«Миссис Дэллоуэй», вышивальщица Лагтон и все звери мира. История одной безымянной рукописи Вирджинии Вулф
Животные появились из-за горизонта.
Место их там и здесь.
Джон Берджер
История создания и распространения одного из двух детских произведений Вирджинии Вулф представляет увлекательный материал для исследователя с текстологической точки зрения. В 1924 году, работая над своим четвертым романом «Миссис Дэллоуэй», Вулф придумала и записала небольшую историю для своей племянницы Энн (1916–1997), дочери Эдриана Стивена и Карин Костелло Стивен, которые всей семьей гостили в доме Вулфов в сентябре того года, что подтверждает Леонард Вулф в предисловии к первому изданию произведения. Короткий рассказ, всего шестьсот восемьдесят три слова, повествует о женщине по имени Лагтон, которая, сидя в виндзорском кресле и вышивая синюю штору для гостиной некой миссис Гинем, засыпает. Пока она спит, звери и люди, предположительно с узора вышивки на шторе, оживают: животные спускаются на водопой к озеру недалеко от прекрасного города Millamarchmontopolis1, люди приветствуют их и проезжающую по городу королевскую процессию. Когда жужжание мухи будит спящую Лагтон, она просыпается, а звери замирают.
Черновой вариант истории находится во второй из трех записных книжек к роману «Миссис Дэллоуэй», непосредственно после сцены, где Септимус Смит незадолго до самоубийства наблюдает за своей женой Рецией, которая занимается рукоделием [Woolf 1978: 315–316]. Роман «Миссис Дэллоуэй» вышел в 1925 году, а безымянная рукопись была обнаружена в 1963-м детским писателем Уоллесом Хилдиком (1925–2001) в архиве Британского музея Лондона, куда недавно попали записные книжки Вулф.
17 июня 1965 года отредактированная Хилдиком рукопись была напечатана в «Литературном приложении к «Таймс»» (The Times Literary Supplement) в разделе «Детские книги». Хилдик не стал придумывать название для текста Вулф, оставив лишь определенный артикль с многоточием и имя писательницы: «The… by Virginia Woolf». Публикация заняла одну газетную полосу. По периметру вытянутой кверху прямоугольной рамки, окаймляющей текст, были нарисованы животные и главная героиня (справа налево): примат, белый медведь, обезьяна, зебра, главная героиня с попугаем на коленях, леопард, слон, бурый медведь, жираф. Черно-белые рисунки были выполнены художником Дунканом Грантом (1885–1978), блумсберийцем в прошлом, другом Вулфов и партнером сестры писательницы Ванессы Белл, который был приглашен в качестве художника заместителем издателя Джоном Уиллеттом2 (1917–2002).
В 1966 году в издательстве «Хогарт Пресс», основанном Вулфами в 1917 году, произведение вышло отдельной книгой. Леонард Вулф дал рукописи название «Золотой наперсток нянюшки Лагтон» («Nurse Lugton’s Golden Thimble»). Выбор заголовка можно объяснить тем, что этот элемент предметного мира Лагтон разворачивается в середине рассказа в метафору, когда наперсток на пальце вышивающей на синей ткани Лагтон («и так вот она сидела у каминной решетки с наперстком на пальце»3, «and there she sat, by the fender with her thimble on her finger») видится обитателям Millamarchmontopolis солнцем («Над ними, как солнце, горел золотой наперсток нянюшки Лагтон», «Over them burnt Nurse Lugton’s golden thimble like a sun»), становясь таким образом знаком, связывающим два мира.
В коротком предисловии Вулф описал историю создания, находки и публикации рукописи:
Мистер Уоллес Хилдик, исследуя рукопись романа «Миссис Дэллоуэй» Вирджинии Вулф, находящуюся сейчас в Британском музее, обнаружил короткий детский рассказ, который публикуется здесь под названием «Золотой наперсток нянюшки Лагтон». Рассказ помещался в центральной части романа, но не имеет к нему никакого отношения. В действительности он был написан для племянницы Вирджинии Вулф Энн Стивен, когда она еще ребенком гостила у своей тети в загородном доме. Рассказ был впервые опубликован с пояснительной запиской г-на Хилдика в «Литературном приложении к «Таймс»» от 17 июня 1965 года [Woolf 1966: 1].
В качестве иллюстратора Вулф снова выбрал Гранта, который создал фронтиспис со спящей Лагтон и пять черно-белых рисунков, напрямую не связанных с фабулой. Первый и второй представляли собой наброски животных в стиле иллюстраций из викторианских естественно-научных трудов. На третьем изображена женщина, предположительно Лагтон, рядом с клеткой с тигром. На четвертом — королева далекой страны на фоне обезьян. На пятом крупным планом изображена штора на коленях Лагтон с фрагментом узора, который она вышивает [Marie 2015].
