Из цикла «Неавторизованные переводы»

ПРО ЭТО

Эрнест ХЕМИНГУЭЙ

Старику теперь уже не снились ни белые слоны, ни зеленые холмы Африки, ни маленькие мулаты, ни большие блондинки. Ему снились под утро только черепахи. Зеленые черепахи, изящные, как бейсбольные биты, и плотные, как литая пуля. Особенно одна, проворная, как великий Ди Маджио, когда он в форме, и умная, как Гертруда Стайн, когда она не говорит о литературе.

– Ах ты, сука, – сказал вслух старик.

Старик уже не мог припомнить, когда он начал разговаривать во сне вслух. Хорошо богатым: у них есть радио, которое может с ними разговаривать в любое время. У старика не было радио, у него была только черепаха.

– Ничего не поделаешь, парень, – говорила ему черепаха. – Ты ешь мои яйца и варишь из меня суп, но ничего не поделаешь. Конечно, лучше бы нам просто посидеть в brasserie и дернуть по стаканчику demi-blonde или vino bianco. Но ничего не поделаешь.

Хорошо еще, что тебе не приходится делать омлет из самого себя. Хотя это как раз было бы милое дело. Легче съесть самого себя, чем перекусить черепахой, которая тебе дороже родного брата. Когда ты ешь себя, ты ешь только себя одного, но когда ты варишь из меня суп, то в нем плавают и твои куски тоже.

Старик любил спать, потому что днем ему не с кем было разговаривать.

Днем старик ловил неводом рыбу, старуха пряла свою пряжу и думала, что ни с кем ей не было так приятно делать это, как со стариком. А верно, что морские черепахи делают это целых три дня?

* * *

КОРОТЫШКА И ЗАМУХРЫШКА

Альберто МОРАВИА

Все мои приятели – и Аттиллио, у которого нет подбородка, и Пеппино по прозвищу «Дубина», и Серафино, которого все называют просто «Скотина» и даже Чезаре, этот деревенщина, который ни разу в жизни не мыл ног, – каждый вечер надо мной потешаются: