Николай Леонтьевич Бродский

1

Вскоре после Великой Отечественной войны в ИМЛИ был образован сектор по изучению наследия русских революционных демократов. Возглавил новый научный коллектив Николай Леонтьевич Бродский. Собственно, по его инициативе президиум АН СССР и вынес соответствующее решение. Мне посчастливилось шесть лет поработать в качестве ученого секретаря сектора в «одной упряжке» с этим выдающимся русским ученым-филологом и неповторимого обаяния человеком.

На первом организационном заседании Николай Леонтьевич произнес вдохновенную «тронную речь», раскрыв перед нами поистине заманчивые перспективы. Он увлеченно говорил о задачах исследования общественно-политической деятельности, литературно-критического и художественного творчества Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Писарева, Некрасова, Щедрина, их единомышленников и соратников.

Н. Бродский умел заражать своим энтузиазмом товарищей по работе. И надо ли удивляться тому, что уже к началу 50-х годов сектор завоевал широкое общественное признание. Из его недр вышел ряд внушительных исследований, оставивших заметный след в науке о литературе.

Не будем приводить длинных библиографических перечней. Достаточно назвать несколько фундаментальных изданий, чтобы убедиться в весомости вклада этого небольшого коллектива исследователей в разработку обширного крута проблем, актуальность которых и сегодня, спустя три с лишним десятилетия, трудно переоценить. Назовем в первую очередь вышедший под редакцией Н. Бродского сборник «Белинский – историк и теоретик литературы» (1949), монографии А. Лаврецкого «Эстетика Белинского», В. Путинцева «Герцен-писатель» и «Н. П. Огарев. Жизнь, мировоззрение, творчество», Тогда же В. Нечаевой была начата работа над многотомной научной биографией Белинского. Одновременно закладывался фундамент академического собрания сочинений Герцена в тридцати томах (первый из них вышел в свет в 1954 году).

То, о чем рассказываем, не эпизод в полувековой жизни Н. Бродского в науке. Ведь как историк литературы он отличался поразительной широтой интересов. Начал с фольклора. В Ю04 году в «Этнографическом обозрении» было опубликовано его исследование «Следы профессиональных сказочников в русских сказках». Спустя пять лет появилась работа «К воле. Крепостное право в народной поэзии. Памфлеты, песни, сказки, анекдоты, заговоры, пословицы, поговорки, драмы-комедии, великорусские, малорусские и белорусские». Обращение молодого ученого к фольклору было продиктовано убеждением в нерасторжимой связи народно-поэтического творчества и художественной литературы, в их принципиальной внутренней общности. В последующие годы Н. Бродский с успехом занимался историей русской драматургии и театра XVIII века, отражением Отечественной войны 1812 года в поэзии, ранними славянофилами, методикой преподавания литературы в школе, жизнью и творчеством корифеев критического реализма.

Тем не менее едва ли не самым устойчивым – на протяжении нескольких десятилетий – был и оставался его интерес к наследию революционных демократов. Герцену и Огареву, Добролюбову и Некрасову он еще до Октябрьской революции посвятил несколько серьезных публикаций. Наиболее значительными в этом ряду явились выступления Н. Бродского в журнале «Вестник воспитания» (1914, N 1 и 9) с острополемическими, основательно аргументированными статьями «Развенчан ли Белинский?» и «Н. Г. Чернышевский и читатели 60-х годов».

Статьи эти заслуживают особого внимания, так как в высшей степени отчетливо характеризуют гражданскую позицию, занятую ученым в годы между двумя революциями. На наш взгляд, статьи эти во многом определили и пафос научной и педагогической деятельности Н. Бродского в советскую эпоху.

Чтобы по достоинству оценить мужество и целеустремленность автора названных публикаций, следует напомнить о ситуации, сложившейся в русской литературе и науке о литературе после поражения первой русской революции. Это было время распада и разложения в среде попутчиков революции. Обнаружилось их стремление приспособиться к реакции. На страницах буржуазной печати усилился поход против великих традиций русской культуры, издавна связанной с народно-освободительным движением, интенсивно велась пропаганда идеализма и мистики. В литературной критике наряду с открытой борьбой против реализма происходила маскировка под него всякого рода идеалистических теорий.

Характерна эволюция либеральной интеллигенции после поражения революции 1905 – 1907 годов. По справедливому замечанию современного исследователя, «в облике либерала все в большей степени сказывалось сочетание контрреволюционного ренегатства в политике с идеализмом в области философии я с приверженностью к «чистому искусству» и декадентству в области литературно-эстетической» ¹.

С особым ожесточением авторы сборника «Вехи»- С. Булгаков, Н. Бердяев, М. Гершензон, П. Струве, С. Франк и другие – ополчились против революционных демократов, прежде всего против Белинского и Чернышевского.

Выступление молодого Н. Бродского в защиту традиций Белинского и Чернышевского, да еще в популярном легальном журнале, адресованном широким кругам демократической интеллигенции, безусловно, сыграло положительную роль в борьбе против растлевающего влияния литературного ренегатства.

Что предшествовало публикации названных статей Н. Бродского, поражающих силой убежденности и до наших дней во многом сохранивших актуальность?

Воспитанник Московского университета, один из лучших учеников академика П. Сакулина, Н. Бродский (1881 – 1951) примыкал в молодости к культурно-исторической школе в литературоведении. Вместе с П. Сакулиным и Д. Овсянико-Куликовским участвовал в создании многотомной «Истории русской литературы XIX в.», явившейся для своего времени событием в науке.

