Мир детской поэзии

Ст. Рассадин, Так начинают жить стихом, «Детская литература», М. 1967, 317 стр.

Советская литература для детей имеет пятидесятилетний опыт и традиции, тиражи изданий детских книг и журналов огромны, высушены десятки книг о детской литературе, в том числе монографии о творчество наиболее известных писателей. «Книга о поэзии для детей», как уточнил ее содержание в подзаголовке автор, служит делу дальнейшего обобщения опыта детской литературы и углубляет разработку ее теоретических проблем.

Ст. Рассадин в кратком вступлении «От автора» предупреждает читателя, него он не найдет в книге. Он сразу оговаривает, например, неполноту обзора советской поэзии для детей – «выбрано далеко не все, даже безусловно достойное внимания». Такая щепетильность во взаимоотношениях с читателем приятна и несколько неожиданна, ибо на практике порою бывает наоборот: пообещают много, а скажут мало.

Автор сообщает также, чтó в книге есть, формулируя ее основные проблемы, но при этом скромно умалчивает, что в ходе исследования затрагивает некоторые вопросы, общие для всей литературы.

Легко предъявлять счет Ст. Рассадину по тем ориентирам к содержанию книги, которые он сам расставил во вступительной заметке. План книги четок и определенен, что видно уже по оглавлению. План, предусматривающий теоретический аспект работы. Но теоретическая работа непременно предполагает и историю вопроса.

«…Шел ночной поезд из Хельсинки. И ехали в нем маленький мальчик и его отец…» Рассказом о том, как Корней Чуковский, чтобы успокоить сына, стал импровизировать и сочинил знаменитого «Крокодила», начинает Ст. Рассадин свою книгу.

Кусочек беллетристики – не дли занимательности. Из него явствует, что «Крокодил» был рожден по всем законам большой литературы, в результате душевной потребности поэта, горячего желания сделать добро. В этом его коренное отличие от предреволюционной детской поэзии псевдо-романтического толка или разухабистых стишков журнала «Задушевное слово». Потому и становится «Крокодил» для критика точкой отсчета новой эпохи в русской детской поэзии – советской.

Когда-то Чуковский сказал, что писателям и педагогам нужно идти «в ребенка» (по аналогии хождения в народ). Так вот, весь Чуковский вышел из детского фольклора и дал направление развитию советской поэзии для детей. Но это было одно направление. Чуковский, по словам Ю. Тынянова, создал в русской поэзии детский комический эпос, и анализ Ст. Рассадина вполне подтверждает эту характеристику.

Но вот вопрос: возможно ли лирическое проявление личности автора в поэзии для детей? В самом деле, вопрос не простой. Ведь не может же писатель, многоопытный взрослый человек, исповедоваться перед детьми! Автор показывает, что первым русским лириком, выразившим себя в детских стихах, воплотившим в них свою личность, был Самуил Маршак.

С достаточным основанием автор книги считает, что в поэзии Маршака запечатлен новый уровень самосознания ребенка. В ней сплавились литературная традиция с влиянием детского фольклора, образовав совершенно нетрадиционные черты стиля.

Значение лирики Маршака Ст. Рассадин видит в том, что поэт «дал маленькому питателю (даже самому маленькому) не только… почувствовать себя ребенком, ощутить радость и полноценность детства, но и возможность осознать себя конкретным, этим ребенком». Собственно, это становится характерной особенностью лирической поэзии для детей, а Маршак был ее пионером, он первый выделил ребенка из массы ему подобных, заставил его задуматься, обнаружить в себе зачатки личности.

Автор сознательно не распространяет разговор на «взрослую» лирику Маршака, считая, что и без нее Маршак был бы лирическим поэтом и что это – другая тема, но из анализа явствует, что между детскими стихами и «взрослой» лирикой поэта существует органическая связь, ибо в них выразилась личность одного человека.

Читатель помнит вступительные оговорки автора книги: он не претендовал на обзор пятидесятилетнего пути, пройденного нашей детской поэзией. Останавливаясь на наиболее выразительных ее образцах – творчестве Чуковского и Маршака, в меньшей степени Маяковского, Михалкова, Заходера, Барто, – критик именно на творчестве этих поэтов строит свои теоретические положения, обнажает проблему исследования.

«Детская поэзия, – говорится в книге, – помогает ребенку приручить мир, постичь его по законам сердца». Не знаю, вполне ли удачен термин «приручить», заимствованный автором из сказки Сент-Экзюпери о маленькой принце. Смущает его утилитарность, в то время как он обозначает процесс открытия эстетических свойств предметов. Но путь ребенка к миру вещей, его вживание в этот мир как дружественный, благорасположенный показаны Ст. Рассадиным с проникновением в детскую психологию и тонким ощущением поэзии.

Далее он делает вывод, что ребенок не ограничивается такой связью с миром, что в его детском сознании отражается человеческое стремление быть хозяином мира. Ему хочется быть властелином мира, большим, сильным, великодушным, например, как дядя Степа. В этом и есть секрет необыкновенной популярности михалковского произведения и его героя.

