Классическое наследство и художественное новаторство литературы социалистического реализма

В начале марта Союзом писателей СССР совместно с Институтом мировой литературы имени А. М. Горького было проведено творческое совещание по вопросам социалистического реализма, на котором обсуждались доклады Я. Эльсберга, В. Перцова, Б. Бурсова, А. Иващенко, Л. Новиченко. Ниже мы публикуем доклад Я. Эльсберга (в несколько сокращенном виде). В следующих номерах журнала будут помещены доклады Л. Новиченко и А. Иващенко, а также подробный отчет о дискуссии.

Та грандиозная программа развернутого строительства коммунистического общества, которая явилась содержанием работы XXI съезда КПСС и предшествовавшего съезду всенародного обсуждения тезисов доклада Н. С. Хрущева, естественно заставила нашу литературную общественность особенно остро и целеустремленно осознать и определить наиболее актуальные задачи, стоящие перед литературой социалистического реализма.

Думается, что имевшие место за последнее время обсуждения этого круга проблем, и в частности выступления ряда наших виднейших писателей, позволяют сказать, что одним из важнейших вопросов развития советской литературы является в настоящее время борьба за ее идейно-художественное качество, понимаемое в органической неразрывности партийности, идейности и художественности, художественного мастерства. Именно в этой неразрывности – залог того, что литература действительно поможет народу строить коммунизм.

Очевидно, что преодоление того «разрыва понятия идейно-художественного качества произведения», который, по словам К. Федина, у нас еще наблюдается, ставит ряд задач и перед нашей литературной теорией и критикой.

Идейно-художественное качество литературы может быть исследовано и определено при помощи различных критериев и масштабов. Задача настоящей статьи – подойти к этому вопросу под углом зрения проблем преемственности и новаторства. Ведь выяснять, каково значение классического наследия для литературы социалистического реализма и каково новаторское содержание последнего, – и значит искать критерий, позволяющий отделить творческую верность великим классическим традициям от худосочного, оторванного от народной жизни эпигонства, подлинное новаторство, вдохновленное нашей современностью и идеалами коммунизма, от невежественно-самонадеянной кустарщины. Это значит также рассматривать литературу социалистического реализма как закономерный этап мирового литературного развития и судить о ней, применяя, таким образом, высшие критерии идейно-художественной требовательности.

1

В чем основное содержание поступательного направления мирового литературного развития как отражения действительности? Думается, что на такой вопрос в самой общей форме можно ответить следующим образом: развитие это – при всех отклонениях и зигзагах, при всем индивидуальном своеобразии пути каждого большого писателя – заключается в расширении и углублении картины мира, создаваемой литературой, в изображении того, как люди в процессе роста своей сознательной исторической активности все более плодотворно вмешиваются в полное бурных противоречий движение жизни к будущему, к социализму, ускоряют его и переделывают этот громадный мир и самих себя.

В наше время поступательное направление мирового литературного развития получает свое наиболее мощное и полное выражение в литературе социалистического реализма.

Именно поэтому так злобно ненавидят советскую литературу буржуазия и ее идеологи, борзописцы реакции и ревизионисты, самыми разными средствами пытающиеся подновить обветшалые знамена буржуазного индивидуализма. Ведь сердцевина современной модернистской литературы и заключается в попытке утвердить индивидуализм, одиночество, охваченное неизбывным страхом и тревогой, как единственно несомненную и достойную интеллигента жизненную позицию в современной действительности. Это попытка подогреть самомнение и спесь буржуазной интеллигенции, укрепить в ней все антинародное, все буржуазное.

Идеологи буржуазии стремятся внушить интеллигенции, что только сознание «независимости», даже если оно становится какой-то оргией отчаяния и нигилизма, способно дать человеку «гордую» уверенность в своей внутренней ценности. «Независимости» от чего? От передовых идей, от высоких моральных требований, от служения народу.

Иррационалистические тенденции, неизменно сопутствующие в наше время пропаганде буржуазного индивидуализма, заставляют такого рода литераторов быть весьма снисходительными к религии, если не прямо поддерживать ее; а что касается государственных и иных властей так называемого «свободного мира», то эти писатели стараются не замечать их в своих произведениях, на деле оказывая стыдливо замаскированную помощь хозяевам этого буржуазного мира.

В то время, как прогрессивная литература всех стран, и прежде всего литература социалистического реализма, правдиво передавая неисчерпаемое и неустанно растущее богатство действительности и внутренней жизни человека, стремится воплотить могучие созидательные силы народа и социализма, буржуазная литература обедняет, сужает, искажает мир и человека.

Поступательный характер литературного и вообще художественного развития человечества своеобразен. Если в науке новые открытия «снимают» прежние достижения, становящиеся тем самым предметом истории науки, то в искусстве классическое произведение сохраняет свою непосредственную эстетическую силу и прелесть. В этом отношении очень важно следующее замечание Герцена. Касаясь значения, которое имеет чтение классической художественной литературы, Герцен писал сыну: «Чтением человек переживает века не так, как в науке, где он берет последний очищенный труд, а как попутчик, вместе шагая и сбиваясь с дороги» ¹. «Сопереживание» имеет место потому, что в каждом классическом творении получает неповторимое отражение целая эпоха, правдиво воссоздается объективная картина ее, духовная жизнь того времени, то есть подлинно значительное произведение всегда является открытием действительности, тех или иных сторон жизни определенной эпохи. Однако это не только открытие жизненное, но и художественное².

