К творческой биографий М. Булгакова

Архив М. Булгакова, основная часть которого хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина (далее – ГБЛ) ¹, убережен временем неравномерно и с разной степенью полноты представляет исследователю разные годы жизни писателя. От 1890 – 1900-х годов уцелели главным образом семейные фотографии, сохранившиеся в доме сестры писателя Н. Земской (1893 – 1971) и переданные в 1970 году ею и племянницей Булгакова Е. Земской в Отдел рукописей ГБЛ. Документальное их значение не исчерпывается аспектом биографическим – если помнить о той особой роли, которую сыграл в творчестве писателя автобиографический материал киевского периода его жизни. 1910 – 1920-е годы представлены семейной перепиской Булгаковых, в которой особое место занимают письма писателя к Н. Земской, довольно полно раскрывающие обстоятельства его жизни и литературные планы, а также единичные письма к другим членам семьи. Никаких других рукописных материалов этих лет не сохранилось; письма к родным являются главным источником для изучения наименее известного времени жизни Булгакова, и современный исследователь не может не вспомнить с благодарным чувством о сестре писателя, почти полвека сберегавшей эти ценнейшие для истории отечественной литературы материалы и также передавшей их на государственное хранение.

Сам писатель в те времена, в сложнейших обстоятельствах переездов из Киева во Владикавказ, затем с Кавказа снова в Киев и в Москву, не был особенно озабочен сохранением своих рукописей; не удалось сберечь его архив и близким, и результаты его литературной работы тех лет восстанавливаются главным образом по печатным текстам. Только к началу 1930-х годов появилось у Булгакова методическое отношение к своим бумагам. Примерно с 1929 года сохранялись уже не только рукописи, в том числе и черновые, не только копии писем, но и папки с аккуратно подобранными документами, иллюстрирующими этапы работы автора над рукописью, а затем издательскую и сценическую историю. Эти рукописи и документы составили вскоре обширный личный архив писателя, который он время от времени разбирал, приводил в порядок и который был сохранен и передан на государственное хранение Еленой Сергеевной Булгаковой (1893 – 1970), ставшей в сентябре 1932 года женой писателя.

Историко-литературное изучение творчества Булгакова находится еще на начальном своем этапе. Не установлена, даже в самом общем виде, хронологическая канва жизни и литературной работы писателя; не воссоздана творческая история его произведений, нет хоть сколько-нибудь полной печатной библиографии его творчества. В этом сообщении мы ставим перед собою задачу указать на сохранившиеся в архиве писателя материалы, относящиеся к раннему, наименее известному периоду его литературной жизни (1916- 1923 годы). Речь пойдет главным образом о документах, хранящихся в архиве Булгакова в Отделе рукописей ГБЛ (ф. 562; далее везде – «в архиве», без указания шифра); привлечение документов из других архивохранилищ и из других фондов ГБЛ будет оговариваться в скобках.

1. Начальные литературные опыты (1916 – 1919; с. Никольское, Вязьма, Киев). Первые пьесы (1920 – 1921; Владикавказ). Подступы к роману

Сохранились семейные воспоминания о разнообразных юношеских полусерьезных литературных упражнениях М. Булгакова – главным образом сугубо «домашнего» назначения. Н. Земская в ноябре-декабре 1969 года сообщила нам несколько шуточных стихотворений Булгакова. Сам он впоследствии писал: «С детства я терпеть не мог стихов (не о Пушкине говорю, Пушкин – не стихи!) и если сочинял, то исключительно сатирические, вызывая отвращение тетки и горе мамы, которая мечтала об одном, чтобы ее сыновья стали инженерами путей сообщения» (письмо к П. С. Попову от 24 апреля 1932 года, ГБЛ, ф. 218, 1269. 4). По рассказам Н. Земской стали известны также фабулы нескольких юмористических сценок, разыгрывавшихся членами семьи Булгаковых в связи с разнообразными семейными событиями. Так, в дни приготовлений к своей свадьбе (М. Булгаков женился на Татьяне Николаевне Лаппа 25 апреля 1913 года в Киеве) Булгаков, тогда еще студент медицинского факультета Киевского университета, написал пьесу-шутку, где действовали «доброжелательница солидная» (мать М. Булгакова, Варвара Михайловна Булгакова, урожденная Покровская), «доброжелательница ехидная» (за нею должна была угадываться Ирина Лукинична Булгакова, вдова Сергея Ивановича Булгакова, после смерти мужа жившая в доме его брата – отца М. Булгакова, Афанасия Ивановича), «просто доброжелательница» (тетка Татьяны Николаевны Лаппа, Софья Николаевна Давидович, близкая подруга матери Булгакова) и «хор молодых доброжелателей», который представлял в пьесе мнение детей Булгаковых – младших братьев и сестер М. Булгакова. Кто-то из доброжелателей произносил такую примерно реплику: «Ну почему им не жениться? Они будут жить в ванной: Миша будет спать в ванне, а Татьяна на умывальнике – она маленькая, худенькая…» В домашних представлениях М. Булгаков принимал обычно активное участие и в качестве актера.

Мы не будем, однако же, в границах этой статьи, обозначенных нами в ее заглавии, останавливаться подробно на всех очевидно любительских опытах, предшествующих началу серьезных литературных занятий – моменту, когда Булгаков, уже получивший «звание лекаря с отличием» ², осознает связь своей жизненной судьбы не с медициной, а с литературою.

Восстановим прежде в общих чертах необходимые биографические факты. С 29 сентября 1916 года по 18 сентября 1917 года Булгаков живет в селе Никольском Сычевского уезда Смоленской губернии. Весь этот год он «состоял на службе Сычевского земства в должности врача, заведующего Никольской земской больницей, за каковое время зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником на земском поприще» (удостоверение, выданное М. Булгакову 18 сентября 1917 года Сычевской уездной земской управой; ИРЛИ). 20 сентября 1917 года Смоленская губернская земская управа командирует его в Вяземский уезд (удостоверение от 22 сентября 1917 года, ИРЛИ), где он получает место врача в Вяземской городской земской больнице. В архиве писателя от этого времени остались три справочника – «Рецептура и фармакопея. Пособие при прописывании лекарственных веществ для врачей и студентов», автор д-р Рабов, проф. Лозаннского ун-та (изд. 6-е, «Современные проблемы», М. 1916), «Курс акушерства для учащихся, составленный А. Матвеевым» (Киев, 1856) и немецкий справочник по акушерству – «Vademecum der Geburtshilfe» (Wurzburg, 1904), на форзаце двух последних книг экслибрис «Доктор М. А. Булгаков». Справочники сохранили пометы Булгакова и могут поэтому служить для уточнения реальной основы его «Записок юного врача».

В декабре 1917 года Булгаков ездил из Вязьмы в Москву добиваться освобождения от военной службы по болезни. В комментариях к письмам брата Н. Земская пишет, что в этот раз он «проехал дальше на восток, в родной город его жены, чтобы повидаться с ее семьей и выполнить ее поручения к отцу и матери. Поездка была крайне трудна: транспорт был разрушен, с фронта хлынули толпы солдат, поезда осаждались толпами солдат и пассажиров…» В архиве хранится машинописная копия, снятая Н. Земской с сокращениями с письма к ней М. Булгакова от 31 декабря 1917 года из Вязьмы в Царское Село: «В начале декабря я ездил в Москву по своим делам и с чем приехал, с тем и уехал. И вновь тяну лямку в Вязьме <…>. Я живу в полном одиночестве <…>. Зато у меня есть широкое поле для размышлений. И я размышляю. Единственным моим утешением является для меня работа и чтение по вечерам <…>. Мучительно тянет меня вон отсюда в Москву или Киев, туда, где хоть и замирая, но все же еще идет жизнь. В особенности мне хотелось бы быть в Киеве! Через два часа придет новый год. Что принесет он мне?»

19 февраля 1918 года³ Булгаков снова в Москве и получает на этот раз освобождение. В этот день его сестра Варвара Афанасьевна Карум сообщала Н. Земской из Москвы: «У нас Миша. Его комиссия по болезни освободила от военной службы». 22 февраля того же года Булгаков уже, по-видимому, снова в Вязьме, где Вяземская уездная земская управа выдает ему удостоверение в том, что командированный Смоленской губернской земской управой от 20 сентября 1917 года Булгаков, врач резерва, заведовал в Вяземской городской земской больнице инфекционным и венерическим отделением и «исполнял свои обязанности безупречно» (ИРЛИ).

Вскоре после этого Булгаков, прослужив около полутора лет земским врачом, возвращается в Киев. 1 мая 1918 года Вера Афанасьевна Булгакова (в замужестве Давыдова; 1892 – 1973) сообщает сестре Варе в Москву о летних планах собравшихся в Киеве, в доме матери, братьев и сестер Булгаковых: «…В Бучу (пригород Киева, где у Булгаковых был сад и домик, куда каждое лето, начиная с 1902 года, выезжала семья. – М. Ч.) поедут только мама и Леля (Елена Афанасьевна Булгакова, младшая дочь, в замужестве Светлаева, 1902 – 1964. – М. Ч.), да, может быть, Ваня с Колей (младшие братья М. Булгакова. – М. Ч.), но едва ли: у них какие-то дела в городе <…>. Миша, Тася (Татьяна Николаевна. – М. Ч.) и Костя (Константин Петрович Булгаков, двоюродный брат М. Булгакова. – М. Ч.) остаемся в городе <…>. У нас весна в полном разгаре, сирень в бутонах, на пасху будет цвести».

Документами, проливающими свет на киевскую жизнь Булгакова революционных лет, Отдел рукописей ГБЛ пока не располагает; нет их в той части архива писателя, которая хранится в ИРЛИ. Устные свидетельства родных и друзей говорят о том, что Булгаков провел в Киеве весь 1918 и часть 1919 года, от этого времени сохранился единственный документ – рецепт на бром, выписанный доктором М. Булгаковым г-ну Судзиловскому 5 января 1919 года. Рецепт этот небезынтересен. Н. Гладыревский (ум. в 1973 г.), близко знавший семью Булгаковых в Киеве и продолжавший дружить с М. Булгаковым в Москве (имя Гладыревского встречается под инициалами на уцелевших страничках дневника Булгакова и в его рассказах начала 1920-х годов), сообщил нам, что Судзиловский – его двоюродный брат, который жил в доме Булгаковых в Киеве и послужил прототипом Лариосика Суржанского в «Белой гвардии» и «Днях Турбиных».

Впоследствии в одном из очерков Булгаков писал: «… По счету киевлян, у них было восемнадцать переворотов. Некоторые из теплушечных мемуаристов насчитали их двенадцать. Я точно могу сообщить, что их было четырнадцать, причем десять из них я лично пережил» ⁴. Последним, четырнадцатым переворотом автор очерка считал захват города белополяками 7 мая 1920 года (за полтора месяца до окончательного установления советской власти). Булгаков, по-видимому, уехал из Киева осенью 1919 года. В биографической записи, сделанной во второй половине 1920-х годов П. Поповым со слов писателя, указано: «Жил в Киеве безвыездно с февраля 1918 года по август 1919 года» (ГБЛ, ф. 218, 1269. 6). Впечатления полутора революционных лет, проведенных в Киеве, оказали огромное формирующее влияние на творческое сознание писателя и имели глубокие последствия для всей его литературной работы, преломившись так или иначе во всех решительно его произведениях – вплоть до последних редакций последнего романа.

К какому же времени относятся первые подступы Булгакова к литературе и когда начинается постоянная профессиональная работа его как писателя?

Булгаков осознал свое будущее как литературное, по-видимому, не позже 1916 года: об этом свидетельствуют строки из письма его к двоюродному брату К. Булгакову от 1 февраля 1921 года: «…Я запоздал на 4 года с тем, что я должен был давно начать делать, – писать» (копия).

Прямое указание на первые литературные попытки находим мы в письме к К. Булгакову от 16 февраля 1921 года: «У меня в N 13 (номер дома Булгаковых по Андреевскому спуску в Киеве. – М. Ч.) в письменном столе остались две важных для меня рукописи: наброски земского врача и «Недуг» (набросок) и целиком на машинке «Первый цвет». Все эти три вещи для меня очень важны. Попроси их (родных, оставшихся в Киеве. – М. Ч.), если только, конечно, цел мой письменный стол, их сохранить» (копия). В одном из писем к Н, Земской перечень рукописей, оставшихся в Киеве, несколько иной; «В Киеве у меня остались кой-какие рукописи – «Первый цвет», «Зеленый змий», а в особенности важный для меня черновик «Недуг». Я просил маму в письме сохранить их» (первая половина апреля 1921 года). Дважды упоминающаяся в письмах Булгакова рукопись «Зеленый змий» – возможно, один из набросков «Записок юного врача» (добавим здесь, что Н. Земская, вспоминая о киевской жизни семьи Булгаковых, называла нам некую рукопись «Огненный змий», быть может, имея в виду это же самое произведение).

Итак, к осени 1919 года в письменном столе Булгакова лежат по крайней мере три рукописи. Это какие-то первоначальные варианты будущих «Записок юного врача», писавшиеся, возможно, еще в Никольском, в 1916 – 1917 годах (наброски эти были уничтожены через несколько лет самим автором вместе с другими «киевскими» рукописями), некий набросок «Недуг» (дальше мы выскажем свои о нем предположения), и вполне готовая, перепечатанная на машинке рукопись «Первый цвет», о содержании и размерах которой не известно решительно ничего.

