Как профессор Стерн защищает реализм

Памятно время, когда на Западе модно было ниспровергать в дискредитировать реализм. Для этого существовало немало способов: от простейшего, когда реализм приравнивался к натурализму или унылому бытописательству, до весьма изощренных – вроде «новаторских» идей Р. Гароди, «расширявшего» реализм до тех пор, пока от него не оставалось камня на камне.

В книге профессора германской филологии лондонского Юниверсити-колледж Дж. -П. Стерна «О реализме» ¹ этот метод не объявляется устаревшим. Не поносится за консерватизм, будто бы обязательно ему присущий. Не распространяется на явления, ничего общего с ним не имеющие.

Реализм здесь берется под защиту. Реализм охарактеризован здесь как эстетическая система, которой принадлежит будущее. Реализм предстает под пером Дж. -П. Стерна как неотъемлемое свойство всякого искусства – и седой древности, и современности » и далеких эпох, – коль скоро это искусство остается.верным задаче изобразить «реальное в самой жизни». Правда, что в жизни реально и что — нет, автор не объясняет. Да и по поводу того, что реализм всегда был, есть и будет, автору можно было бы возразить, и немало, если только под реализмом разуметь категорию, содержание которой исторически обусловлено и меняется с движением истории.

Но все же само желание Стерна воздать реализму должное и сделать это от щедрого – пусть даже слишком щедрого – сердца, – само это желание подкупает. Уж лучше воспринимать реализм несколько метафизично, чем вообще его отрицать, как делает большинство коллег Стерна – современных английских эстетиков. И может быть, действительно не стоит придавать особого значения тем или другим странностям и просто явным издержкам предложенной Стерном доктрины? Ведь, в конце концов, направленность-то книги вроде хорошая, заслуживающая поддержки.

Не будем, однако, торопиться с выводами. Попробуем сначала почетче себе представить, что профессор понимает под реализмом, на защиту которого он столь неустрашимо выступил, и что вообще побудило Стерна заняться этой проблемой.

Для начала профессор отмел, что называется, с порога все ныне бытующие определения реализма. «Всякая попытка «определения» реализма, – пишет он на стр. 28, не забыв заключить в иронические кавычки слово «определение», – путем перечисления «всех его свойств», или сведения его к особого рода ситуациям, к изображению особого типа персонажей или явлений материального мира, или к тем или иным формальным и языковым структурам, на мой взгляд, заведомо обречена на провал».

Устрашающее заявление! Реализм, похоже, из литературоведческого термина, обладающего определенным содержанием, превращается в нечто такое, о чем, по слову поэта, ни в сказке сказать, ни пером описать. И очень радостно, что, напугав читателя, сам Дж. -П. Стерн остался тверд духом и уже двенадцатью страницами ниже предложил – вопреки заведомой обреченности всех подобных начинаний – еще одно определение реализма. Оно оказалось на удивление простым и очень хорошо знакомым всем, кто держал в руках сочинения, вульгаризирующие природу реалистического художественного обобщения. «Реализм в литературе, – заявляет профессор на стр. 40, – означает способ отбора и воссоздания ситуаций в достоверной, «жизнеподобной» манере; или же – многогранно, всесторонне, полнокровно; или же – механистично, с фотографической верностью, подражательно».

Как просто открывается ларчик: твори «жизнеподобно» – вот ты и реалист. Словечками «многогранно» и «полнокровно» тут обманываться не нужно:

1. J. P. Stеrn, On Realism, Rouledge and Kegan Paul, Lnd. 1973.[↩]