Каждая эпоха в своем историческом своеобразии ставит перед художником новые задачи. Художник чувствует потребность обратиться к таким новым сторонам действительности, духовной жизни человека, которые если и отражались ранее в литературе, то не как наиболее важное, центральное и характерное. А решение такой задачи требует и новых художественных путей, новых открытий. Но эти открытия могут быть совершены лишь на основе предшествующего классического литературного опыта, то есть путем творческого развития выработанных этим опытом художественных принципов.

Люди, «сотворенные» Гоголем, явно не похожи на тех людей, образы которых встают в творчестве Пушкина. Но Гоголь не мог бы создать персонажей «Ревизора» и «Мертвых душ», если бы его художественные открытия не опирались на опыт Пушкина, русской литературы XVIII века, фольклора, на опыт мировой литературы.

Продолжение классических традиций заключается вовсе не в том, чтобы творить людей, похожих на классических героев. Задача заключается в том, чтобы «открыть» человека своего времени. Образ человека нового наступившего исторического периода должен быть новой художественной мыслью, новой и по содержанию и по форме. Конечно, поступательный характер литературного развития нельзя представлять себе таким образом, что каждый большой писатель во всех отношениях дает более глубокое и всестороннее изображение действительности и человека, нежели его предшественники.

Соотношения здесь очень сложны. У Гоголя картина русской жизни носит более односторонний характер, нежели у Пушкина: на первый план выступили ее «несовершенства». Но вместе с тем Гоголь, как и другие преемники Пушкина, по-своему исследовал и крайне существенные стороны того мира, который впервые открыл Пушкин, сам указавший на «несовершенства бытия», но еще имевший право, как сказал Герцен, не «смущаться» ими.

В картине русской жизни, созданной Гоголем, «светлых мыслей красота» отступила назад перед изображением «тины мелочей, опутавших нашу жизнь», «дрязга» помещичье-крепостнического быта. Эти черты действительности в их столкновениях со стремлением человека к идеалу впервые с такой силой, так вещественно и рельефно были воплощены автором «Мертвых душ», причем самые способы художественного «исследования»вносили нечто небывало новое в русскую литературу, хотя зачатки подобных принципов воссоздания жизни уже были заключены и в фигурах гостей на балу у Лариных, и в «Истории села Горюхина», и в тех пушкинских мыслях, которые помогли Гоголю создать «Ревизора» и «Мертвые души».

Вообще литературное развитие идет сложными путями, оно может испытывать «утраты» (последние, однако, могут быть позднее восстановлены на новой, высшей основе), но каждый большой писатель в определенной области открывает нечто жизненно и эстетически новое. Новаторское художественное видение органически связано с теми особенностями эпохи, которые в данном случае впервые в литературе оказываются в центре художественной картины.

В своей знаменитой статье «Л. Н. Толстой» Ленин писал: «Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества» ³. Недавно в нашей научной литературе⁴ правильно было обращено внимание на то своеобразие замечательной ленинской формулировки, которое нередко при истолковании ее обходится, ибо обычно слова «шаг вперед в художественном развитии» относили только к самому Толстому. На самом деле благодаря гению Толстого сама эпоха выступает в его творчестве как шаг вперед в художественном развитии человечества, ибо эпоха эта, социальные процессы, типы, мысли и чувства, характерные для нее, обладали таким всемирно-историческим значением, которое послужило основанием для создания художественного мира, чье познавательное содержание было неотделимо от новаторского решения больших эстетических задач.

В другой своей статье – «Три источника и три составных части марксизма» Ленин, опровергая клеветнические измышления буржуазной науки относительно марксизма, писал: «История философии и история социальной науки показывают с полной ясностью, что в марксизме нет ничего похожего на «сектантство» в смысле какого-то замкнутого, закостенелого учения, возникшего в стороне от столбовой дороги развития мировой цивилизации. Напротив, вся гениальность Маркса состоит именно в том, что он дал ответы на вопросы, которые передовая мысль человечества уже поставила. Его учение возникло как прямое и непосредственное продолжение учения величайших представителей философии, политической экономии и социализма» ⁵.

Эти ленинские положения имеют первостепенное значение для понимания новаторства социалистического реализма и его связи с классическим наследием. Социалистический реализм возник на столбовой дороге мирового искусства. Он, опираясь на все предшествующее художественное развитие человечества, ответил на вопросы, выдвинутые новой исторической эпохой. И, конечно, ответ этот был дан в той своеобразной форме, которая свойственна именно искусству.

