Изучение лирического цикла сегодня

Среди разнообразных проблем современного литературоведения проблема лирического цикла начинает занимать все более видное место. Если в 1963 году П. Берков имел все основания сказать, что «проблема циклов» в книгах стихов поэтов, начиная от сентименталистов и романтиков… кончая символистами и другими поэтами начала XX века, мало, – чтобы не сказать вовсе, – не изучена в советском литературоведении» ¹, то сейчас положение существенно изменилось. Только за последнее десятилетие по проблеме лирического цикла у нас защищено несколько кандидатских диссертаций, изданы первые книги, опубликованы десятки статей как в центральных академических изданиях, так и в местных вузовских сборниках научных трудов².

И это не случайно. Очевидно, в дальнейшем плодотворном изучении лирики без решения проблемы цикла никак не обойтись. Но для того, чтобы увереннее идти вперед, необходимо подвести какие-то предварительные итоги, посмотреть, чего достигла современная наука о лирическом цикле и какие проблемы еще не решены?

В своем обзоре мы, разумеется, попытаемся выделить лишь те главные проблемы, которые возникают при изучении различных явлений лирической циклизации.

Если попробовать определить, общее направление современных работ о цикле каким-то одним словом или фразой, то, пожалуй, следует сказать, что это тенденция к теоретичности. Авторы многих работ о лирических циклах стремятся так или иначе понять саму природу этого сложного явления, очертить его жанровые границы, выявить художественную специфику. Почти все исследователи цикла по необходимости становятся теоретиками. Это объясняется, по-моему, своеобразной научной ситуацией, сложившейся вокруг проблемы изучения лирического цикла. Когда-то ее, как мне кажется, удачно выразила американская исследовательница Х. Мастэрд, автор специальной монографии о цикле. Она писала: «Всякий ученый, приступающий к изучению лирического цикла, не может рассчитывать на то, что цикл будет согласовываться с какими-то специфическими структурными законами, так как это не освященный веками жанр, который бы следовал определенным стилистическим и эстетическим нормам. Цикл – это скорее всего такой структурный механизм, который допускает огромное количество всяких вариаций… Каждый поэт использовал цикл в своих целях, и если рассматривать его с точки зрения истории, то этот жанр подходил времени и целям каждого» ³.

Действительно, лирический цикл оказывается явлением достаточно зыбким, как бы ускользающим из-под власти строгих формулировок и определений. Поэтому любой литературовед, принимающийся за изучение лирического цикла, и сегодня вынужден сначала ответить на вопрос: а что это такое?

Из множества различных толкований лирического цикла⁴ в современной науке, на наш взгляд, сложилось два основных его определения: условно говоря, широкое и узкое. В широком смысле под лирическим циклом понимается такая совокупность произведений, которая заключает в себе какой-то признак единства или организации: общую тему, идею, проблематику, жанр, композицию и т. д. Такое понимание цикла весьма распространено и содержится, как правило, в различных энциклопедических словарях и справочниках⁵ . При таком подходе само слово «цикл» служит своего рода синонимом общности какого-то ряда самостоятельных произведений. Поэтому в нашем литературоведении нередки и такие работы, в которых подчас чисто исследовательское объединение разных произведений в некое единство также получает обозначение цикла⁶.

Наряду с широким подходом к явлениям циклизации в последнее время все настойчивее заявляет о себе и другое узкоспециальное понимание лирического цикла. Разумеется, стремление исследователей превратить слово «цикл» в научный термин следует только приветствовать. Понятна и общая, прямо скажем, непростая задача, стоящая при этом перед литературоведами: попытаться отграничить лирические циклы от различных соседствующих явлений (от простых подборок стихотворений до цельных сборников и книг стихов).

В нашей науке уже сложилась традиция определения лирического цикла по совокупности признаков. Опыт такого определения лирического цикла содержится, например, в работе Л. Димовой⁷. На основе структурных признаков автор пытается установить различие понятий лирического цикла и окружающих его явлений: раздела сборника, подборки, стихов и лирической поэмы. К числу обязательных для цикла признаков Л. Димова относит «объединенную публикацию», «общее название», «повторяемость в нескольких изданиях». На основании перечисленных признаков дается определение: «Лирический цикл – совокупность отдельных поэтических текстов одного автора, объединенных общим названием, устойчивой повторяемостью данной совокупности текстов в нескольких изданиях или невозможностью отдельных текстов данной совокупности входить в другие устойчивые объединения текстов» ⁸. Такое определение цикла, на наш взгляд, носит весьма общий и формальный характер и не раскрывает содержательных особенностей этого жанрового образования. К тому же до конца отграничить лирический цикл от соседствующих явлений (например, лирической поэмы или книги стихов), пользуясь этим определением, вряд ли возможно.

