Количество и качество

Замысел журнала «Вопросы литературы» – в живом разговоре-встрече попробовать обобщить движение нашей критической и литературоведческой мысли за несколько лет, прошедших после Третьего всесоюзного съезда писателей, – замысел интересный и новаторский.

Мне хотелось бы остановиться на некоторых особенностях развития нашего сегодняшнего литературоведения – особенностях частью, так сказать, «библиографических», а частью методологических.

Ощущение того, что фронт советского литературоведения сейчас, как никогда, широк, – общее ощущение. Но думаю, что небесполезно будет несколько конкретизировать данный тезис. Небесполезно это сделать хотя бы потому, что критика работы современного литературоведения – тоже по общему мнению – явно не соответствует объему сделанного и делаемого; многое, может быть, слишком многое не находит оценки и анализа, и не потому ли, кроме всего прочего, что мы не всегда представляем себе конкретно этот объем?

Широта материала, привлекающего внимание наших литературоведов, – весьма важная черта именно того периода времени, о котором мы сейчас говорим. База для историко- и теоретико-литературных обобщений гигантски «раздвинулась»; помимо «традиционных» для нашего литературоведения проблем и писательских имен, она захватывает в последние годы все новые проблемы и все новые, часто вроде бы неожиданные, писательские имена. Исторический опыт литературы теперь изучается гораздо менее выборочно, чем раньше.

Возьмем для начала локальный жанр «монографии о писателе». Вот некоторые данные о монографиях, выпущенных в одном только 1965 году самыми различными (по географии и профилю) издательствами страны. Помимо таких «традиционных» и обязательных (без кавычек) фигур, как Горький, Маяковский, Достоевский, Лермонтов и т. п., интерес к которым был у советских литературоведов прочным и постоянным, в 1965 году вышли в свет, например, монографии о Гомере и Ю. Германе, Данте и Лорке, Джами и Джансугурове, Короленко и Киршоне, Шекспире и Шоне О’Кейси, Кр. Марло и Э. Мюзаме и т. д. Я нарочно так группирую эти имена; название одной из книг, а именно книги Е. Брандиса «От Эзопа до Джанни Родари», то есть от самой седой древности до самой сегодняшней современности, представляется мне почти символическим.

Расширение тематики монографий происходит не только по историческому «фронту». Круг современных писателей, чей опыт анализируется сейчас, также намного расширился – и расширился, я бы сказал, симптоматично. Приведу неполный перечень работ только по советской литературе: вышли книги о Малышкине, Гамзатове, Д. Бедном, Капиеве, Киршоне, Нилине, Черных-Якутском, Айтматове, Маяковском, Есенине, Германе, Вс. Рождественском, Фурманове, Дм. и Г. Гулиа, Пришвине, Казакевиче, Маршаке, Каушутове, Джансугурове, Прокофьеве, Асееве, Сейфуллине, Вургуне, Г. Ибрагимове, Яшене, Бажане, Межелайтисе, Багмуте.

Помимо всего прочего, этот перечень говорит о том, что сегодня литературовед выбирает «предмет» для монографического исследования воистину «по душе». Если при этом учесть монографии о современных писателях Запада (о Стейнбеке, Кафке, Бёлле, Н. Григе, Броневском, Ренне, Гильене, Шоу, Лорке, Э. де Филиппо, Мюзаме, Келлермане, Арагоне и др.), то можно будет еще более утвердиться в сказанном: литературоведы полнее изучают современный опыт, индивидуальнее и разнообразнее становится их выбор, активнее берутся они за изучение творчества писателей сложных, противоречивых, в той или иной мере новых для нас.

Дальнейший шаг наших издательств в этом отношении, замечу мимоходом, должен состоять, пожалуй, в том, чтобы отчетливее уяснить себе, что монография и апофеоз – вовсе не один и тот же жанр, и если мы скажем, что, например, Сартр или Б. Пильняк заслуживают монографии, то это не будет означать нашего согласия с ними в ряде существенных социально-исторических и эстетических вопросов: изучать вообще сложнее, чем вознести на небо или низринуть в ад, а изучать надо.

Нелишне, я думаю, будет сказать и о том, что наше литературоведение в последнее время взялось за такие историко- и теоретико-литературные проблемы, которых или совсем, или уже давно мы не касались. Обсуждение проблем стилистики и проблем так называемого народнического периода истории русской литературы, такие работы, как статьи И. Голенищева-Кутузова об итальянском романтизме или о Гёльдерлине Н. Берковского, – это и ново и интересно. Будучи напечатанными на страницах «Вопросов литературы» сравнительно давно, эти материалы сейчас пришли мне на память, поскольку, стало быть, не выветрились из нее.

