Крапивный шелк писательского труда

Я пишу пьесы, повести, рассказы ж сказки. Импульсом для их создания чаще всего служило желание высказаться, нарисовать читателю или зрителю картины собственного мира и вместе с тем как бы показать, что этот неповторимый мир близок мироощущению других людей. Ведь человек со своими заботами и радостями не хочет оставаться одиноким. Вот он и ищет единомышленников среди тех, кто трудится в мире науки, политики, искусства, литературы.

Истоки каждого своего произведения мне было бы трудно проследить. Кроме двух или трех небольших пьес, написанных по мотивам занятных случаев, свидетелем которых был сам или же услышал о них, столкнулся в прессе. Но такие иллюстративные вещи, на мой взгляд, большой литературной ценности не имеют.

По моему представлению, писатель – это пчела, которой, конечно же, очень трудно вспомнить все цветы, с которых она смогла почерпнуть малюсенькую капельку нектара.

Но все же иногда что-то вспоминается…

Вот для примера зерно, из которого впоследствии выросла одна и, к сожалению, не самая удачная пьеса.

В детстве неподалеку от моей деревни жила женщина с обезображенным от ожогов лицом. Соседям история ее несчастья уже, наверное, была давно известна, а я об этом осмелился ее спросить сравнительно недавно – лет пятнадцать тому назад. И вот что эта женщина мне рассказала.

Росла она в большой семье, на побегушках у старших братьев и сестер. Те по воскресеньям часто оставляли ее дома присматривать за хозяйством, а сами очень любили праздники и гулянки. Сестренка не жаловалась – старшие за послушание обещали исполнить ее заветную мечту: купить кусок белого искусственного шелка на блузочку.