В 1960-е годы ни Хилдик, ни Леонард Вулф не знали о существовании еще одной рукописи. Уже после публикации «Золотого наперстка нянюшки Лагтон», в 1980-е, в кембриджском Кингс-колледже была найдена вторая редакция рукописи Вулф. Эта машинописная версия, озаглавленная «Штора нянюшки Лагтон» («Nurse Lugton’s Curtain»), была создана предположительно уже после 1925 года [Czarnecki 2012]. Данная редакция рукописи была опубликована в 1991 году под авторским заголовком «Штора нянюшки Лагтон» с цветными акварельными иллюстрациями австралийской художницы Джули Вивас и по сей день считается наследниками Вулф приоритетной4.
Вулф не только озаглавила свой рассказ, но и внесла принципиальные изменения во вторую редакцию. Прежде всего, редактура привела к однозначной сущности Millamarchmontopolis и трактовке происходящего. Это можно проиллюстрировать сопоставлением фрагментов рукописи из Британского музея, ставшей «Золотым наперстком нянюшки Лагтон» (1), и «Шторы нянюшки Лагтон», машинописной рукописи из Кембриджа (2).
1. Над ними, как солнце, горел золотой наперсток нянюшки Лагтон; и когда нянюшка Лагтон храпела, все животные слышали рев ветра в деревьях. Они пошли пить, и пока они шли, синие занавески покрылись травой, розами и маргаритками, белыми и красными камнями;
и лужами, и камышами, и канавами, и колеями телег, и лягушками, скачущими туда-сюда в траве, чтобы слон на них не наступил5.
2. Над ними, как солнце, горел золотой наперсток нянюшки Лагтон; и пока нянюшка Лагтон храпела, животные слышали рев ветра в лесу. Они пошли пить, и пока они шли, синяя занавеска (ибо нянюшка Лагтон шила занавеску для окна гостиной миссис Джон Джаспер Гинем) поросла травой, розами и маргаритками; усыпалась белыми и черными камнями; с лужами, следами от телеги и маленькими лягушками, быстро скачущими, чтобы слоны на них не наступили6.
Незначительная правка в форме заключенного в круглые скобки дополнения ведет к однозначной трактовке происходящего как сна Лагтон, в котором узоры на шторе оживают, а сам текст — это описание ожившей вышивки. В «Наперстке» же перед нами скорее два равноценных мира, которые на краткий срок открылись друг другу через портал, и читатель не получает однозначного ответа о первичности одного из миров. Как пишут исследователи, это было сделано сознательно, чтобы история была более доступна детскому восприятию [Czarnecki 2012].
Иллюстрации Гранта и Вивас играют важную роль в интерпретации сюжета. Анализируя работы трех художников (Гранта, Вивас и Нано, художника первого французского перевода), Каролин Мари размышляет о границах детского и взрослого в трех изданиях. Одним из основных критериев она выбирает повествовательность иллюстраций. Мари называет иллюстрации Гранта «anti-narrative», настаивая, что «Наперсток» с его иллюстрациями не был адресован непосредственно ребенку-читателю, а имел двойную адресацию [Marie 2015]. Анализируя иллюстрации Вивас, Мари подчеркивает, что в них больше детского и кинематографичного. Так, Вивас использует прием «следуй за мухой» («follow the fly»), где каждая страница связана с предыдущей полетом мухи, которая ведет взгляд читателя, соединяя иллюстрации в единое повествование.
Итак, между 1925 и 1991 годами были обнаружены две дефинитивные рукописи и опубликованы три независимых издания. Если «Золотой наперсток нянюшки Лагтон» можно было бы назвать своеобразным модернистским проектом (история придумана во время написания «Миссис Дэллоуэй», обнаружена внутри рукописи романа, опубликована в издательстве с модернистским прошлым, иллюстрирована близким группе «Блумсбери» художником), то «Штора нянюшки Лагтон» в большей степени ориентирована на читателя-ребенка и скорее принадлежит детской литературе. Вместе с тем сама безымянная рукопись занимает пограничное положение, являясь одновременно адресованной девятилетней девочке сказкой и взрослым текстом об искусстве и эстетических принципах Вулф.
Нянюшка Лагтон и Миссис Дэллоуэй:
домашний модернизм
Леонард Вулф в предисловии к первой публикации «Золотого наперстка нянюшки Лагтон» в 1966 году написал, что произведение не имеет ничего общего с романом «Миссис Дэллоуэй»: «Рассказ помещался в центральной части романа, но не имеет к нему никакого отношения». Одним предложением он пресек любые попытки прочитать рассказ в контексте романа. Однако существует ряд исследователей, которые говорят об обратном.
