, вовлекал писателей и читателей в круг сложных, актуальных проблем. Его творчество знаменует собой качественно новый этап в развитии советского очерка, да и всей литературы в целом. В последние годы появился ряд книг и публикаций, существенно обогащающих наше знание о жизни и творчестве писателя. Достаточно назвать, например, литературный портрет автора «Районных будней»»Дальняя дорога», написанный Н. Атаровым, книгу о жизни и творчестве «Валентин Осечкин» Л. Вильчек, переписку А. Твардовского и В. Овечкина «В середине века», опубликованную журналом «Север». И все же необходимо признать известную недостаточность сведений о жизни писателя, что нередко отрицательно сказывается на изучении его творчества. Отсюда то значение, которое приобретают свидетельства мемуаристов о жизненном пути выдающегося советского публициста.
В последние годы сборники воспоминаний современников стали традиционной формой издания мемуарной литературы. В рецензируемой книге мемуары расположены в относительно хронологическом порядке, что позволило показать единую линию социального поведения человека и писателя. Составителю сборника М. Колосову удалось избежать малоинтересных, повторяющих друг друга воспоминаний.
Одна из важнейших этических традиций русской литературы состоит в том, что творчество писателя является не только эстетической деятельностью, но, прежде всего, гражданственным деянием, общественным подвижничеством, а нередко и подвигом. Овечкин, как справедливо отмечала Л. Вильчек, продолжил и развил эту традицию. Жизнь и творчество автора «Районных будней» без преувеличений можно назвать гражданским подвигом. Все свое творчество он подчинил художественному исследованию действительности с целью ее практического совершенствования. Именно поэтому он относил себя к «ярым публицистам» и «поборникам действенной литературы» 1. Он вмешивался в жизнь, жаждал ее переустройства и расстраивался, когда не видел изменений: «Шуму очерки наделали много, но шум-то – литературный. Ось земная от этого ни на полградуса не сдвинулась» 2.
В воспоминаниях Николая Атарова, вошедших в рецензируемый сборник, отмечается, что для Овечкина не было отдельной заботы о почерке и стиле, а была только одна забота – вмешаться в жизнь, чтобы изменить ее, улучшить, подбодрить одних людей, развенчать других, – от этого и шла своеобразная писательская выразительность Овечкина.
Леонид Иванов вспоминает такой эпизод. Возвращаясь в 1957 году с семинара русских прозаиков, он заехал к Валентину Владимировичу, чтобы поговорить о деревенских проблемах. Овечкин активно реагировал на рассказ: перебивал, задавал вопросы; высказывал свое мнение. В числе прочих Иванов затронул проблему начавшегося засорения только что распаханных целинных земель. Овечкин воскликнул: «Это же преступление! Вы пишите об этом, немедленно пишите! Правда… Пока напишете, да пока опубликуют, да и опубликуют ли сразу-то?.. Нет!.. Сначала напишите докладную! На Президиум Цека… Это для пользы дела будет верней!.. А тем временем и очерки подготовите. Но сначала докладную!..»
Когда же Иванов выразил сомнение в пользе докладных, Овечкин возразил:
«…А я верю! Нам надо активно вмешиваться в жизнь всеми возможными способами» (стр. 200).
И это вмешательство в жизнь было действенным. Григорий Володин в газете «Радянська Донеччина» опубликовал очерк «Амброзия» – о страшном карантинном сорняке, быстро захватывающем пахотные земли на юге Донецкой области. Очерк вызвал широкий отклик среди работников сельского хозяйства, но практических мер принято не было, ибо необходимы были дополнительные финансовые вложения, техника. Область же ни тем, ни другим не располагала, а республиканское министерство сельского хозяйства в помощи отказало. Во время Третьего Всесоюзного совещания молодых писателей Володин показал очерк Валентину Овечкину. С этим очерком и редакционными материалами к нему Овечкин побывал в ЦК партии. Летом того же года южному району Донецкой области для борьбы с сорняком Совет Министров СССР выделил дополнительные средства и технику.
Овечкин «делал» не только литературу, но и жизнь, – это несомненно. И, тем не менее, по-моему, слишком уж охотно мы верим утверждениям самих публицистов, что жанр, стиль и прочие «литературные тонкости» их не интересуют. Субъективные самооценки авторов часто не совпадают с объективными оценками их произведений. Преднамеренно или непреднамеренно, но Овечкин много сделал для утверждения и развития в нашей литературе проблемного очерка, тяготеющего к рассказу, сочетающего элементы документалистики с ярко выраженным художественным обобщением. Чрезвычайно своеобразна и выразительна и его стилистика. Не будь она выразительной, едва ли очерки Овечкина пользовались бы таким успехом при всей важности затронутой автором темы. Но выразительность эта строится, по-моему, на сознательном отказе от внешней метафоричности, условной образности, на стремлении к безусловной, «невыдуманной» точности.
Исследователи творчества автора «Районных будней» много писали о том, как тогда, в 50-х годах, цикл этих очерков обсуждался на партийных активах, принимавших деловые, практические резолюции и решения. Читатели тех лет точно поняли и оценили новаторский смысл и пафос книги. «Районные будни» привлекли внимание общества тем, что в них честность художественного изображения жизни побуждала к борьбе с косностью, ошибками, недостатками. Георгий Радов справедливо писал»»При всем при том, что Овечкин, как никто другой, остро и гневно обличал дурное: казенщину, равнодушие, тупость, нерадивость, двурушничество; при том, что ненавистных ему типов писатель, что называется, пригвоздил кличками: «лавулирующие», «люди без стельки»; при том, что именем одного из его персонажей люди окрестили целое явление, мешавшее и мешающее нам жить, а именно – «борзовщину», – при всем этом я абсолютно убежден, главная сила его книг, сообщившая им завидное долголетие, – эта главная сила не в отрицании, а в утверждении» (стр. 304).
