Лев Толстой и современность
К. Ломунов, Лев Толстой в современном мире, «Современник», М. 1975, 495 стр.
История русской и мировой литературы знает мало писателей, вокруг которых – и при жизни и после смерти – столь бурно кипели страсти, как вокруг имени Льва Толстого. Находясь в течение полувека в центре интеллектуальной жизни своей эпохи, Толстой и после кончины продолжает будоражить умы и сердца, вызывать преклонение одних и ярость других. Автор «Войны и мира» и «Не могу молчать» до сих пор остается остросовременным писателем, – многие его выступления по коренным социальным проблемам звучат и сегодня так, словно они написаны в наши дни.
В чем секрет столь удивительной долговечности и неувядаемости наследия писателя? Какие его идеи и принципы воспринимаются сегодня как современные и актуальные? Какое место занимает сейчас гуманистическое наследие Толстого у нас и за рубежом? Ответам на эти вопросы посвящена новая книга К. Ломунова.
Предмет своего исследования автор определил так: «Социальная проблематика творчества Толстого в ее историческом и современном значении, в ее восприятии современниками писателя и нашими современниками» (стр. 14). Необычайная широта этой темы обусловила и жанр книги, и ее тональность, Перед нами не столько историко-литературный и литературоведческий труд, сколько историко-социологическое исследование, написанное в живом публицистическом стиле. Основная задача автора – показать, что «современное значение Толстого «не ограничивается» пределами литературы, какими бы громадными они ни представлялись» (стр. 9), а определяется тем местом, которое Толстой занимает в идеологической борьбе наших дней, – и такой аспект работы вполне закономерен.
В поле зрения автора главным образом публицистика Толстого. Это обстоятельство несколько сужает «плацдарм» исследования, ибо как бы на были остры и актуальны статьи и трактаты Толстого, они не в полной мере представляют идейное богатство наследия писателя. И все же книга К. Ломунова интересна и значительна. Она привлекает внимание читателей к тому пласту толстовского творчества, который до недавнего времени оставался в тени, но который доныне сохраняет свою жизненность и актуальность.
В первой части книги на обширном историческом и современном материале автор показывает, что толстовские обличения земельного, «фабричного», церковного и других видов рабства не устарели, а остаются и сегодня жизненно важными для большей части мира. Толстой был непримиримым борцом против рабства и угнетения, и кипучая страсть, заложенная в его обличениях, нисколько со временем не остыла. Несмотря на узость и ограниченность его утопической доктрины, Толстой остается и сегодня одним из наиболее бескомпромиссных противников буржуазного варварства.
Прямым выводом из страстных обличений пороков капитализма был призыв Толстого к ниспровержению строя насилия и замене его строем, основанным на добре и справедливости, В этой связи автор подробно анализирует отношение Толстого к первой русской революции и настаивает на новом подходе к этой теме. Да, Толстой, как указал Ленин, не понял революции, отстранился от нее Вместе с тем, пишет К. Ломунов, «не пора ли нам – толстоведам – подчеркнуть, что великий писатель считал народную революцию неизбежной и необходимой и что кроме нее он к концу жизни не видел иных средств для разрешения общественных противоречий, созданных капитализмом».
В подкрепление своей мысли автор приводит малоизвестные высказывания писателя, свидетельствующие о его заинтересованности в победоносном исходе народной борьбы.
К новому подходу призывает автор и в вопросе о противоречивости и непоследовательности толстовской мысли, Суть вопроса, по его мнению, не в констатации этой несомненной истины, а в том, чтобы установить, «в каком направлении шло ее движение и развитие, к каким идеалам и целям она была устремлена» (стр. 147- 148). Основываясь на многочисленных высказываниях писателя, автор делает вывод, что при всем громадном значении, которое Толстой придавал революции нравственной, он не сводил задачи революции к тому только, чтобы она сделала людей добрыми и этим открыла путь к искоренению царящего в мире зла. Толстой ждал прихода революции социальной и ратовал за коренные изменения общественного строя России, Именно в этом заключались те «конкретные вопросы демократии и социализма», которые, по словам Ленина, Толстой, в отличие от либералов, поставил в своих не стареющих доныне статьях. Именно против этих бесспорных фактов направлены сегодня «труды» многих западных исследователей, утверждающих «примат религиозной мысли Толстого над мыслью социальной» (Вейсбейн).