Так и среди потока литературоведческих изданий память вдруг выхватывает некоторые исследования, и, пытаясь найти ответ на вопрос, почему именно эти, а не другие, приходишь к выводу: потому что это ново, потому что вспахивается участок, до сих пор вспаханный или недобросовестно, или небрежно или вообще не вспаханный. Хочу упомянуть об интереснейшем, гигантски расширяющем наши представления о мировом литературном процессе сборнике «Проблемы становления реализма в литературах Востока»; о совершенно новом по материалу сборнике «Литература стран Африки»; о работах И. Тертерян по бразильской литературе (не описательных, что было бы вроде и естественно при «столкновении» с «невиданным» доселе материалом, но глубоко концептуальных). Хочу упомянуть о весьма полезной теоретически (а не только практически) серии сборников (фактически альманахов) «Мастерство перевода»; о своеобразном ежегодном издании, осуществляемом в Армении, – «Брюсовских чтениях», углубленно и детально разрабатывающих творчество этого интереснейшего и до сих пор не полностью оцененного русского поэта.

Вообще если речь зашла о «сериях» – здесь есть что поддержать.

Важным и в какой-то степени новым в практике последних лет является стремление разнообразить жанры критических и литературоведческих работ. Наблюдается изменение «структуры» издаваемой литературоведческой продукции. Монографии, сборники статей, солидные академические «томы» – все это было всегда. Но вот, например, серии литературоведческих книг… О чем говорит появление таких серий?

Издательство «Художественная литература» выпускает массовую литературоведческую серию, которая в основном производит очень хорошее впечатление. Книги этой серии обращены к широкому читателю, но написаны чаще всего без «популярничества», без снисходительной облегченности, на добросовестно-научном уровне. Это чрезвычайно важно. Мне кажется, что когда раздаются заявления о том, что литературоведение не читается, не уважается и т. п., то это значит, что далеко не все знают факты; с другой стороны, заявляющие о том же самом, но из среды самих литературоведов, не должны забывать: если они не уважают читателя и говорят с ним или гелертерским, ложномудрым языком, или сюсюкая, то читатель платит им таким же неуважением. Он не уважает их, а не литературоведение в целом.

Очень любопытная серия, на которую не обратили пока внимания критики и печать, в том числе и журнал «Вопросы литературы», но зато обратили внимание читатели, – это серия книг по литературам стран Востока, выпускаемая издательством «Наука». Скажем, в этой серии есть отличная книга М. Занда «Шесть веков славы» – о таджико-персидской классике. Она написана так, что ее могут понять все, а не только те, кто прошел курс восточной филологии; при этом она отличается теоретической эрудицией, отлично оснащена исторически, и автор вовсе не стесняется в «популярной» книге касаться вопросов сложных, спорных, недостаточно разработанных. На мой взгляд, эта серия представляет собой серьезный вклад и в науку, и в продвижение литературоведческих исследований к массовому читателю.

На эту двойную задачу – исследовательскую и «пропагандистскую», воспитательную – нацелена и серия издательства «Высшая школа» по современной зарубежной литературе.

Таким образом, происходит серьезный сдвиг в адресах литературоведческих исследований. Литературоведение не хочет замыкаться в самом себе, оно выходит к массовому читателю, оно хочет нести ему необлегченную сумму знаний, знакомить его со своими методологическими поисками, оказывать на него идеологическое воздействие не повторением азбуки, а приобщением к серьезной проблематике, к «живому духу» сегодняшней науки.

Мне представляется, что этот сдвиг в нашей, литературоведческой области соответствует тому очень важному призыву, который на XXIII съезде КПСС в Отчетном докладе ЦК КПСС был обращен к работникам всех наших общественных наук, – покончить с представлением, будто общественные науки только пропагандируют, только комментируют известное! Нет, они призваны исследовать, ставить и разрабатывать новые вопросы, намечать научно обоснованные перспективы. В том числе и перспективы идеологического воспитания…

Закончить свои разбросанные «библиографические разыскания» я хочу вот чем.

Именно в последнее время вернулись в строй многие имена, причем не только тех крупных литераторов, чьи труды в свое время были необоснованно изъяты из научного оборота. Сейчас характерно стремление полнее воссоздать весь опыт нашего литературоведения. В том числе и тот, о котором спорили, который отвергали, который перерабатывали в большей или меньшей степени сами его творцы, – я имею в виду новые издания книг Ю. Тынянова, В. Шкловского, М. Бахтина, В. Переверзева, А. Цейтлина.

Недавно в издательстве «Просвещение» вышла книга А. Белецкого, его работы по теории литературы. Многие из них бытовали долгое время как библиографическая редкость, в частности и знаменитая его книжка 1923 года «В мастерской художника слова».