Всем своим творчеством Овечкин стремился утверждать новое, в полный голос говорил правду, какой бы тяжелой она ни была. По свидетельству авторов сборника, публициста отличали ясность слова и ясность поступков. Всю свою жизнь он оставался, по словам Порфирия Перебайлова, «человеком для людей», человеком твердых убеждений, и то, что он считал справедливым, защищал настойчиво и последовательно, не считаясь с тем, что это грозит его личным интересам или личному благополучию. Многие, в том числе и Николай Резников, отмечают в нем «правдивость без оглядки».
Николай Атаров вспоминает такой эпизод: «Я потерял его, может быть навсегда, уже в июне сорок второго года. Он отправился из Краснодара в составе школы политсостава пешим маршем через Кавказский хребет. Он сам отчислил себя. Придя к редактору как работающий «по вольному найму» (а на самом деле прикомандированный к редакции крайкомом партии), попросил об освобождении. Неприятная была минута. Редактор домогался узнать причину просьбы.
– Назовите ясную причину.
– Вам это не нужно знать. К чему разговор.
– Я требую.
– Извольте. Не уважаю вас ни как коммуниста, ни как человека. Ну, что, достаточно?
– Можете идти, – коротко ответил редактор.
Прошли годы, семнадцать лет, в одном из писем Овечкин признался: «Было одно желание – скорее кончить этот разговор. Неловкость какая-то. Как будто я виноват, что этот человек…» (стр. 64).
Конечно, такое прямословие и в жизни, и в литературе не всем нравилось, но подлаживаться, подстраиваться Овечкин не умел.
Валентина Владимировича, по свидетельствам многих мемуаристов, отличало пристальное и заинтересованное внимание к людям – как к родным и близким, так и к незнакомым, случайно оказавшимся на его жизненном пути. Ему много писали, посылали свои рукописи на отзыв, и он не жалел времени на то, чтобы прочитать, дать толковый отзыв, довести рукопись «до ума».
Особенно внимательно следил Валентин Владимирович за своими подопечными, очеркистами-«деревенщиками». Леонид Иванов пишет, что Овечкин всякий раз откликался на его публикации, хвалил и журил по-отечески. Очерк Л. Иванова «Наш экономист», опубликованный в 1958 году в журнале «Звезда», вызвал критику в печати. Настроение у автора очерка, конечно, было отвратительное. И вдруг – письмо от Овечкина: «Знаю, что Вам сегодня очень тяжело… Но я знаю, что Вы человек крепкий, ударов в своей жизни вынесли немало, вынесете и этот. Не знаю еще, не совсем обдумал, как, в какой форме и где выступлю в Вашу защиту, но – выступлю. За Вас я буду драться, пока сам на ногах стою. В конце концов, эта драка не только за Вас, а вообще за право литературы мыслить«. Заканчивалось письмо так: «А сегодня мне хотелось Вам написать просто несколько слов, пожать Вашу руку, крепко Вас обнять. Не вешайте носа!» (стр. 204 – 205).
Страницы сборника воспоминаний закрывают многие «белые пятна» в биографии писателя-новатора. Особый интерес представляют свидетельства современников молодости Овечкина, его друзей и товарищей, находившихся рядом с ним в период коллективизации, в пору работы журналистом, в годы Великой Отечественной войны. Однако необходимо отметить и некоторые недостатки книги. В сборнике не был бы лишним научный аппарат, в который должны войти различные сведения, ссылки, уточнения, краткие примечания справочного характера об авторах воспоминаний, о степени их близости к главному герою книги, краткие сведения об основных этапах жизни и творчества писателя, библиография.
Из работ исследователей творчества Овечкина известно, что еще в 1957 году он задумал книгу «о времени и о себе», да все откладывал, ибо отодвигали более насущные проблемы. Эта автобиографическая книга должна была называться «Невыдуманные очерки». Валентин Владимирович писал: «Принимаясь за эту книгу, я опять, как и всегда, не знаю, в какую окончательную форму выльется все. Это будет нечто автобиографическое, воспоминания. Но не вязание чулок перед уютно горящей печкой в долгие зимние вечера. Отдаться целиком воспоминаниям о прошлом, не связывая их с нынешними днями, – так я не смогу, не вытерплю. Повесть о том, как и почему я стал писателем? Да, и об этом хочется рассказать, ответить разом на вопросы многих читателей. Но – не только об этом.
Порою я чувствую себя больше практиком колхозного строительства, нежели писателем; и не боюсь сказать это вслух.
Не боюсь, что это может быть подхвачено остроумными критиками; ну и продолжал бы, мол, пахать… За романы-то я не берусь. Не очень люблю я «сочинять», больше мне нравится и читать, и писать о невыдуманном…»
Валентин Овечкин не написал эту книгу. Конечно, сборник «Воспоминания о В. Овечкине» не может ее заменить, но он углубил наши знания об авторе «Районных будней» – писателе, общественном деятеле, человеке. Задача исследователей – освоить этот материал, ввести его в научный обиход.