Новые работы о «Слове»

«Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла. К вопросу о времени написания «Слова», «Наука», М, – Л, 1966. 618 стр.
Сомнения новейших скептиков (А. Мазона, Я. Фрчека, А. Зимина и др.) в истинности датировки «Слова о полку Игореве» вызвали ответную реакцию, – в советской и зарубежной печати появились статьи в защиту подлинности «Слова». Выпущенный Пушкинским домом сборник «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла» ставит своей задачей на основе непредвзято собранных лингвистических, историко-литературных данных, а также исторических реалий и свидетельств опровергнуть утверждения скептиков, доказав несомненную принадлежность «Слова» древнерусской литературе. Главнейшим из этих доказательств является то, что текст «Слова» в дошедшем до нас виде сохранил в основном свою лексику, свою морфологическую структуру и свой синтаксис. Более значительные изменения претерпела лишь его орфография, ощутимо отразившая в себе воздействие так называемого второго южнославянского влияния XV – XVI веков. Текст «Слова», видимо, мало перерабатывался, и поэтому особенности его языка могут иметь важное значение для датировки. Знаменательно, что исследователям не удалось до сих пор обнаружить ни одного бесспорного случая введения в язык «Слова» позднейшей лексики или новых грамматических форм, столь обычных для часто переписывавшихся памятников. Подтверждается это и наблюдениями авторов статей сборника Пушкинского дома. Останавливаясь на методологических предпосылках сборника, следует особо отметить, что анализ лексики и грамматического строя «Слова», как и всей проблемы его языка в целом, впервые базируется на всестороннем обследовании языковой ткани текста. Устанавливается ее связь с русским языком XII века и со всей древнерусской лексикой и фразеологией вообще. Такой подход к анализу языка «Слова» придал сделанным авторами выводам большую, доказательную силу и научную убедительность! Чрезвычайно существенным достоинством сборника является также установление путем литературно-исторического и текстологического анализа отношения «Слова» к «Задонщине» (памятнику XIV века). Окончательное разрешение проблемы взаимоотношений «Слова» и «Задонщины» раз и навсегда поставит оба памятника на принадлежащие им в истории русской литературы хронологические места. Оно позволит ответить на кардинальный вопрос: создано ли «Слово» до произведений о Куликовской битве (то есть до XIV – XV веков) или после. Следует отметить, что текстологический анализ «Слова» с таких позиций и в такой перспективе выполняется впервые. По своему содержанию сборник распадается на две части. В первую – «Вопросы лексики и грамматики «Слова о полку Игореве» и «Задонщины» – входят две статьи, тематика которых определяется общим заголовком, раздела. Вторую – «Слово о полку Игореве» и памятники Куликовского цикла» – составляют девять статей, в которых «Слово» рассматривается в текстологическом и литературно-историческом аспекте и сопоставляется с памятниками Куликовского цикла. Первый раздел открывается обширной статьей В. Адриановой-Перетц – «Фразеология и лексика «Словам полку Игореве». Задача статьи дать развернутую характеристику лексики и в особенности фразеологии «Слова» на фоне древнерусской лексики XI-XIII веков. Работа В. Адриановой-Перетц, помимо обильного фактического материала, нового в некоторых своих частях, выгодно отличается от предшествующих исследований перемещением центра тяжести лексического анализа «Слова» в фразеологический план. Автор сосредоточивается: не на анализе отдельных лексем, а на сочетаниях лексем под углом зрения их исторической правдоподобности в общей фразеологической системе древнерусского языка. Лексика «Слова» интерпретируется не как механическое собрание словарных элементов, а как система, находящаяся в полном соответствии с языковыми нормами русского языка XI – XIII столетий. В статье на большом материале убедительно доказывается, что лексическая и фразеологическая структура «Слова», вопреки своим индивидуальным чертам, не впадает в противоречие с закономерностями развития и изобразительными возможностями литературного языка Киевской Руси. Опираясь на обширный иллюстративный материал не только прямых соответствий лексики «Слова», но и аналогичных по конструкции, по самому художественному замыслу выражений, В. Адрианова-Перетц сумела показать свободу, с какой использовал автор «Слова» все реальные средства древнерусской речи, и его умение отбирать в ней наиболее подходящие способы выражения. Статья В. Адриановой-Перетц убеждает в полной исторической правдоподобности целого ряда выражений и словотворческих приемов автора «Слова», овладение которыми было абсолютно немыслимо для созданного подозрительностью скептиков позднего фальсификатора – человека конца XVIII столетия. В статье А. Котляренко сопоставляются грамматический строй «Слова» и «Задонщины». Такой анализ крайне необходим, в особенности сейчас, когда вновь раздаются голоса скептиков в пользу приоритета «Задонщины», являющейся якобы прототипом «Слова». Критически изучаемые в сравнительном плане морфологические формы и синтаксические конструкции «Слова» и «Задонщины» во многих случаях рассматриваются А. Котляренко в связи с аналогичными явлениями других древнерусских памятников. Существенным достоинством сравнительных разысканий А. Котляренко, усиливающим объективность его наблюдений, является то, что они проведены по всем известным нам спискам «Задонщины». Стремления А. Котляренко свелись к восстановлению первичного грамматического облика «Задонщины», ее грамматического архетипа. Он попытался путем скрупулезного «препарирования» освободить его от более поздних наслоений и элементов, внесенных переписчиками. Эта работа, шаг