В. Стасов писал Толстому в письме 1897 года:
«Я… как все эти последние годы, – наслаждался и любовался, и восхищался, и питался – стороной нападательной, артиллерийской, разрушающей и искореняющей. Тут для меня вы безмерно великий человек». «Нападающей» и «искореняющей» силой толстовских обличений восхищались в это время Горький, Чехов, Короленко, а также Ромен Роллан, Стефан Цвейг, Анатоль Франс и многие другие прогрессивные писатели. Но это, по мнению автора; лишь одна сторона деятельности Толстого.
Не оценена до сих пор ее другая сторона – утверждающая, созидающая. Толстой сокрушал устои старого мира, чтобы расчистить почву для строительства новой жизни, и в этом он также глубоко современен. Сегодняшней борьбе человечества против рабства и насилия важны не только «артиллерийские залпы» Толстого, но и его идеалы добра и справедливости, во имя которых он боролся. Эти идеалы, показывает К. Ломунов, если совлечь с них религиозные покровы, во многом сродни гуманистическим идеалам современного человечества.
Говоря об остроте и актуальности социальных обличений Толстого, автор на ряде примеров убедительно показывает, какие попытки сегодня предпринимаются на Западе, чтобы «обезвредить» их. Он приводит множество высказываний нынешних апологетов капитализма, пытающихся извратить смысл толстовских обличений или ослабить их разящую силу. Вместе с тем, по нашему мнению, этот разговор мог бы в книге быть углублен и расширен. Борьба ведется сегодня не только вокруг собственно толстовских идей, но и вокруг их современных модификаций – например, вокруг гандистских идей в Индии, платформы последователей Мартина Лютера, Кинга в СЩА, вокруг идейного наследия Альберта Швейцера в Западной Европе и других близких к толстовским теорий и «учений».
Идеи Толстого играют в современном мире двоякую роль. Они, несомненно, стимулируют борьбу народов за их национальное и социальное освобождение, подкрепляют ее необычайно страстной критикой капитализма. Но порою утопические стороны учения писателя также дают о себе знать. Об этом в книге К. Ломунова упоминается вскользь, а между тем нельзя этого не учитывать, говоря о роли и месте идей Толстого в современном мире.
В центре второй части книги – вопросы мира и войны, как они поставлены Толстым и стоят сегодня перед человечеством. Автор тщательно прослеживает здесь нарастание и углубление антимилитаристских воззрений Толстого, начиная с ранних военных рассказов и «Войны и мира» вплоть до последних антивоенных статей. Он показывает непримиримо отрицательное отношение Толстого ко всем современным ему захватническим войнам и актам колониального разбоя.
Наиболее интересна в этом разделе – глава об отношения Толстого к современному ему движению сторонников мира. Толстой первоначально с интересом отнесся к попыткам отдельных прогрессивных деятелей Запада придать растущим в их странах антивоенным настроениям характер организованного массового движения. В этом был смысл нескольких его положительных откликов на подобные попытки в Европе. Но по мере того, как грозная военная опасность нависала над человечеством, а большая часть миротворческих акций на Западе приобретала абстрактно-либеральный характер, Толстой решительно отвернулся от них.
К. Ломунов детально – с использованием новых материалов – прослеживает контакты Толстого с международными антивоенными организациями, раскрывает цели, которые они преследовали. Конечно, никакого подлинно народного движения сторонников мира тогда не было и быть не могло. Это понимал Толстой, и этим объясняется его первоначально скептическое, а затем и резко отрицательное отношение к буржуазно-пацифистским затеям. Одобряя самую идею объединения людей для совместной борьбы за мир, Толстой превосходно видел бессилие западных либералов противостоять нараставшей лавине вооружений. Он видел и склонность некоторых из «миротворцев» прикрывать пацифистской болтовней милитаристские устремления «своих» правительств. И поэтому он решительно разоблачал их.