Можно предположить, что в процитированных нами письмах – полный реестр того, что написано было Булгаковым до конца 1919 года. Нет по крайней мере никаких указаний на то, что одни рукописи он оставил в Киеве, а другие увез с собою.

В начале 1920 года Булгаков приехал во Владикавказ.

В это время или несколько раньше он пишет рассказ «День восхищения», который был напечатан в первых числах февраля во владикавказской газете; несколько отрывков этого рассказа Булгаков вырезал из газеты и послал родным в Киев. Они хранятся сейчас в архиве вместе с копией сопровождавшего их письма писателя к сестре Вере. В них очевиден материал гражданской войны в Киеве («В тот же вечер мать рассказывает мне о том, что было без меня, рассказывает про сына: – Начались беспорядки… Коля ушел в училище три дня назад и нет ни слуху…», «…Вижу вдруг – что-то застучало по стене в разных местах и полетела во все стороны штукатурка.

– А Коля… Коленька…

Тут голос у матери становится вдруг нежным и теплым, потом дрожит, и она всхлипывает. Потом утирает глаза и продолжает:

– А Коленька обнял меня, и я чувствую, что он… он закрывает меня… собой закрывает»).

В письме есть глухие намеки на личную значимость этого материала, на связь его с какими-то хорошо известными семье Булгаковых событиями тех лет. Можно думать, что это и был тот самый первый напечатанный рассказ Булгакова, о котором в автобиографии 1924 года сказано так: «Как-то ночью в 1919 году, глухой осенью, едучи в расхлябанном поезде, при свете свечечки, вставленной в бутылку из-под керосина, написал первый маленький рассказ. В городе, в который затащил меня поезд, отнес рассказ в редакцию газеты. Там его напечатали. Потом напечатали несколько фельетонов. В начале 1920 года я бросил звание с отличием и писал» ⁵.

Город, не названный в автобиографии, – Владикавказ.

В течение 1920 года Булгаков печатал в местных газетах свои фельетоны (еще не разысканные), один из которых послал 26 апреля 1921 года сестре Вере. Автобиография 1924 года передает обстоятельства начала писательской работы Булгакова, связанной уже с печатанием, с более или менее постоянным, хотя и мизерным, судя по его письмам тех лет, литературным заработком.

Весь 1920 год Булгаков прожил во Владикавказе, занимаясь самым разнообразным литературным трудом. «Фельетоны мои шли во многих кавказских газетах, – писал он К. Булгакову 1 февраля 1921 года, рассказывая о своей жизни в истекшем году. – Это лето я все время выступал с эстрады с рассказами и лекциями. Потом на сцене пошли мои пьесы. Сначала одноактная юмореска «Самооборона», затем написанная наспех, черт знает как, 4-х актная драма «Братья Турбины»… Бог мой, чего я еще ни делал: читал и читаю лекции по истории литературы (в Университе[те] народа и драма[тической] студии), читаю вступительные слова (перед спектаклями. – М. Ч.) и проч., проч.».

Документы архива писателя и еще не выявленные и не собранные публикации его в разных кавказских газетах (а также разнообразные о нем упоминания) ⁶ – вот два главных источника для изучения жизни и творчества Булгакова владикавказского времени. В этой статье мы используем лишь первый из них – и то далеко не исчерпывающе, имея целью составить самое общее представление о литературных занятиях Булгакова этих лет и почти совсем оставляя в стороне разнообразный биографический материал.

Сохранились программы обеих упомянутых в письме к брату пьес, посланные автором в 1921 году сестрам в Киев. Из одной из них мы узнаем, что 6 июня 1920 года в 1-м Владикавказском советском театре «представлено будет: «Три миниатюры». В революционные дни – «Самооборона». Юмореск в 1 действии соч. М. Булгакова» и две «миниатюры» Юр. Слезкина – драма «Пламя» и лубок «Красноармейцы» (подчеркнуто мной. – М. Ч.).

Текст этой одноактной пьесы, видимо написанной раньше других пьес Булгакова этого года, – неизвестен; указаний на ее содержание в письмах нет. Судя по названию и по списку действующих лиц («Иванов – обыватель», «Командоров – председатель домов[ого] ком[итета]»), фабула юморески, действие которой происходило «в наши дни», строилась, возможно, вокруг характерного явления повседневности тех лет: для защиты горожан от налета бандитов устанавливались поочередные ночные дежурства всех жильцов дома, которым вручалось на это время оружие, – это и называлось «самообороной».