Л. Ляпина предлагает выделять в цикле пять основных признаков: «авторскую заданность композиции», «самостоятельность входящих в цикл произведений», «одноцентренность, центростремительность композиции лирического цикла», «лирический сюжет» и «лирический принцип изображения» ⁹. При всей «всеохватности» признаков цикла, найденных Л. Ляпиной, не все они являются для него строго специфичными. В частности, «центростремительность» композиции В. Жирмунский видел, например, и в романтической поэме¹⁰.

Более плодотворной нам представляется идея Л. Ляпиной разделить в изучении лирики два понятия: цикла и циклизации. «Тенденция лирической циклизации, – пишет исследовательница, -т. е. стремление к объединению отдельных стихотворений в группы по всевозможным признакам, прослеживается в мировой литературе всех времен. Наряду с этим внутри отдельных национальных литератур выделяются периоды, когда циклизация приобретает однозначный характер, интенсифицируется и порождает более тесные, неразделимые стихотворные единства. В результате появляются циклы стихотворений, которые правомерно рассматривать как цельные художественные произведения» ¹¹.

Иначе говоря, процесс циклизации существует объективно и порождает в различные исторические эпохи различные типы стихотворных единств, одним из которых и является лирический цикл. Правда, Л. Ляпина в своих работах не рассматривает других форм циклизации, так сказать, «предциклов». Циклом же в собственном смысле слова она называет только такие образования, которые по своим свойствам приближаются к «цельным художественным произведениям». Исторически такие циклы, с точки зрения Л. Ляпиной, появляются, например, в русской поэзии никак не ранее середины XIX века. Подобные утверждения нередко встречаются и в других современных работах о циклах. Например, авторитетный исследователь лирических циклов В. Сапогов в одной из своих последних работ пишет: «ЛЦ (лирический цикл. – М. Д.) – это целостный текст («большое стихотворение», «лирическая поэма»), где каждое стихотворение, условно говоря, – часть, строфа, ЛЦ – это как бы большая стансовая структура» ¹². Согласимся, вероятно, отдельные циклы могут подчиняться такой аналогии. Особенно лирические циклы Блока, Известно, что цикл «Снежная маска» Блок сначала хотел назвать лирической поэмой, а поэма «Двенадцать» была задумана им как цикл стихотворений. Однако применить такое определение цикла (через отдельное произведение) ко всем случаям вряд ли возможно. Существует немало таких циклов, которые составляются из стихотворений, написанных в разные годы и по разному поводу. Такие циклы, конечно, не обладают жесткой связанностью стихотворений друг с другом, однако исключать их вовсе из области циклов нет оснований. Думается, это сильно обеднило бы наши представления о циклах в лирике вообще. Наконец, если к лирическому циклу относиться только как к самостоятельному произведению, наделенному целостностью (как к большому стихотворению, поэме), то тогда трудно ответить на вопрос: в чем заключается его собственное своеобразие?

Вышедшее в 1984 году учебное пособие И. Фоменко «О поэтике лирического цикла» пытается ответить именно на этот вопрос. Пособие состоит из двух основных разделов: «О содержании понятия «лирический цикл» и «О циклообразующих связях». Исследователь стремится выработать строго научное определение лирического цикла. «Предметом анализа, – пишет И. Фоменко, – будут лишь те циклы, что обладают как минимум несколькими содержательными и формальными чертами.

Во-первых, это только авторские циклы, т. е. созданные самим поэтом. Во-вторых, единство стихотворений, входящих в такой цикл, обусловлено уже авторским замыслом… В-третьих, стихотворение в таком цикле теряет свою самостоятельность… В-четвертых, цикл озаглавлен самим автором, и его состав относительно устойчив в нескольких изданиях» ¹³. Определению цикла И. Фоменко в наибольшей степени соответствует материал поэзии рубежа XIX-XX веков. Лирические циклы именно этого периода он в основном и привлекает для анализа. В пособии заметно стремление к точности и получению объективных результатов: для анализа лирического цикла использовано «более двухсот произведений девяноста трех поэтов» ¹⁴. Надо отдать должное И, Фоменко, во многих местах своей работы демонстрирующему интересный подход к решению проблемы цикла. Наиболее удавшимся, на наш взгляд, является раздел пособия «О циклообразующих связях», где на достаточно большом русском (Блок, Пастернак и др.) и зарубежном (Бодлер) материале поэзии убедительно анализируется собственно поэтика лирического цикла: заглавие, общие принципы композиции, жанрообразующая роль лексики Вообще если считать, что главной целью исследования И. Фоменко было показать, что лирический цикл и книга стихов, как он сам пишет, «это не просто сумма стихотворений, но особое жанровое образование, существующее по собственным законам» ¹⁵, – то она вполне достигнута.