Поэт счастливо нашел тот характер, который захватывает воображение детей похожестью на их идеал, импонирует детям потому, что они сами хотят быть такими.

«История ребенка, – пишет Ст. Рассадин, – так же как вообще человека и человечества – это история о том, как человек стал великаном. Как он, сначала такой беспомощный и ничего не знающий, мало-помалу освоил и обжил мир». Популярность этой формулы ничуть не избавляет нас от необходимости отнестись к ней со всей серьезностью. Только до конца поняв такую простую, в сущности, но основополагающую истину, детские поэты смогли найти ключ к сердцам своих читателей и теперь помогают им стать великанами, хозяевами мира. Они помогают детям понимать и чувствовать природу, находить в ней сокровенное и тем еще более приближают природу к маленькому человеку.

Автор книги обращает ваше внимание на детский эгоцентризм. Детский эгоцентризм – в отличие от взрослого – естественный, он не является категорией социальной, обусловленной определенным характером отношений индивидуума с обществом, он происходит от ощущения силы и всемогущества и сопряжен с добротой, покровительственным отношением к людям, животным.

На этом зиждется еще одна прослеживаемая Ст. Рассадиным особенность детской поэзии: она пробуждает в ребенке способность сопереживания, способность вместе радоваться, печалиться, горевать, жалеть…

Последняя, шестая, глава книги – «Быть человеком» – композиционно завершает ее рассмотрением проблемы проблем: кого же воспитывает наша детская поэзия, к чему готовит она своего читателя. На эти вопросы отвечает заголовок и эпиграф к главе, слова Н. И. Пирогова: «Все, готовящиеся быть полезными гражданами, должны сначала научиться быть людьми».

К этому вопросу Ст. Рассадин подходит, вооружившись знанием педагогической литературы. Он призывает на помощь Руссо и Корчака, Ушинского и Пирогова, а ближе к нам – Макаренко. Критик не просто цитирует и не просто ссылается на авторитеты, он стремится понять дух педагогических идей прошлого и настоящего, высказывает свои мысли о воспитании детей, о педагогике.

Живой интерес к проблемам педагогики подсказам Ст. Рассадину детской литературой, ее элементарным, но неизбежным выбором между Сидом и Томом Сойерами, между благонамеренным фискалом и ершистым озорником. Кому отдать предпочтение? Какие черты детского характера поддерживать в их естественном развитии и какие искоренять?

Ст. Рассадин на основе опыта утверждает, что литература должна отстаивать право на детство. Он остроумно замечает, что в предреволюционной детской поэзии воспитание ребенка сводилось к перевоспитанию его во взрослого. Новаторство же нашей поэзии для детей заключается в том, что она отказалась от прямолинейной назидательности и утилитарности, что она с уважением относится к природе ребенка, изучает ее и из этого знания извлекает педагогический эффект. Ее принцип – естественное воспитание, утверждающее в ребенке органичное и изначальное, идущее навстречу его потребностям. Вспомним Макаренко, который считал, что детская организация неотделима от стихии игры.

Очень любопытны и поучительны некоторые полемические замечания по поводу игры в детской поэзии, воспроизведенные в книге. Автор цитирует, например, такое, двадцатилетней давности, обвинение: «К сожалению, ни одного нового образа, отражающего интересы советского ребенка, Чуковский не нашел в арсенале своего поэтического творчества: у Чуковского есть только один мир для детей – это мир крокодилов, лимпопо, горилл, комаров, козявок, жуков, мух- кроме них, ничего на свете для детей не существует». Может возникнуть вопрос: надо ли вспоминать об этом сейчас? Надо. Слишком дорого обходятся литературе такого рода «курьезы». Не только детской литературе!

Идейно-эстетический анализ лучших произведений дает основание автору сделать в конце книги вывод, что поэзия для детей «воспитывает будущих членов общества, многое делает для того, чтобы в их душевном организме не было античеловеческих нарушений, чтобы к юношеству они пришли готовыми воспринять самые передовые, самые человечные убеждения».

Книга Ст. Рассадина обнаруживает богатую литературоведческую эрудицию автора. Анализ стихов для детей ведется им без малейшего снижении эстетических критериев. В центре внимания автора всегда находится тот объект, ради которого создается произведение, – маленький человек, его мир, его будущее.

Ст. Рассадин легко преодолевает локальные рамки детской поэзии, связывая ее развитие с целым рядом социальных и эстетических проблем, вступая в полемику с художниками, переводчиками, литераторами и даже с «самим» Чуковским. Поводы для полемики всегда достаточно существенны и имеют принципиальное значение.

Столь же существенны и уместны отвлечения к «взрослой» поэзии, к Пушкину, к проблемам перевода с иностранных языков, к характеру оптимизма в современной поэзии и т. д.

При придирчивом чтении в книге Ст. Рассадина можно найти слабости, но они будут касаться частностей. Прочесть же ее интересно и поучительно всем, кто любит поэзию. Не только детскую. Я уже не говорю о людях, занимающихся воспитанием детей.