Необоснованное возвышение

В харьковском издательстве «Прапор» появилась книга Андрея Чернышева «Невмирущі» («Бессмертные»). Кому же автор ее отводит место в пантеоне вечности? Кто они – бессмертные?

Это – Ленин, Крупская, Коцюбинский и… Олена Пчилка.

Трудно представить себе осведомленного читателя, который не удивился бы настойчивому стремлению автора обеспечить Олене Пчилке вечность в памяти народной. Еще труднее согласиться, что в ее «бессмертии» есть хоть что-нибудь общее с бессмертием ленинским. Вот как писали об Олене Пчилке до Андрея Чернышева авторитетные украинские литературоведы: «Олена Пчилка, начав в 80-х годах с пропаганды либерально-буржуазного культурничества, позже стала на явно реакционные, националистические позиции. В 1906 году она стала редактировать журнал «Рідний край», в котором выступает с рядом статей, пропитанных буржуазно-националистической идеологией» ¹. Примерно ту же точку зрения развивает и автор новейшего исследования Л. Мищенко: «…Воспитанная в либерально-националистических традициях… в некоторых произведениях, письмах, позже в публицистических выступлениях в журнале «Рідний край» и как редактор этого журнала (1907 – 1914) Олена Пчилка проповедовала вредные буржуазно-националистические концепции, публиковала реакционные высказывания» ².

Совсем иначе представляет О. Пчилку А. Чернышев. Он гневно «разносит» и разоблачает своих предшественников и не просто «реабилитирует» Олену Пчилку. Нет, он считает, что заслуги в истории украинской культуры дают ей право на место в плеяде великих деятелей нашего времени, в одном ряду с Лениным.

А редакторы издательства «Прапор» не только помогают Чернышеву осуществить этот замысел – помещают его пространный панегирик Олене Пчилке (он занимает в книге 104 страницы из 235), но и стараются изо всех сил обеспечить и книге, и ее «концепции»»зеленую улицу» в критике.

В краткой рекомендации от издательства, напечатанной под портретом самого А. Чернышева, сказано, что его «очерк об Олене Пчилке многими положениями и идейными акцентами перекликается с предыдущими исследованиями», то есть со статьями о Ленине, Крупской и Коцюбинском. А редактор книги О. Юрченко рекомендует уже на страницах периодической прессы сочинение А. Чернышева как свидетельство его исключительной научной добросовестности: «Будучи редактором книги Чернышева «Бессмертные», я не раз имел возможность убедиться, как скрупулезно взвешивает он каждое слово, прежде чем поставить его в предложение, как предельно заботливо, почти филигранно отрабатывает он свое каждое высказывание» ³.

Не будем касаться вопроса о том, стоит ли редактору книги так «воспевать» подопечного автора, а о научной добросовестности А. Чернышева поговорить стоит.

Зачем книге потребовалась такая реклама? И на чем основан тот коренной пересмотр утвердившихся в украинском советском литературоведении представлений о литературной и общественной деятельности Олены Пчилки, который предпринят А. Чернышевым и поддержан не только редактором О. Юрченко, но и известным украинским критиком Владимиром Брюггеном – автором предисловия к книге «Бессмертные»? Уместны и обоснованы ли поиски той «переклички», о которой пишет издательство?

Олене Пчилке марксизм был совершенно чужд, а революционного движения пролетариата она, мягко говоря, не принимала и ни в какой мере не связывала с ним судьбу украинского народа. Ее политические убеждения, окончательно определившиеся в кругах либерального народничества 70 – 80-х годов, не выходили за пределы ординарного либерализма и в годы первой русской революции, и после нее. В своих публицистических статьях она в эти годы обращалась к украинской интеллигенции с культурническими призывами, а в политической программе не поднималась выше сетований на то, что в III и IV Думах (1907 – 1912, 1912 – 1917 годы) нет делегатов-украинцев. Деятельность социал-демократической фракции в этих Думах совершенно не интересовала Олену Пчилку, а депутата IV Думы – большевика Г. И. Петровского – она, очевидно, и за украинца не считала, когда так красноречиво озаглавила передовую в редактируемом ею журнале «Рідний край» (1912, N 14) – «Ни одного депутата!..». «Что уж говорить, – писала она, – о прогрессивных депутатах-русских?.. При случае они могут сказать о наших делах словами старой басни: «А мне-то плакать стать какая? Ведь я не здешнего прихода!»

Немаловажно для понимания этих заявлений и то, что писала Олена Пчилка в передовой статье предыдущего номера того же журнала по случаю тех же выборов в Думу. Она жаловалась на недостаток единства среди украинцев и апеллировала к авторитету… Мазепы: «А разве не говорил еще Мазепа, в той песне, которую будто бы сложил в свое время о своих земляках:

Всі свободи щиро прагнем,

Та не в один гуж всі тягнем!..

Так оно и есть среди наших свободолюбцев и до сего времени!..»

Как неожиданно в свете этих фактов звучит следующее заявление А. Чернышева: «Олена Пчилка не была и не могла быть пропагандистом (!) марксизма. Но некоторые материалы «Рідного краю» еще раз поддерживают наш тезис о лояльности редактора к марксистам» ⁴.

Все это ни в малейшей мере не соответствует фактам. И дело не только в том, что на страницах редактируемого Оленой Пчилкой журнала слова «марксизм» и «марксисты» совсем не встречаются. А прежде всего в том, что идеи, которые проповедовал журнал (и главным образом в статьях самого редактора), противостояли марксизму. Провозглашая идею надклассового национального единства, разоблачению реакционной сущности которой В. И. Ленин посвятил столько своих пламенных выступлений, Олена Пчилка пропагандировала культурничество в духе, диаметрально противоположном ленинскому учению о двух культурах в каждой национальной культуре, выступала против революционных традиций русской культуры. Особенно много желчи было излито ею на Белинского, которого она обвиняла в «личной вражде» к украинской литературе и как бы в ответ ему писала: «Имея тоже «личную вражду» к русской даже прогрессивной, «либеральной» проповеди в литературе, скажу, что критика русская, в том числе самый значительный ее мыслитель Белинский, были большими нашими врагами, нежели русская цензура» ⁵. Влияние русской культуры погубило, по ее мнению, многих украинцев. Оно «сломило нежную, глубоко чуткую душу Евгения Гребенки, сломило насмерть!..» ⁶ Оно пагубно сказалось и на таланте и творчестве Тараса Шевченко: произведения, написанные им на русском языке, – это его «жертва русской критике»: «Сколько напрасно потерянного и времени, и духовной силы!» ⁷

Уверяя читателей во враждебности русской интеллигенции к украинской культуре и литературе, Олена Пчилка не делала исключений и для русских писателей. Даже передовых. «Белинский» был в русской литературе, – писала она, – гуманист-народник. Основу народности он хотел видеть в произведениях прогрессивных авторов прежде всего». Но это, мол, вполне совмещалось с его «личной враждой» ко всему украинскому.

1. Олег Бабишкін, Варвара Курашова, Леся Українка, Держлітвидав УРСР, Київ, 1955, стор. 39.[↩]
2. Л. Міщенко, Леся Українка в літературному житті, «Дніпро», Київ, 1964, стор. 25 – 26.[↩]
3. »Літературна Україна», 27 ноября 1970 года. [↩]
4. А. Чернишов, Невмирущі, «Прапор», Харків, 1970, стр. 164.[↩]
5. «Рідний край», 1912, N 4, стр. 2.[↩]
6. Там же, N 2, стр. 1.[↩]
7. Там же, N 4, стр. 3.[↩]