В то же время в пособии И. Фоменко содержится, на наш взгляд, немало спорных положений. Особенно в объяснении природы лирического цикла.

В частности, вызывает возражение мысль, что в лирическом цикле отдельное стихотворение якобы теряет свою самостоятельность. Ведь если бы это происходило на самом деле, то тогда цикл просто превращался бы в какой-то готовый жанр, например поэму. Вообще вопрос о жанровых пределах лирического цикла, на мой взгляд, остается открытым в нашем литературоведении. Где границы, пролегающие, с одной стороны, скажем, между циклом и книгой стихов, а с другой – между лирическим циклом и поэмой?

Ответ на этот вопрос, думается, еще не найден и в пособии И. Фоменко. Уязвимым, в частности, выглядит утверждение о том, что между циклом и книгой стихов есть существенная разница на фоне практического отождествления этих двух основных форм циклизации в анализе поэтики. Вызывает сомнение и то, что основа жанрового содержания цикла сводится к «концептуальности» Разве это не основа всяких жанров вообще, в том числе и нелирических? Оговорки здесь мало что поясняют. Наконец, непонятно, почему из числа основных «циклообразующих связей» исключен ритм. Как справедливо пишет М. Гиршман, «безусловно, лирический цикл обладает своеобразным ритмическим единством, интегрирующим метрически разнообразные разнородные стихотворения, и это единство (кстати сказать, очень мало изученное и несомненно интересное для специального стиховедческого анализа) может быть рассмотрено как своего рода «поэтический аналог» охвату разных «языков», стилей, речевых жанров, голосов и сознаний в единой прозаической целостности» ¹⁶.

Разумеется, теория цикла еще только складывается, поэтому трудно требовать от одной работы решения всех проблем. Очевидно, вопрос о генезисе, развитии и становлении лирического цикла может быть решен только на исчерпывающем материале поэзии, К сожалению, у нас не сделано пока еще ни одной попытки систематического описания лирических циклов как в классической, так и в современной русской поэзии.

Рассуждая о циклах, мы не всегда хорошо представляем себе конкретный материал. Между тем полученные объективные данные могли бы послужить хорошей основой для всех последующих теоретических выводов Расширение проблематики на основе расширения базы фактов – неотложная задача. Ведь именно узкая сосредоточенность исследователей «на споем материале» приводит к появлению совершенно автономных и порой «глухих» друг к другу концепций.

Так, преимущественное изучение циклов в связи с творчеством русских поэтов середины XIX – начала XX века, на наш взгляд, не могло не повлиять на возникновение устойчивого представления о том, что лирический цикл в русской поэзии вообще возник не ранее 1840 – 1850-х годов и что свой окончательный жанровый облик он приобрел уже только на рубеже XIX-XX веков. Об этом, напомню, еще в 1960 году писал, в частности, П. Громов: «Поиски циклизации такого типа, когда отдельное стихотворение становится звеном единого замысла, единой разветвленной концепции, единого внутреннего сюжета, когда отдельное стихотворение становится богаче и содержательнее от своих связей с соседними стихами, – характерное явление русской поэзии 40-х годов и в особенности 50-х годов. Такого типа циклизация была невозможна в поэзии 20-х – 30-х годов…» ¹⁷. Это утверждение авторитетного исследователя, по-видимому, никак не учитывало опубликованной в 1958 году статьи Н. Измайлова «Лирические циклы в поэзии Пушкина 30-х годов». Ставя вопрос о лирических циклах в поэзии Пушкина, Н. Измайлов писал тогда: «Стремление к группировке стихотворений, к их объединению не по жанровым, а по внутренним признакам возрастает и определяется после 1830 г. Здесь, в сборниках и публикациях 30-х годов, можно проследить, как мы полагаем, определенные идейно-тематические, а вместе с тем (хотя и не всегда) формально-художественные единства, составляющие более или менее оформленные циклы (если понимать этот термин в его широком смысле)» ¹⁸.