Итак, за первую половину 1920 года Булгаков написал по крайней мере две пьесы. Драма «Братья Турбины» пошла во Владикавказском театре вслед за «Самообороной», осенью 1920 года⁷. Отношение автора к ней было более сложным, чем к первой. «Жизнь моя – мое страдание, – писал полгода спустя М. Булгаков К. Булгакову, вспоминая премьеру. – Ах, Костя, ты не можешь себе представить, как бы я хотел, чтобы ты был здесь, когда «Турбины» шли в первый раз. Ты не можешь себе представить, какая печаль была у меня в душе, что пьеса идет в дыре захолустной <…>. В театре орали «Автора» и хлопали, хлопали… Когда меня вызвали после 2-го акта, я выходил со смутным чувством… Смутно глядел на загримированные лица актеров, на гремящий зал. И думал: «а ведь это моя мечта исполнилась.., но как уродливо: вместо московской сцены, сцена провинциальная, вместо драмы об Алеше Турбине, которую я лелеял, наспех сделанная, незрелая вещь.

Судьба-насмешница» (1 февраля 1921 года, ГБЛ).

Слова «которую я лелеял» заставляют предполагать, что замысел пьесы зародился ранее 1920 года, быть может, в киевский еще период жизни Булгакова, что он давно уже связывался в его сознании с представлением о будущем литературном успехе.

Уцелевшая программа почти не дает материала для суждений о содержании пьесы. Ясно, что действующие лица ее, как и позднее в «Днях Турбиных», объединены семейными и дружескими узами. В комментариях Н. Земской к ее переписке с братом отмечено, что пьеса эта «не имеет ничего общего с известной пьесой «Дни Турбиных».

2 июня 1921 года Булгаков пишет Н. Земской: «Турбиных» переделываю в большую драму». Эта «большая драма» связана, надо думать, с давним замыслом «драмы об Алеше Турбине», к которому Булгаков обращается спустя год после первого к нему подступа, расцененного автором как неудача. Зная теперь, какой долгой жизнью жили в сознании писателя его ранние замыслы, некой существенной своей стороной находившие рано или поздно воплощение в его творчестве (многочисленные примеры этого рода невозможно, к сожалению, продемонстрировать в рамках этой статьи), мы можем предполагать некоторую преемственность и в истории замысла «драмы об Алеше Турбине».

В цитированном письме от 1 февраля 1921 года после горьких слов о драме «Братья Турбины» Булгаков пишет: «Потом, кроме рассказов, которые негде печатать, я написал комедию-буфф «Глиняные женихи». Ее, конечно, не взяли в репертуар, но предлагают мне ставить в один из свободных дней. И опять: дня этого нет, все занято.

1. Меньшая часть архива хранится в ИРЛИ (ф. 369): переписка (письма к Булгакову и копии его писем), рукописи пьес «Дни Турбиных», перевод «Скупого», «Александр Пушкин» и др., папка документов (письма, заявления, договоры и проч.), освещающие историю работы писателя над отдельными произведениями (далее – ИРЛИ).[↩]
2. «Писатели. Автобиографии и портреты современных русских прозаиков». Под ред. Вл. Лидина, «Современные проблемы», М. 1926, стр. 55.[↩]
3. Начиная с этой, даты даются по новому стилю.[↩]
4. »Киев-город» – «Накануне», 6 июля 1923 года. [↩]
5. »Писатели. Автобиографии и портреты…», стр. 55. [↩]
6. В этом направлении много сделано В. Чеботаревой, нашедшей, в частности, материалы, связанные с Булгаковым, в газете «Коммунист», издававшейся во Владикавказе: «Имя Михаила Булгакова часто встречается на страницах газеты. Он произносит вступительное слово на симфонических концертах, выступает на литературных диспутах и вечерах пролетарского творчества» («Начало пути» – «Бакинский рабочий», 14 мая 1967 года).[↩]
7. »Один из старейших работников Владикавказского театра В. Дуганский сообщает, что пьеса шла в октябре и ноябре 1920 года… Из рецензии… М. Бокса, опубликованной в «Коммунисте» (N 202 от 4 декабря), явствует, что в пьесе «проходят бытовые эпизоды из революционной весны 1905 года» (В. Чеботарева, Начало пути, «Бакинский рабочий», 14 мая 1967 года). [↩]