№5, 1960/Обзоры и рецензии

Наследие поэта – «искровца»

В. И. Богданов, Собрание стихотворений. Собрал и подготовил к печати проф. А. В. Кокорев, Изд. МГУ, 1959, 385 стр.

Среди поэтов, сотрудничавших в «Искре» В. Курочкина и Н. Степанова, видное место принадлежит Василию Ивановичу Богданову (1837 – 1866) – талантливому представителю «некрасовской школы» в русской демократической поэзии XIX века.

В работах советских исследователей, посвященных поэтам-шестидесятникам, Богданову уделяется обычно незначительное внимание; это объясняется прежде всего тем, что его стихи никогда не были собраны воедино, они разбросаны в забытых журналах, где зачастую публиковались под нераскрытыми псевдонимами. Лишь наиболее известные из произведений Власа Точечкина (один из псевдонимов Богданова) входили в сборники сатирической поэзии 60-х годов, в том числе в тщательно подготовленный И. Ямпольским сборник «Поэты «Искры»» в большой серии «Библиотеки поэта» (1933, второе издание – 1955).

«Собрание стихотворений» Богданова, подготовленное А. Кокоревым, – первый опыт издания произведений поэта отдельной книгой. В работе широко использован архив поэта, полученный от потомков Богданова и остававшийся до последнего времени неизвестным исследователям. Это позволило А. Кокореву внести много нового в изучение биографии и сложившегося литературного облика поэта. В сборнике впервые опубликованы многие стихотворения, значительно расширяющие прежние представления об идейном кругозоре одного из активных «искровцев». Таковы, например, сатиры «Молитвы Ибису и Ихневмону» и «Песнь одного из потомков Менеса», таково замечательное стихотворение «Упражнения в русской грамматике в применении к обыденной жизни», которое А. Кокорев справедливо связывает с «Всеобщей придворной грамматикой» Д. Фонвизина и «Знаками препинания» В. Курочкина. Впервые публикуются стихотворения «Игры», «Трудная дорога» и многие другие.

Новые материалы позволили доказать принадлежность Богданову ряда стихотворений, публиковавшихся анонимно или под псевдонимами, которые приписывались другим сотрудникам «Искры». Наконец, сравнение автографов с опубликованными текстами дало возможность освободить некоторые тексты от цензурных искажений. При этом в ряде случаев давно известные произведения воспринимаются теперь по-иному, стала гораздо более ощутима их сатирическая направленность. В стихотворении «Лекарь» («Искра», 1863, N 40), обличающем взяточничество как социальное зло, были такие строки:

Чтоб только есть, я стал брать взятки

С мещан, купцов и мужиков.

В автографе вторая строка звучит гораздо более определенно в том демократическом направлении, которое характерно для лучших произведений «искровцев»:

С полуголодных мужичков.

Автографы, вводимые в научный оборот А. Кокоревым, существенно уточняют и тексты других стихотворений («Беседа с музою», «Кулак», «Песнь юноши из касты жрецов» и др.). Однако результаты своей текстологической работы редактор почему-то не использует для основного текста, а приводит в особом разделе книги – «Варианты» (стр. 335 – 350), Думается, что это совершенно неправильно: если перед нами бесспорные случаи цензурных и иных искажений текста и если при этом есть достаточно авторитетный источник для устранения «этих искажений, текстолог имеет все основания для исправления и уточнения текста прижизненной публикации. Составителя книги следует упрекнуть в том, что он не определил для себя тип книги, не учел при этом богатый опыт новейших изданий поэтов прошлого (например, лучших книг большой серии «Библиотеки поэта» и наиболее удачных однотомных изданий Гослитиздата). В издании, которое по своему характеру не может претендовать на то, чтобы считаться научным, специальный раздел «Варианты» явно излишен.

Неопределенность типа издания сказалась и во вступительной статье, самый размер которой (сто страниц убористого шрифта!) велик для подобной книги; статья порою кажется сокращенным вариантом монографии о жизни и творчестве Богданова. Ценность статьи заключается прежде всего в использовании новых документально-архивных материалов. Так, впервые устанавливаются точные дата и место рождения Богданова – 12 января 1837 года, г. Лихвин, Калужской губернии. Но вызывает удивление отсутствие даты смерти поэта (5 августа 1886 года). По-новому освещаются ранние годы жизни поэта (пребывание в калужской губернской гимназии), а также время обучения на медицинском факультете Московского университета, совпавшее с общественным подъемом 60-х годов. Интересны сведения о ранних литературных опытах Богданова, связанных с посещением родных мест после окончания университета. Много нового дают материалы об участии Богданова-младшего врача клипера «Изумруд» – в двухлетнем кругосветном путешествии. На довольно широком фоне развития русской литературы 60 – 80-х годов анализируется творчество поэта, которого А. Кокорев с полным основанием называет «достойным современником Добролюбова, Чернышевского, Некрасова, Салтыкова-Щедрина» (стр. 112). Но далеко не все в статье кажется бесспорным. В частности, упрощенно рассматривается такой существенный вопрос, как фольклоризм поэзии Богданова. Самый тезис о связи поэта-«искровца» суетным народным творчеством вряд ли может вызвать сомнения в своей правомерности, но можно ли отнести к числу «острых, крылатых народных словечек, речений» такие словосочетания, как «скорчить мину печальную», «на грязный задний двор» и даже – «дождь лил, как из ведра»? (стр. 107).