Сегодня благодаря исследованиям пушкинистов, продолживших начинание Н. Измайлова, мы можем с большей уверенностью говорить, что лирические циклы появляются в русской поэзии не только в середине XIX века, как нередко еще считают, а гораздо раньше, в эпоху Пушкина.

Недавно С. Фомичев предпринял попытку осмыслить пушкинские «Подражания Корану» как цикл – качественно новое жанровое образование для пушкинского творчества и вообще для русской литературы. По мнению исследователя, «только на первый взгляд Пушкин следует здесь принятому в русской поэзии первых десятилетий XIX века простейшему тематическому принципу циклизации: по источнику заимствования или же по инонациональному образу стилизации. Среди таких циклов «Подражания Корану» выделяются как разножанровым своим составом, так и более тесной взаимосвязанностью стихотворений, подчиненных единому, по-пушкински глубоко продуманному плану» ¹⁹. Тщательно проанализировав автографы «Подражаний Корану», их творческую историю, а также источники заимствований, С. Фомичев приходит к выводу, что пушкинский цикл как художественное единство складывается постепенно, подчиняясь определенному авторскому замыслу. Интересно предположение исследователя о том, что в качестве первоисточника для своих подражаний Пушкин использовал не только русский перевод Корана, выполненный М. Веревкияым, но и французский перевод Корана, сделанный М. Савари.

Именно этим, с точки зрения С. Фомичева, объясняется тот факт, что Пушкин наряду с текстом Корана использовал и жизнеописание Магомета, о котором, между прочим, упоминается в биографии пророка, предпосланной переводу Корана М. Савари. Само расположение стихотворений внутри цикла «Подражания Корану» как бы подчиняется определенной «агиографичности» его содержания, разумеется, с поправкой на лирическую интерпретацию. Проведенный анализ убеждает в том, что в период работы над циклом Пушкин как бы сопоставлял свою собственную судьбу с судьбой пророка. В вышедших из печати в самом конце 1825 года «Стихотворениях Александра Пушкина» цикл «Подражания Корану» заключает книгу, что, по справедливому мнению С. Фомичева, подчеркивает его принципиальное значение в творческой эволюции Пушкина. В целом, как убедительно показал С, Фомпчэв, «Подражания Корану» предвосхищают характерные для позднего Пушкина поиски новых обобщенно-мировоззренческих возможностей лирики.

Это же доказывает анализ С. Фомичевым и другого цикла Пушкина – «Песни западных славян», написанного, по-видимому, в 1833 году²⁰.

Осмысление принципов отбора отдельных произведений из «Гузлы», их последовательного расположения в пушкинском цикле, а также дополнений песнями, взятыми из В, Караджича, и оригинальных стихотворений позволило С. Фомичеву определить логику композиционного построения «Песен западных славян». Цикл отчетливо разделяется на две равные части по восемь стихотворений в каждой. Если первая часть (переведенная из Мериме) по историческим реалиям вся отнесена к средневековому прошлому, то вторая – соотнесена (в воспоминаниях о событиях и исторических лицах) с событиями XIX века в жизни западных славян, то есть с теми событиями, современником которых был Пушкин. Как показал С. Фомичев, в соответствии с этим во второй части цикла собственно фантастика занимает более скромное место. Песни 9 – 13 начисто лишены сказочных мотивов, причем в последней из них юмористически обыграно верование в вурдалаков, а сюжетным узлом второй части становятся сочиненные Пушкиным «Песня о Георгии Черном» и «Воевода Милош». В них намечается коллизия, сходная с противоборством средневековых правителей Фомы и Радивоя «окаянного», о которых говорится в начале «Песен западных славян». Этот параллелизм подчеркивается перекличкой зачина и финала Есего цикла («Видение короля» – «Конь»). Анализ цикла позволяет определить своеобразие авторской позиции. «Внутри нарастающего движения за национальное освобождение, – пишет С. Фомичев, – Пушкин замечал темные силы, омрачавшие идею исторического прогресса» ²¹. Отсюда тревожная, трагическая концовка цикла «Песни западных славян», связанная с размышлениями Пушкина о судьбах славянства в начале 1830-х годов. Неизменный интерес исследователей вызывает и так называемый «каменноостровский» цикл Пушкина, впервые выделенный и описанный Н. Измайловым²². Речь идет о нескольких стихотворениях, написанных Пушкиным летом 1836 года, когда он жил на даче Каменного острова. Основанием для объединения стихов в цикл служит произведенная Пушкиным нумерация стихотворений, четыре из которых дошли до нас под римскими цифрами: II. «Отцы пустынники и жены непорочны…», III. Подражание итальянскому («Как с древа сорвался предатель. ученик…»), IV. Мирская власть («Когда великое свершалось торжество…») и VI. Из Пиндемонти («Недорого ценю я громкие права…»). Два стихотворения (N I и V) из этого цикла неизвестны. Предложение Н. Измайлова заполнить недостающие места стихотворениями «Я памятник себе воздвиг нерукотворный…» (в качестве заглавного стихотворения цикла) и «Когда за городом задумчив я брожу…» (N V) было принято далеко не всеми литературоведами²³.

