№1, 2010/Литературное сегодня

«Мне нравится, как он уходит…» Глеб Цвель

Лица современной литературы

9 сентября 2009 года в Коктебеле были подведены итоги Международного литературного Волошинского конкурса. В критической номинации приз был учрежден совместно с журналом «Вопросы литературы» по названию нашей рубрики «Лица современной литературы» и присуждался за лучшее эссе.

Жанр эссе допускает самое широкое стилеизъявление, и вышедшие в финал авторы в полной мере воспользовались предоставленной им свободой. Эссе-воспоминание И. Рашковской о Глебе Цвеле посвящено памяти недавно ушедшего поэта и исполнено желания «поклониться тени». А. Ганиева свой текст о творчестве Германа Садулаева и его «чрезвычайно контрастном» романе «Таблетка» приправила социологическим перцем. О трагической биографии Игоря Меламеда в связи с его христианской поэтикой пишет Е. Иванова… Эти три эссе были признаны лучшими; а ИРИНА РАШКОВСКАЯ объявлена лауреатом 2009 года.

Кроме того, финалистами конкурса стали В. Козлов с полемической статьей о стихах и поэтическом кредо Максима Амелина; Е. Луценко с проницательным размышлением о судьбе книг Дины Рубиной в пространстве не только литературы, но и кинематографа; Л. Югай, тонко прочертившая творческий профиль Ирины Ермаковой.

Редакция журнала «Вопросы литературы» поздравляет победителей и финалистов Волошинского конкурса. Большинство этих эссе уже печаталось на страницах нашего журнала в рубрике «Лица современной литературы»1.  В новом номере мы представляем эссе двух победителей — портреты Глеба Цвеля и Игоря Меламеда, а также новую статью В. Козлова о романах Владимира Маканина.

 

Я подняла голову от книги: за окном медленно пролетал Глеб. Его длинные, до плеч, волосы ловили солнечных зайцев, два из них сверкали на веселых, торчащих вперед зубах, еще один примостился на акульем зубе, акульем зубе на шнурке, акульем зубе на шнурке, повязанном вокруг его шеи. Глеб завис на мгновение и улыбнулся. Я бросила книгу, и я бросила мысли о назиданиях: в эмиграции надо жить серьезно — и надо поскорее подружиться с Леонидом Гиршовичем — и надо научиться экономить — и немцы, они тоже люди, хотя и иначе, — и что в эмиграции надо бороться за место под солнцем и под луной… «А что ты здесь читаешь?» — спросил он, влезая в окно. Я показала обложку: «Вопросы о социальной помощи». «Брось эту дрянь, — сказал Глеб, вытащив из своей черной сумки бутылку бренди и сделав глоток, — давай я тебе расскажу про Сапгира. Я был в Прибалтике, Генрих мной восхищался, он сказал: «А что это за мальчик такой в гольфах?»»

А снег в апреле весь в ларец

— увы, не настоящ

И пусть наш дом похож на хрящ

И пусть не видно синих рощ

Подайте мне угрюмый плащ

и хлопьев-сутолок-сугроб — так — в ларчик…2

Город Гамельн, город Крысолова, цветаевского Крысолова, давил, как злая туфелька золушкину сестрицу, и я оказалась в Дортмунде, в обители Глеба Цвеля.

В 1996 году Глеб Цвель в Дортмунде заводил русскую жизнь волчком. «Русский культурный центр» переехал с маленькой Крон-Принцен-Штрассе на шумный пешеходный Вестенхельвег, в окружение дорогих магазинов. Довоенное здание с лепниной, внизу находилось туристическое бюро, наверху — парикмахерская. Цвель, организовывавший выставки и встречи, был немного надменен, немного купец, обладатель широкого жеста и двух выдающихся вперед зубов — его особой гордости. Он одевался ярко и шарф не повязывал только в жару. Ему нравилось быть в центре — происшествий, слухов и сплетен. Благодарную публику в Германии было найти проще, чем читателей, и он открыл свой театр. Маленький, бесплатный, тайный театрик одного актера, где он был рад любому зрителю и где главным исполнителем, режиссером и драматургом был — он. Еще Глеб был сопредседателем «Русского культурного центра», но с таким же успехом он мог бы продавать пирожки или давать уроки игры на гитаре — какое-то время он так и делал. Ему было все равно, чем заниматься, ибо ничего, кроме стихов, не интересовало его. Однажды в Москве он организовывал Клуб современного искусства. Я полагаю, что и это было игрой, но более высокого порядка; там было больше стихов и больше людей. Тех, московских, Глеб любил, и любил о них рассказывать — об Анне Альчук, Михаиле Рыклине, Генрихе Сапгире, Владимире Аристове… К дортмундским обитателям он относился снисходительно, а они думали, что он их любит. Обмануться в любви Глеба было несложно: с каждым он брал ту ноту интимности, тот тембр, которые сокращали дистанцию до нуля, так что многие считали его своим близким другом, своим везением, просто — своим. Поэтому тогда, в середине 90-х, у него не умолкал мобильный телефон, а он все время торопился, воссоздавая московские ощущения бытия. Беда была в том, что в Дортмунде было совершенно некуда торопиться.

Переулки пугливые пращуров

Шамполов-шпал о слепей гул — шрам

Мох клююща голубка и ящерица

В заиканьи межрёберном рам —

! в окне голые — за геранью па

о шпагат обезглавленных свит

Мастурбируй, Московия-плакальщица

раскозырной слащЁпотью плит!

* * *

Из дневника, лето 1997 года:

«Гладили вместе собаку (гостевую, у него дома). Вокруг народ, и прикосновение в тепле, немного шерстяное, а собака счастлива, что ее двое гладят, а гладят — двое…»

Глебу нравилось быть старожилом, Вергилием. Он помогал мне искать квартиру. Я приезжала в Дортмунд, он брал такси, и мы ездили «смотреть варианты» — в тот год в Дортмунде квартиру было снять непросто. Он таинственно мне улыбался: «Смотри, нас принимают за семейную пару». Мы с ним играли в молодоженов в поисках жилья. По дороге я выучивала новые имена его знакомых — с этими людьми мне предстояло общаться в Дортмунде. Напрасно я старалась их запомнить — практически ни с кем судьба так и не свела: Глеб выстроил почти непреодолимую стену между мной и «светским русским обществом». Ему нужна была интрига. В интриге завертелись все, кто мог бы быть к ней причастен, и он создал себе в утешение новое пространство, в котором случались и тайные встречи, и сплетни, и слезы. Намного позже одна дортмундская поэтесса мне скажет: «Глеб — монстр». В некотором роде так оно и было, но он был в этом не виноват. Есть такие редкие натуры, которым эмиграция категорически противопоказана, и ничто не получается ей противопоставить — ни курорты, ни домашний уют, ни даже любовь. Задним числом я считаю, что Глеб выдумал свою любовь ко мне так же, как он выдумал себе свою семью, детей и родителей.

  1. См.: Ганиева А. Миры-фантомы и рыночная оккупация // Вопросы литературы. 2009. № 3; Луценко Е. Лопнувший формат // Вопросы литературы. 2009. № 6; Югай Л. «Чтоб мне провалиться между строчек…» // Вопросы литературы. 2009. № 6. []
  2. Все приведенные поэтические тексты, написанные в разные годы, принадлежат Глебу Цвелю. []

Статья в PDF

Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2010

Цитировать

Рашковская, И.Л. «Мне нравится, как он уходит…» Глеб Цвель / И.Л. Рашковская // Вопросы литературы. - 2010 - №1. - C. 57-68
Копировать