Одним из первых о связи малой прозы Вулф с ее романами написал в своей диссертации Дэвид Роджер Таллентайр. Он проанализировал корпус из двадцати одного рассказа, которые разбил на три группы: написанные в 1917–1921 годах, написанные между 1927-м и 1938-м, опубликованные посмертно. Первый период Таллентайр называет «От микрокосма к макрокосму» («Microcosm to Macrocosm») [Tallentire 1963:
- Мы будем использовать оригинальное название Millamarchmontopolis, хотя Шаша Мартынова, которая работала над первым переводом текста на русский язык, перевела название так: Мильонтопотоль.[↩]
- Джон Уиллетт, переводчик Б. Брехта на английский, работал заместителем издателя «Литературного приложения к ‘‘Таймс’’» с 1960 по 1967 год.[↩]
- Здесь и далее перевод выполнен автором статьи. — М. И.[↩]
- Об этом в личной переписке сообщил Арсений Николаевич Гаврицков, главный редактор издательской программы «Подписных изданий», в рамках которой в 2022 году вышел первый русскоязычный перевод «Шторы нянюшки Лагтон».[↩]
- «Over them burnt Nurse Lugton’s golden thimble like a sun; and when Nurse Lugton snored, all the animals heard the wind roaring in the trees. Down they went to drink and, as they walked, the blue curtains became covered with grass, and roses and daisies, white stones and red; and puddles and reeds and ditches and cart tracks with frogs hopping quickly in and out of the grass lest the elephant should tread on them».[↩]
- »Over them burnt Nurse Lugton’s golden thimble like a sun; and as Nurse Lugton snored, the animals heard the wind roaring through the forest. Down they went to drink, and as they trod, the blue curtain (for Nurse Lugton was making a curtain for Mrs John Jasper Gingham’s drawing room window) became made of grass, and roses and daisies; strown with white and black stones; with puddles on it, and cart tracks, and little frogs hopping quickly lest the elephants should tread on them».[↩]
Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.
Статья в PDF
Полный текст статьи в формате PDF доступен в составе номера №1, 2025
Литература
Берджер Дж. Зачем смотреть на животных? / Перевод с англ. А. Асланян. М.: Ад Маргинем Пресс, 2017.
Мороз Н. А. «Дерево желаний»: эксперимент У. Фолкнера в жанре повести для детей // Литература двух Америк. 2018. № 4. С. 148–162.
Сергеев И. Иван Сергеев, художник, о работе над иллюстрациями к «Шторе нянюшки Лагтон» // Нет, это нормальные книги. 2022. 19 июня. URL: https://t.me/chto_chitat/1369 (дата обращения: 01.06.2023).
Carpenter H., Prichard M. The Oxford companion to children’s literature. Oxford: Oxford U. P., 1984.
Czarnecki K. Who’s behind the curtain? Virginia Woolf, ‘Nurse Lugton’s Golden Thimble’, and the anxiety of authorship // Contradictory Woolf / Ed. by Derek Ryan and Stella Bolaki. Clemson: Clemson University Digital Press, 2012. P. 222–228.
Dubino J. At the London Zoo: Performing animals in Virginia Woolf’s Night and Day and «The sun and the fish» // Philia. 2022. Vol. 4. No. 1. P. 167–177.
Espley R. Woolf and the others at the zoo // Woolfian boundaries: Selected papers from the Sixteenth Annual International Conference on Virginia Woolf. Clemson, SC: Clemson University Digital Press, 2007. P. 86–92.
Fuss D. Introduction: Human, All Too Human // Human, all too human / Ed. by D. Fuss. London: Routledge, 1996. P. 2–9.
Joyce J. The Cat and the Devil. London: Breakwater Books, 1990.
King J., Miletic-Vejzovic L. The library of Leonard and Virginia Woolf. A short-title catalog. Pullman: Washington State U. P., 2003.
Marie C. (Re-)Imaging the imaginary of a children’s story by Virginia Woolf: Nurse Lugton… through the prism of three illustrators // The imaginary: Word and image / L’Imaginaire: Texte et image / Ed. by C. Clüver, M. Engelberts and V. Plesch. Word and Image Interactions 8. Leiden & Boston: Brill, Rodopi, 2015. P. 9–46.
Morgan G. S. The hostess and the seamstress: Virginia Woolf’s creation of a domestic Modernism // Unmanning Modernism: Gendered re-readings / Ed. by E. Harrison and S. Peterson. Knoxville: University of Tennessee Press, 1997. P. 90–104.
Okumura S. Women knitting: Domestic activity, writing, and distance in Virginia Woolf’s fiction // English Studies. 2008. Vol. 89. No. 2. P. 166–181.
Rohman C. A hoard of floating monkeys: Creativity and inhuman becomings in Woolf’s Nurse Lugton Story // Deleuze Studies. 2013. Vol. 7. No. 4.
P. 515–536.
Tallentire D. Virginia Woolf’s short fiction: A study of its relation to the story genre; and an explication of the known story canon. PhD thesis.
The University of British Columbia, 1963.
The Charleston Bulletin Supplements / Ed. by Claudia Olk. London:
The British Library, 2013.
Woolf V. Nurse Lugton’s Golden Thimble. London: Hogarth Press, 1966.
Woolf V. The diary of Virginia Woolf. In 5 vols. / Ed. by Anne Olivier Bell.
Vol. 2. New York; London: Harcourt Brace Jovanovich, 1978.