Подобный же упрощенный, а порою и наивный характер носят многие из примечаний, содержащих нередко общеизвестные сведения. Есть ли необходимость объяснять, что парик – это «искусственный головной покров из чужих волос»? (стр. 365). Нужно ли было не только пояснять, что «час битый» – это «час с лишком», но и ссылаться при этом на авторитет Даля? (стр. 358). Зачем было давать толкования (с непременными ссылками на Даля!) таких выражений, как «припеваючи жить», «кривить душою», «семь бед – один ответ», «протянет ноги» и т. д.? Это было бы уместно разве только в книге, рассчитанной на читателя школьного возраста…

С другой стороны, в примечаниях к стихотворениям нет указаний на фольклорные источники в тех случаях, когда объяснение такого источника помогло бы раскрытию сатирической направленности стихотворения. Впервые публикуемое А. Кокоревым стихотворение, обличающее «публицистов-патриотов» Брехунцова и Правоедова, имеет заглавие «Громовержцам – не из туч». В примечании следовало напомнить об известной пословице: «Не из тучи гром, из навозной кучи». Здесь была бы оправданной и ссылка на Даля, у которого можно найти эту пословицу.

Примечания к многим стихотворениям увеличены за счет общеизвестных сведений. Нужно ли было подробно сообщать о том, кто такой Иоганн Вольфганг Гёте и что говорили о нем Чернышевский и Добролюбов? (стр. 379). Ничем не оправдано появление параллелей из чешского и сербского языков к пословице «Бодливой корове бог рог не дает» (стр. 367) или подробнейшее толкование слов «Сатурн» и «сатурналии» со ссылкой на «Реальный словарь классических древностей по Любкеру» (стр. 355). Число подобных примеров можно было бы умножить.

Но при такой, казалось бы, скрупулезности редактор в ряде случаев оставляет без пояснений места, действительно в них нуждающиеся. Иногда же в книге встречаются и заведомо неправильные объяснения. В стихотворении «Тройка, или Краткая история нашего прогресса» есть такое выражение:

…даст такую Путь-дорогу,

Что просто плачь!..

В примечании по этому поводу говорится: «Намек на сказку Петра Павловича Ершова (1815 – 1869) «Конек-горбунок» (ср. «Путь-дорога, господа!»)» – см. стр. 357. Однако Богданов имеет в виду роман П. Д. Боборыкина «В путь-дорогу»…

В «Недомолвках» саркастически упоминаются «доморощенные дантисты». Редактор поясняет: «т. е., зубных врачей, не прошедших курса зубоврачебных школ» (стр. 360). Но ведь здесь Богданов имеет в виду тех любителей зуботычин из числа армейских и флотских офицеров, защитников телесных наказаний, которых в то время иронически называли «дантистами» (см., например, в «Морских рассказах» К. Станюковича).

Во многих случаях отсылки редактора к литературным источникам некоторых реминисценций, встречающихся в стихах Богданова, кажутся сомнительными. Слова «Даром загубил свой век» (из стихотворения «Полезные люди») А. Кокорев называет «перепевом стихотворной строчки из «Огородника» Н. А. Некрасова: «Я свой век загубил за девицу-красу» ( стр. 373). Зачем же отказывать Богданову в самостоятельном знании выражения «загубить свой век»… Не менее сомнительной кажется попытка связать слова «благонамеренно молчит» с шевченковским «мовчать, бо благоденствують» (стр. 378) и т. д.

Но при этом комментатор вновь проходит мимо таких случаев, когда указание на литературный источник, послуживший в той или иной степени материалом для «перепева», не вызывает сомнений и расширяет представления об этой интереснейшей особенности стиля поэтов «Искры». Достаточно привести два примера. В стихотворении «Площадная панорама» источником «перепева» явилось известное стихотворение И. Мятлева «Новый год»:

Весь народ.

Говорит,

Новый год,

Говорит…

Вторая строфа стихотворения «Три дара» не привлекла внимания А. Кокорева, между тем она начинается словами, заключенными в кавычки, подчеркивающими их литературное происхождение:

«Быстр, как взор, и пуст, как вздор».

Это цитата из знаменитого памфлета А. Полежаева «Четыре нации» (в другой редакции «Три нации»). Подтверждая популярность стихотворения Полежаева в 60-е годы, этот факт свидетельствует, что поэт-«искровец» обращался к творчеству одного из ярких предшественников русской революционно-демократической поэзии.

Цитировать

Безъязычный, В. Наследие поэта – «искровца» / В. Безъязычный // Вопросы литературы. - 1960 - №5. - C. 219-222
Копировать