Социалистический реализм явился величайшим эстетическим открытием, ибо он отразил новую всемирно-историческую эпоху, отразил ее так, с таких сторон, как это недоступно другим творческим методам. Картины русской жизни, созданные Горьким, и были этим открытием. Эпоха назревания социалистической революции выступила благодаря гениальному освещению Горького как шаг вперед в художественном развитии человечества – таков вывод, который мы имеем право сделать, исходя из методологии ленинских работ о Толстом.

Именно и только русская действительность, взятая под углом зрения всемирно-исторического движения к социализму, могла в данных конкретных исторических условиях явиться основой для выработки творческого метода социалистического реализма, начавшего затем развиваться и в других странах.

За последние годы в некоторых устных дискуссионных выступлениях были высказаны сомнения относительно того, правильно ли видеть именно в Горьком основоположника социалистического реализма. Не следует ли усматривать проявления социалистического реализма или, по крайней мере, «элементов» этого метода уже, например, в творчестве Веерта, в поэзии чартистов, у Потье, Валлеса и т. д.? При этом порой даже отмечается, что видеть возникновение социалистического реализма в творчестве Горького – значит чуть ли не впасть в национальную ограниченность…

Думается, что все эти утверждения не выдерживают критики. До Горького и вне России в данных конкретно-исторических условиях социалистический реализм возникнуть не мог. Нельзя было дать широкую реалистическую картину национальной жизни, имеющей вместе с тем всемирно-историческое, интернациональное значение, до той поры, пока перед взором гениального писателя не встали, притом в момент великого национального революционного кризиса, многомиллионные народные массы, возглавляемые пролетариатом, вдохновленные демократическими и социалистическими идеями, массы, двигающиеся через буржуазно-демократическую революцию к социалистической. Такие массы впервые можно был г; увидеть в России.

В 1912 году Ленин объяснял «передовую роль русских рабочих» тем, что «в Европе не было еще великих национальных кризисов с самостоятельным участием пролетарских масс» ⁶. По словам Ленина, относящимся к 1905 году, в России «долгое и безраздельное господство самодержавия накопило невиданное, пожалуй, в истории количество революционной энергии в народе…» ⁷.

Только благодаря такому своеобразию эпохи первой русской революции и дальнейшему развитию рабочего движения в России Горький как основоположник социалистического реализма сумел дать новый ответ на основные вопросы, поставленные предшествующим художественным развитием, то есть дать такое изображение русской жизни, которое содержало этот ответ.

Горький по-новому ответил на вопросы о путях и великих возможностях роста человека из народа вместе со своей нацией, вместе с народными массами, на вопросы о характере такого человека, об его эмоциональном и интеллектуальном богатстве, об убыстрении движения жизни и людей к будущему, к социализму, о муках рождения и красоте нового и т. д.

Под данным углом зрения Горький подошел и к изображению русской жизни предшествующих десятилетий (например, в автобиографической трилогии), но это оказалось возможным только потому, что новый угол зрения «дала» (однако лишь благодаря гениальности Горького) эпоха первой русской революции.

Наивны попытки «подогнать» возникновение социалистического реализма к возникновению марксизма. Ведь в эпоху революции 1848 года «революционность социалистического пролетариата еще не созрела» ⁸. Гениальные основоположники научного социализма сумели тогда теоретически, научно доказать историческую закономерность будущей победы пролетариата, но художники, связанные с рабочим движением, именно из-за его незрелости не в состоянии были создать широкой реалистической картины этого движения в связи с жизнью целой страны. Художник-реалист способен увидеть элементы будущего в настоящем, но для этого необходимо, чтобы эти элементы воплощались в настоящем с определенной силой, чтобы они были зримы.

В то время писатель мог предчувствовать будущую победу пролетариата, но дать широкое и глубокое реалистическое изображение действительности, из которого вытекал бы такой вывод,, было невозможно. Поэтому поэзия 1848 года, связанная с рабочим движением, и носила по преимуществу лирический, агитационный революционно-романтический и сатирический характер. И поэзии этой была свойственна определенная ограниченность. Вспомним в этой связи слова Энгельса из письма к Г. Шлютеру: «Вообще говоря, поэзия прошлых революций, за исключением «Марсельезы», редко производит революционное впечатление в позднейшие времена, так как, для того чтобы воздействовать на массы, она должна отражать и предрассудки масс того времени. Отсюда – религиозная чепуха даже у чартистов» ## «К. Маркс и Ф. Энгельс об искусстве», 1957, т.

1. А. И. Герцен, Полн. собр. соч. под ред. М. Лемке, т. X, стр. 45.[↩]
2. Этот вопрос на материале древнерусской литературы интересно освещен Д. Лихачевым в статье «У предыстоков русского реализма» («Вопросы литературы», 1957, N 1).[↩]
3. В. И. Ленин, Сочинения, т. 16, стр. 293.[↩]
4. См. статью С. Бочарова «Статьи Ленина о Толстом и проблема художественного метода» («Вопросы литературы», 1958, N 4, стр. 94).[↩]
5. В. И. Ленин, Сочинения, т. 19, стр. 3.[↩]
6. В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 67.[↩]
7. Там же, т. 8, стр. 414.[↩]
8. В. И. Ленин, Сочинения, т. 18, стр. 10.[↩]