Попытками оригинальных интерпретаций пушкинского цикла 1836 года отмечены новые работы исследователей.

В статье «О композиции лирического цикла 1836 года А. С. Пушкина» ²⁴ Т. Савченко, доказывая вслед за Н. Измайловым правомерность включения в цикл стихотворения «Когда за городом задумчив я брожу…», возражает против включения в него «Памятника» и предлагает поставить на первое место цикла четверостишие «Напрасно я бегу к сионским высотам…». По мнению Т. Савченко, в этом четырехстрочном стихотворении мы находим и проблематику, и стиховую форму (александрийский стих), присущие всему циклу 1836 года..

Несколько иное мнение высказывает В. Старк в статье «Стихотворение «Отцы пустынники и жены непорочны…» и цикл Пушкина 1836 года» ²⁵. Он считает, что в целом «каменноостровский» цикл Пушкина, при отсутствии двух стихотворений, следует считать незавершенным. Трудно рассчитывать при этом на восстановление подлинного цикла. Однако это вовсе не означает, что стихотворения, образующие цикл, лишены внутренней связи и художественного единства. В своей статье В, Старк убедительно доказывает, что «в цикле можно проследить сквозной сюжет, связанный с событиями Страстной недели Великого поста» ²⁶.

Оказывается, композиция цикла основана на расположении стихотворений в соответствии с последовательностью событий страстной недели и их ежегодного поминовения. Анализ композиции цикла показывает, что обозначенная Пушкиным цифровая последовательность включенных в него стихотворений имеет свою четкую цель и сюжетную закономерность. «Сквозной, стержневой темой цикла является актуальная для Пушкина в ту пору тема «мирской власти», – приходит к выводу В. Старк. Поэтому Пушкин сосредоточивает внимание на тех моментах из евангельских рассказов, которые способствуют развитию этой темы. Следовательно, обращение Пушкина к мифологическим, библейским преданиям послужило целям, выходящим за пределы отправных сюжетов, решению проблем большого общественного и морального значения.

Итак, исследования о циклах Пушкина²⁷убедительно свидетельствуют об известной укорененности циклических явлений в русской поэзии 1820- 1830-х годов вообще, внося неизбежные поправки в выводы теоретиков. После появления этих работ, думается, уже просто невозможно, как раньше, безоговорочно утверждать, что лирические циклы в русской поэзии появляются лишь в середине XIX века… Исследования о циклах Пушкина самим фактом своего существования обязывают нас еще пристальнее вглядеться в эпоху 1820-х, 1830-х годов, эпоху романтизма. Очевидно, еще ждут своего всестороннего исследования лирические циклы К. Батюшкова, Е. Баратынского, В. Теплякова и других поэтов. Вероятно, уже сейчас возникает необходимость говорить не о каком-то одном «каноническом» типе цикла, но о разных типах циклов, объективно соответствующих исторически разнообразным явлениям лирики.

В своем обзоре мы не могли сказать о всех работах, посвященных циклу и вышедших в последнее время. Количество их возросло и будет возрастать в будущем. Очевидно, для плодотворного решения проблемы цикла нужна координация усилий. Отрадно, что в некоторых сборниках научных трудов по проблемам цикла²⁸ выделяются отдельные рубрики, которые, как правило, отражают материалы обсужденных на научных конференциях докладов. Для приближения «разгадки» цикла нужен активный диалог ученых.