Принадлежа к культурно-исторической школе, Н. Бродский вместе с тем отличался от ее правоверных адептов широтой мировоззрения. Твердо придерживаясь понимания исторической обусловленности развития словесного искусства, он подходил к литературе прежде всего именно как к искусству, придавал большое значение ее художественной специфике, поэтике. Рассматривая художественное произведение в его целостности и неповторимости, Н. Бродский, как правило, шел от замысла к его воплощению в слове, в композиции, во всей образной системе, последовательно останавливаясь на каждом этапе творческого акта. Отдельное произведение изучалось им преимущественно в связи со всем творчеством данного писателя, а творчество писателя непременно «вмонтировалось» (любимое слово Николая Леонтьевича) в общий поток развития литературы и жизни. Притом исследования Н. Бродского отличались конкретностью, тщательностью аргументации, а материал никогда не брался из вторых рук.

Принято говорить, что факты – воздух науки. Н. Бродский не был фактографом, эмпириком, который дорожит фактом ради самого факта. Тем не менее он ни в годы юности, ни в зрелые годы, будучи действительным членом Академии педагогических наук, не чурался черновой работы – самозабвенно копался в книгохранилищах и рукописных фондах, много сил отдавал источниковедению и библиографии. Любил ссылаться на опыт академика Зелинского, знаменитого химика, утверждавшего, что тот, кто не любит мыть пробирки и не умеет протирать реторты, никогда не станет дельным ученым…

Большое, чтобы не оказать определяющее, воздействие на формирование мировоззрения Н. Бродского как ученого оказала первая русская революция. От именитых учителей его отличала большая Определенность идейных симпатий и антипатий. Обратим внимание на органическое неприятие ученым либерального фразерства, решительное развенчание им мнимой прогрессивности и значительности вклада либералов – дворянских и буржуазных – в историю русской общественной мысли и культуры. «Реформы, начатые либеральным дворянством, – писал Н. Бродский в 1914 году, – даже не полумеры: при свете социалистических идеалов они кажутся жалкой пародией на то, что нужно молодой России; то, что делают представители командующих классов, – «обломовщина», «хлам», который надо «разбить вдребезги». «Темное царство» прошлого и настоящего заслуживает коренного изменения, разрушения в самом фундаменте» ². Излагая концепцию исторического развития и эстетическую программу революционеров-разночинцев, Н. Бродский решительно подчеркивал свою солидарность с ними.

«Развенчан ли Белинский?» и «Н. Г. Чернышевский и читатели 60-х годов» написаны с общедемократических позиций. Естественно, что их автору еще не было дано раскрыть во всей сложности и многогранности роль Белинского и Чернышевского в русском революционно-освободительном движении, определить их место в истории мировой общественной мысли. Но прогрессивный смысл этих статей вне сомнения.

Н. Бродский дал убедительную отповедь критику-импрессионисту, теоретику декадентства Ю. Айхенвальду, весьма авторитетному в определенных кругах художественной интеллигенции тех лет. Книга «Силуэты русских писателей» Ю. Айхенвальда за десять лет выдержала пять изданий. В 1914 году ее автор выпустил в свет сборник «Спор о Белинском», по своему духу близкий к «Вехам». Как и веховцы, Ю. Айхенвальд восставал против революционного демократизма Белинского, обвинял его в оторванном от русской реальной жизни теоретизировании, непоследовательности и волюнтаризме. При этом оппонент Белинского демонстрировал свое высокомерие по отношению к «недоучившемуся студенту», прибегал к звонким софизмам и другим «красотам стиля».

Н. Бродский показал несостоятельность содержащихся в претенциозной книге «Спор о Белинском» упреков в адрес великого критика. Он писал о непреходящем значении тех истин, которые «неистовый Виссарион» отстаивал. Статья написана резко, дерзко, талантливо, по-писаревски эмоционально. Автор не защищал Белинского – он атаковал его высоколобого «ниспровергателя».

Спустя три с лишним десятилетия, в 1946 году, Гослитиздат обнародует пятидесятитысячным тиражом книжку Н. Бродского «В. Г. Белинский», сыгравшую принципиально важную роль в трактовке эволюции идейно-эстетических воззрений критика. Между статьей «Развенчан ли Белинский?» и этой книгой, можно сказать, пролегла целая вечность. Наука о литературе в советскую эпоху поднялась на качественно иную ступень. Много нового было внесено и в понимание идеологии русских революционеров-демократов, в том числе разысканиями Н. Бродского. Роднила его работу середины 40-х годов с давней публикацией неколебимая вера в жизненность, непреходящее значение наследия Белинского.

Так, глава «Белинский в истории общественной мысли» демонстративно открывается утверждением: «Статья Белинского – страстная и искренняя исповедь его идейных исканий, его кровных убеждений, заблуждений, надежд и верований» ³. Сложная и во многом противоречивая эволюция философских воззрений, социально-политических и литературно-эстетических взглядов критика, подчеркивал Н. Бродский, по-своему отражала объективные закономерности развития передовой русской общественной мысли 30 – 40-х годов XIX века. Белинский внес свою лепту в поиски единственно верной революционной теории, которая, по словам Ленина, была поистине выстрадана лучшими умами России. Он всю жизнь сохранял «неугасимую преданность своим идеалам, непримиримую вражду ко всему, в чем видел ложь, лицемерие, барственные замашки, компромисс с совестью» ⁴.

Не со всеми тезисами, которые горячо отстаивал Н. Бродский в середине 40-х годов, мы сегодня соглашаемся.

1. Б. Мейлах, Ленин и проблемы русской литературы конца XIX – начала XX вв., М., Гослитиздат, 1947, с. 251 – 252.[↩]
2. Н. Л. Бродский, Избранные труды, М., «Просвещение», 1964, с. 9 – 10.[↩]
3. Н. Л. Бродский, В. Г. Белинский, М., Гослитиздат, 1946, с. 122.[↩]
4. Там же, с. 124.[↩]