К расцвету революционного искусства

«Noticias de hoy», Habana, 1961, 17- 22 VIII. «Lunes de la Revolucion», Habana, 1961 (спец. выпуск).

Развитие революции на Кубе, коренным образом изменившее жизнь этой еще недавно нищей, ограбленной страны, вызвало глубокие сдвиги в сознании художественной интеллигенции. Впервые творческая деятельность писателей и художников получила широкую общественную и государственную поддержку; многие произведения искусства и литературы впервые становятся достоянием народа.

Подавляющее большинство деятелей кубинской культуры, горячо разделяя политические цели революции, принимает самое непосредственное участие в практическом их осуществлении. Однако, и это вполне естественно, многие революционно настроенные писатели и художники еще не успели, да и не могли успеть творчески откликнуться на исторические события, пережитые Кубой. В то же время возникло немало сложных, собственно эстетических проблем. Как относиться к культурному наследию прошлого? В чем состоит сегодня долг писателя и как понимать свободу творчества? Какими художественными средствами воплощать новую действительность?

Все эти проблемы, характерные для революционной эпохи, переживаемой сейчас страной, встали на повестку дня I Конгресса писателей и художников Кубы; он состоялся в августе 1961 года в Гаване.

И в докладах, и во многих выступлениях на конгрессе говорилось о роли культурного наследия. «Должна ли революция заново создавать культуру?», «Верно ли, что культура буржуазного общества должна быть сметена и механически заменена социалистической культурой?» – на эти вопросы дали ясный ответ и президент Кубы Освальдо Дортикос, выступивший с приветственной речью, и Николас Гильен, сделавший основной доклад.

«Рассматривая каждого деятеля, каждое произведение с революционной точки зрения, подходя к ним исторически, мы, и особенно вы, должны заботиться о том, чтобы сохранить для нынешнего и для будущих поколений плодотворные достижения тех одиноких умов, которым не выпало счастья жить с нами в эту блистательную эпоху нашей истории, но которые тем не менее в свое время выполнили долг человека, кубинца, интеллигента», – заявил Дортикос. Об этом же говорил и Гильен. Опираясь на ленинские мысли о значении культурного наследия прошлого для революции, он заявил: «Как ни огромны наши силы, как ни велики возможности революции, было бы невозможно одним махом, как по заказу, насадить на Кубе пролетарскую культуру, не принимая во внимание культуру предыдущих эпох в ее наиболее развитых и прогрессивных формах».

Чтобы понять, почему так важен для кубинцев вопрос о культурном наследии, необходимо вспомнить; о тяжких последствиях господства империалистов. Художественные ценности, созданные на Кубе в XIX веке, предавались забвению, Северные хозяева всячески распространяли идею о том, что Куба – «жалкая», «несчастная» страна, не имеющая собственных традиций. «К политическому порабощению, – говорит Вильма Эспин де Кастро, – присоединялось порою в насильственной форме порабощение духовное». Вот почему конгресс уделил столько внимание культурному наследию: речь сразу же пошла не только об отношении революции к ценностям буржуазного искусства, но и о восстановлении самих национальных традиций.

Наиболее полно характер традиций и национальных особенностей кубинской культуры раскрыл в своем докладе Николас Гильен. Историческое своеобразие литературного процесса на Кубе он справедливо увидел в слиянии двух потоков: креольского, унаследованного от Испании, и негритянского, идущего из Африки. «Соприкосновение негров с белыми – рабов с хозяевами – не прошло бесследно. Сосуществуя в течение более трех веков, они влияли друг на друга, участвуя в широком процессе взаимопроникновения культур (transculturacion), если пользоваться термином, предложенным доктором Ортисом». Это соприкосновение двух течений дало неповторимый сплав, и именно в нем-то, по словам Гильена, и состоит «особенность нашего духа».

Процесс взаимовлияния двух течений отнюдь нельзя считать завершившимся. Именно на этом пути, говорит Гильен, «можно было найти тогда и можно найти теперь национальную форму культуры при условии, что искать ее будут натуры столь же одаренные, сколь и заботливо относящиеся к своему творчеству». Нелишне напомнить, что своеобразие стихов самого Гильена состоит прежде всего в сочетании этих двух поэтических начал. Поэзия Гильена убедительно подтверждает его теоретическое положение о том, что «социалистическая революция, подобная нашей, не откажется от изучения и усвоения всего ранее созданного».

На съезде были проанализированы также и те тенденции в искусстве прошлого, которые отнюдь не были связаны с национальной почвой, а, напротив, явились следствием чуждого влияния. Таков был прежде всего абстракционизм, широко распространившийся в искусстве Кубы. Его корни и особенности были прекрасно исследованы в недавнем труде известного теоретика марксизма, писателя Хуана Маринельо «Беседа с нашими художниками-абстракционистами», вышедшем также и на русском языке.

Видный литературовед и критик Хосе Антонио Портуондо говорил в своем выступлении на конгрессе, что кубинская культура XX века развивалась в обстановке политической и идеологической экспансии США. В этих условиях, по словам Портуондо, «способы эстетического выражения характеризовались возраставшим отчуждением от повседневной действительности – отчуждением, ранившим художника и толкавшим его к абстракции, на поиски какого-то иного мира, более свободного и устойчивого, чем та колониальная и упадочная действительность, которая его окружает… Чужеземные влияния буржуазного мира способствовали этому тяготению к абстрактным формам…»

Об интеллектуальной замкнутости как характерном явлении культурной жизни Кубы предшествующего периода говорил и Освальдо Дортикос. Вся жизнь страны определялась господством империализма, и это «толкало наших лучших писателей и художников на путь бегства от действительности, на путь герметизма».