за шагом проследившая все важнейшие грамматические черты обоих памятников, привела А. Котляренко к убеждению в первичности «Слова» и вторичности «Задонщины». Что касается языка «Задонщины», написанной два века спустя, то в ней отразились изменения, происходившие в русском языке в течение этих двух столетий. Все различия «Задонщины» со «Словом» находят свое естественное место и объяснение в ее языке, в языке XIV века. И, наконец, любопытно еще одно наблюдение А. Котляренко, высказанное вскользь, но перекликающееся с наблюдениями авторов статей, вошедших во вторую часть сборника, – это отмеченная им наибольшая близость к оригиналу списка «Задонщины» Ундольского. Основной интерес авторов литературно-текстологического исследования сохранившихся шести списков «Задонщины» Сосредоточивается на установлении отношения Кирилло-Белозерского списка, считавшегося до последнего времени старейшим, к другим. Это, в сущности, стержневой вопрос дилеммы – «Слово о полку Игореве» или. «Задонщина»? – вокруг которого ведется спор между новейшими скептиками и защитниками подлинности «Слова». Первоначальность краткой редакции «Задонщины» послужила в глазах скептиков одной из «улик», обличающих поддельность «Слова» или в лучшем случае его позднейшее происхождение и зависимость от «Задонщины». Вот почему от установления первичной редакции «Задонщины» в значительной мере зависит и перевес спора в ту или иную сторону. Р. Дмитриева в статье «Взаимоотношение списков «Задонщины» и текст «Слова о полку Игорем» проделала обстоятельный текстологический анализ всех шести списков «Задонщины», без которого совершенно немыслимо выяснить отношение «Задонщины» к «Слову». Выводы автора, органически вытекающие из проделанной работы, категоричны: «Безусловно, список К-Б не является первоначальным видом «Задонщины»: А это опровергает доводы скептиков, делающих ставку на более ранний возраст К-Б списка и ни отсутствие в нем связей со «Словом». «Список К-Б представляет собой дальнейшую переделку варианта «Задонщины» по изводу Син. Эти позднейшие изменения в списке К-Б выразились прежде всего в сокращениях и утрате второй части произведения». В пользу этого говорит и анализ приемов редакторской правки переписчика К-Б списка Ефросина, сделанный во второй статье Р. Дмитриевой – «Приемы редакторской правки книгописца Ефросина». Обзору языковых, композиционных и стилистических несообразностей, порожденных механическими перенесениями из, «Слова о полку Игореве» в текст «Задонщины», который вследствие этого должен быть; неизбежно признан вторичным, посвящена статья О. Творогова. В «Задонщине» автор видит «инерцию подражания», объяснимую лишь при условии признания первичности «Слова». Весьма метки его замечания о механическом нанизывании в «Задонщине» эпизодов, построенных на лексемах «Слова», но отнюдь не вытекающих из развития ее собственного сюжета. То же надо сказать и относительно так называемых гапаксов и слов-монстров¹ «Задонщины», встречающихся именно в ее параллелях со «Словом», Эти гапаксы и слова-монстры – неизбежный результат описок, переосмыслений и искажений не вполне уже понятного для человека XIV века (времени возникновения «Задонщины») текста «Слова» – продукта более ранней эпохи. Если допустить предположение о первичности «Задонщины», как этого хочется скептикам, гапаксы, используемые скептиками в качестве обвинительного материала по отношению к «Слову» и его подлинности, оказались бы, таким образом, не в «Слове», а в «Задонщине». По логике скептиков, острие обвинителей гапаксов следовало бы повернуть на 180 градусов и устремить на этот раз в сторону «Задонщины», предъявив ей аналогичные обвинения… Свои наблюдения над гапаксами, редкими словами и описками в «Задонщине» О. Творогов заключает выводом, что «и общий характер «Задонщины», и ее отдельные чтения объяснимы лишь при условии признания первичности «Слова о полку Игореве». Не может быть обойдено молчанием и впечатление «разностильности»»Задонщины», отмеченной и другими исследователями «Слова» (Д. Лихачевым). В статьях М. Салминой, Л. Дмитриева, Н. Демковой, Ю. Бегунова и О. Творогова «Задонщина» и памятники Куликовского цикла рассматриваются со стороны их композиции и в текстологическом аспекте. Цель этих статей – поставить «Слово о полку Игореве» на законно принадлежащее ему историческое место, документально подтвердив средствами историко-литературного и текстологического анализа его принадлежность русскому средневековью. Непредубежденно настроенный читатель не может не увидеть, что такому углубленному анализу «Задонщина» и памятники Куликовского цикла не были подвергнуты ни в одном из вышедших ранее изданий и исследований. Все статьи, разные по тематике, но объединенные единством замысла и целенаправленности, имеют большое принципиальное значение для решения вопроса о приоритете «Слова». Сборник завершается приложением текстов «Задонщины», полной аннотированной библиографией научно-исследовательских работ по «Задонщине» и ее публикаций, составленной Н. Дробленковой и Ю. Бегуновым, словоуказателем к «Слову» и указателем использованных древнерусских источников. Таков общий облик рецензируемого сборника, неотъемлемыми качествами которого следует признать научную объективность, обоснованность методологических предпосылок, широту исследовательского кругозора, убедительность и логичность выводов при полном отсутствии полемической запальчивости. Все это позволяет дать ему высокую оценку и отвести подобающее место в литературе по «Слову» последних лет.
г. София

1. Гапаксы – слова или формы, употребленные только в одном, данном памятнике и не встречающиеся ни в каком другом тексте и вообще неизвестные языку. Слова-монстры – буквально: изуродованные слова, слова-чудовища, уроды. [↩]