Из жизни языка

Язык в его развитии – неиссякаемый источник знаний о жизни народа, создавшего этот язык.

Все по-настоящему глубокие, прогрессивные изменения, которые происходят в жизни народа, в производственной деятельности людей, в их быту, находят свое выражение и в языке. Появляются новые слова, обогащается сло

вообразование, меняется смысл старых слов, в чем-то видоизменяются грамматические формы.

Обычно многим из таких изменений язык сначала как бы противится, проявляя известный «консерватизм формы». Но в конечном счете новое содержание побеждает, и живой язык отражает его в себе. И по этим изменениям в языке внимательный наблюдатель может многое узнать о жизни народе в прошлом, о том, какие изменения в ней происходили, как развивались его связи с другими народами.

Хочется поделиться некоторыми наблюдениями над русским языком в связи с особо интересующим автора вопросом об общественном разделении труда между мужчинами и женщинами и о том новом, что происходило в этом разделении труда по мере раскрепощения женщин. Вместе с тем есть необходимость выступить против чересчур усердных ревнителей «чистоты языка», искусственно стремящихся задержать отражение происходящих изменений в современном языке.

Своеобразным и неподкупным свидетелем того, как именно распределялся общественный труд между мужчинами и женщинами в прошлом и какие изменения здесь произошли и происходят, являются родовые окончания слов, обозначающих вид занятий, профессию человека (рабочий, швея, плотник и т. п.).

С первого взгляда кажется, что определенный род одним из этих слов органически присущ, а другим он так же органически не присущ. Из одних слов, которые мы употребляем как слова мужского рода, женский род будто бы никак не может быть произведен, как не может быть произведен мужской род из слов, имеющих сегодня женский род. Считают, что подобного преобразования не допускают будто бы сами по себе данные слова, по своей чисто специфической звуковой сущности.

Но внимательное изучение всех слов, обозначающих профессии, виды деятельности людей, показывают, что слова не содержат внутри себя каких-либо особенностей, которые делали бы род этих слов единственно возможным. Родовые окончания всех таких слов в русском языке способны к изменениям в весьма большой степени, причем такие изменения определяются единственно изменением условий, лежащих в самой общественной жизни.

Несомненно, что мужской или женский род слов, обозначающих ту или иную профессию, образовывался в зависимости от того, кто (мужчина или Женщина) занимался данной деятельностью во время ее появления и распространения. Если данная профессия или род занятий стали в период образования этого слова свойственными мужчинам и женщинам, то это слово, как правило, получало оба рода. В качестве примеров можно привести: учитель – учительница, артист – артистка, телеграфист – телеграфистка, ткач – ткачиха и т. п.

Те же слова, которые послужили для обозначения профессий, принадлежащих (во всяком случае, длительное время после появления данной профессии) только мужчинам или только женщинам, вошли в строй языка только с соответствующим родовым окончанием.

Ярким примером является слово «машинист» (поезда, парохода). Назвать «машинисткой» женщину-машиниста (которые в жизни появились лишь в советское время, да и то далеко не в первые годы) представляется невозможным. Как говорят, «не поворачивается язык». Между тем самое это слово не содержит никаких органических препятствий к образованию женского рода. Доказательством является наименование женщин, работающих на пишущих машинках, «машинистками», И столь же характерно, что мужчину, работающего на пишущей машинке, «язык не поворачивается» назвать «машинистом». Здесь очень ясно, что не во внутренней природе слова заключено препятствие для изменения слова, а в том явлении, которому это слово служит.

То же можно сказать о слове «мастер» (как должность на производстве). Женщину-мастера не назовешь «мастерицей». А между тем мастерица как слово женского рода существует в живом языке.