Перечисляя международные псевдогуманистические акции, к которым пытались привлечь Толстого, автор почему-то не упомянул последний при жизни писателя форум западных миротворцев – «Первый всеобщий конгресс рас», задуманный в 1910 году группой английских буржуазных политиков. Толстой откликнулся на их приглашение с необычайной яростью. «Мне 82 года, – писал он, – я каждый день жду смерти, и потому прилично, учтиво лгать мне уже не приходятся. Мало того, совесть требует сказать насколько возможно громко то, что я думаю о вашей забаве, – иначе не могу назвать вашу деятельность». Разоблачив истинные намерения организаторов «конгресса» – обелить английских колонизаторов, выставить их покровителями угнетенных рас, Толстой иронически восклицает: «Мир! Заботы о мире англичан, с их Индией и всеми колониями… с их классами богатых и бедных рабов, которые удерживаются в своем положении только войсками…»
В подобных высказываниях Толстого отразились его проницательность, его взгляд «снизу», его передовые гуманистические воззрения. Собранные в книге воедино, антимилитаристские обличения Толстого звучат и сегодня мощно, актуально, призывно. Наряду с этим автору следовало бы больше сказать об утопических сторонах антимилитаристских воззрений Толстого, о его призывах не брать оружия в руки, о его уповании на отдельные отказы от военной службы как на действенный путь борьбы против войны. Эти наивные толстовские призывы и сегодня – особенно на Востоке – противопоставляются религиозными проповедниками и буржуазными пацифистами действенным мерам борьбы за мир.
Третья часть книги, названная «Уроки Толстого», наиболее отвечает главной ее теме. В большей мере, чем в предыдущих разделах, здесь речь идет о Толстом-художнике и судьбе его творений в современном мире. Ценность этой части книги, как и ее последнего раздела, посвященного ленинской концепции Толстого, в той широкой картине сегодняшней борьбы вокруг художественного наследия Толстого, которая в ней нарисована.
Толстой, особенно в последний период его жизни, при всей разноречивости мнений о нем на Западе, был признан бесспорным главой мировой литературы. Его художественные открытия принимались почти всеми как высшие достижения всемирного искусства слова. Так считали Флобер, Золя, Франс, Мопассан, Драйзер, Шоу, Голсуорси, Роллан и многие другие выдающиеся деятели мировой литературы. Однако существовали и другие суждения. Поль Бурже, например, называл талант Толстого «бесформенным и варварски неотделанным», известны также критические высказывания Андре Жида, но не они определяли общий подход к наследию русского писателя.
Иное дело в наши дни, Все углубляющийся раскол в современном мире, резкая поляризация классовых позиций, обостренная идеологическая борьба, а также эволюция самой литературы, рост модернистских течений в ней наложили серьезный отпечаток и на отношение к наследию Толстого на Западе. Современные прогрессивные писатели – такие, как Андре Моруа и Пьер Гаскар во Франции, Анна Зегерс в Германии, Гвидо Пьовене в Италии, Ричард Олдингтон в Англии, – продолжают считать наследие Толстого «академией» писательского мастерства. Другие же, – а их немало, – как, например, Клод Мориак, утверждают: «В наше время меньше, чем когда бы то ни было, можно чему-нибудь научиться у Толстого. Толстой- это уже музей». С особенной страстью «ниспровергают» Толстого представители различных модернистских течений, в том числе группа «нового романа» во Франции. Так, по мнению Натали Саррот, «после Джойса, Пруста и Фолкнера» видеть в произведениях Толстого образец для творчества – это значит «выступать против всякого прогресса, парализовать всякие поиски, идти против течения всей живой литературы нашего времени».
Широко представляя в своей книге весь «спектр» противоборствующих мнений о Толстом, К. Ломунов справедливо указывает, что современные противники Толстого «руководствуются отнюдь не только эстетическими мотивами, сколько бы они ни уверяли в этом своих читателей» (стр 311). «Пафос» отрицания Толстого-художника определяется у них извращенными представлениями о роли и назначении литературы, а то и откровенным желанием затушевать или даже вытравить из сознания человечества тот высокий дух гуманизма, который составляет живую душу наследия русского писателя.
К. Ломунов, в полном согласии с новейшими работами советских литературоведов, отстаивает мысль о продолжающемся благотворном воздействии творчества Толстого на мировой литературный процесс. Дальнейшее развитие мирового реалистического искусства, утверждает он, неразрывно связано с углубленным усвоением и развитием художественных достижений Толстого. Однако эта правильная мысль опирается в книге лишь на высказывания писателей, а не на анализ их произведений. И это накладывает на некоторые суждения автора отпечаток декларативности.
В целом перед нами несомненно интересная и полезная книга – особенно полезная в преддверии приближающегося юбилея Толстого Оснащенная большим фактическим материалом, она ориентирует нас в безбрежном океане разноречивых мнений и суждений о Толстом, четко обозначает идеологический «водораздел» между ними, привлекает наше внимание к той острой идеологической борьбе, которая не утихает на Западе вокруг русской литературы.