г. Кемерово

1. П. Н.Берков, Итоги, современное состояние и ближайшие задачи изучения творчества В Я. Вргосова. – В кн.: «Брюсовские чтения 1963 года», Ереван, 1964, с. 29.[↩]
2. Библиографию работ о лирическом цикле см. в учебном пособии автора этих строк «Проблема цикла в изучении лирики» (Кемерово, 1983) и в пособии И. Фоменко «О поэтике лирического цикла» (Калинин, 1984).[↩]
3. H.Mustard, The lyric cycle in German literature, New York, 1946, p. 1.[↩]
4. А. Гаркави насчитал, например, восемь основных значений слова «-цикл», употребляемого в современном литературоведении. См.: А. М.Гаркави, Композиция стихотворных циклоп Н. А. Некрасова. – В кн.: «Жанр и композиция литературного произведения», Калининград, 1980, вып. 5.[↩]
5. См., например: «Лермонтовская энциклопедия», М.. 1981, стлб. 610.[↩]
6. Например, А. Гуревич выделяет в лирике Лермонтова так называемый «астральный» цикл стихотворений. См.: А. М. Гуревич, «Земное» и «небесное» в лирике Лермонтова. – «Известия АН СССР. Серия литературы и языка». 1981, т. 40, N ‘4, с. 305.[↩]
7. Л. Димова, К определению лирического никла. – В сб.: «Русская филология», IV. Тарту. 1975.[↩]
8. Там же. с. 7.[↩]
9. Л. Е.Ляпина, Лирический цикл в русской поэзии 1840-х – 1960-х гг Автореферат канд. дис., Л.. 1977. См. также ее работу: «Лирический цикл как художественное единство». – В сб.: «Проблема целостности литературного произведения». Воронеж, 1976.[↩]
10. В. М.Жирмунский, Байрон и Пушкин, Л., 1978, с. 43 – 92.[↩]
11. Л. Е.Ляпина, Лирический цикл в русской поэзии 1840-х – 1960-х гг., с. 4.[↩]
12. В. А.Сапогов. Сюжет в лирическом цикле. – В сб.: «Сюжетосложение в русской литературе». Даугавпилс, 1986, с. 90. Мы не называем других, более ранних работ В. Сапогова о циклах, полагая, что они достаточно хорошо известны исследователям. [↩]
13. И. В.Фоменко, О поэтике лирического цикла, Калинин, 1984, с. 6 – 7.[↩]
14. Там же, с. 25.[↩]
15. И. В. Фоменко, О поэтике лирического цикла, с. 68.[↩]
16. М. М.Гиршман, Ритм художественной прозы, М., 1982, с. 305.[↩]
17. П. П.Громов, Каролина Павлова. – В кн.: Каролина Павлова. Полное собрание стихотворений, М. -Л., 1960, с. 60.[↩]
18. Цит. по изд.: Н. В.Измайлов, Очерки творчества Пушкина, Л., 1975, с. 217.[↩]
19. С. А.Фомичев, «Подражания Корану». Генезис, архитектоника и композиция цикла. – В. кн.: «Временник Пушкинской комиссии, 1978», Л., 1981, с. 22 – 23.[↩]
20. С. А.Фомичев, «Песни западных славян» (История создания, проблематика и композиция цикла). – В кн.: «Духовная культура славянских народов», Л., 1983.[↩]
21. С. А.Фомичев, «Песни западных славян»…, с. 144.[↩]
22. Н. В.Измайлов, Стихотворение Пушкина «Мирская власть» (Вновь найденный автограф). – «Известия АН СССР. Отделение литературы и языка», 1954, т. XIII, вып. 6, с. 548 – 556.[↩]
23. Против включения «Памятника» в цикл стихотворений Пушкина 1836 года высказывались, например, такие авторитетные пушкинисты, как Н. Степанов и М. Алексеев. См.: Н. Л.Степанов, Лирика Пушкина. Очерки и этюды, М., 1959, с. 32; М. П.Алексеев, Стихотворение Пушкина «Я памятник себе воздвиг…». Проблемы его изучения, Л., 1967, с. 122 – 127.[↩]
24. «Болдинские чтения», Горький, 1979.[↩]
25. «Пушкин. Исследования и материалы», т. X, Л., 1982, с. 193 – 203.[↩]
26. Там же, с. 200.[↩]
27. См. также обстоятельную работу В. Сандомирской «Из истории пушкинского цикла «Подражания древним» (Пушкин и Батюшков). – В кн.: «Временник Пушкинской комиссии, 1975″, Л.», 1979.[↩]
28. См., например, раздел «Сюжет и цикл» в межвузовском сборнике научных трудов «Сюжет и художественная система» (Даугавпилс, 1983).[↩]