№9, 1975/Обзоры и рецензии

Исследуя лирические жанры

Проблемы литературных жанров привлекают к себе растущее внимание. Им посвящаются конференции, они исследуются в сотнях книг и статей. Это естественно. Литература не существует вне жанров. Когда мы говорим, что такая-то комедия – «несмешная», а эпиграмма – «растянутая», когда требуем от очерка той меры достоверности, которой не ждем от приключенческого романа, мы сознательно или бессознательно соотносим конкретное произведение с признаками литературного вида – и то, в какой степени в данном произведении налицо признаки, которые мы считаем существенными для соответствующего жанра, влияет на наше восприятие произведения, на его оценку.

Современные исследователи приходят к выводу о плодотворности «исследования историко-литературного процесса под углом зрения системы жанров или какого-либо определенного жанра, которое позволяет сочетать анализ общих закономерностей литературного развития с их индивидуально-творческим проявлением…» 1. Методисты-словесники напоминают, что «внимание к жанру является одним из условий эстетического развития учащихся, так как помогает им постигнуть некоторые стороны художественного мышления автора… «Чувство жанра» можно считать одним из признаков художественного чутья и вкуса читателя, «показателем» его читательского опыта» 2.

Литература о жанрах поистине необъятна. В последние годы появлялись обзоры новых работ о романе 3, о рассказе4, об очерке5, о поэме6. Но пока не обобщалось сделанное для изучения лирических жанров. Между тем и здесь налицо как достижения, так и просчеты, накоплен опыт, поучительный и в позитивном и в негативном смысле. Б. Егоров имел все основания отметить, что жанровые проблемы лирики приобретают особую актуальность и интерес, «так как в эпосе и драме элементарная классификация существует, а лирику нового времени, как правило, никак не классифицировали, считая, очевидно, что разрушение классицистских перегородок ликвидировало самое понятие жанра. Между тем каждая новая эпоха вносила свои антиномии или усложняла старые, и современники очень хорошо отличали оду от элегии, гражданскую поэзию от интимной, сюжетную лирику от бессюжетной… Вплоть до наших дней идет этот процесс жанрообразования, при всей сложности и «размытости» его» 7.

И успехи современного литературоведения в анализе лирических жанров, и известный разнобой в подходе к этим вопросам нашли концентрированное выражение в соответствующих статьях недавно вышедшего «Словаря литературоведческих терминов» 8. Характеристики отдельных видов лирики, которые читатель найдет в этой книге, точны и конкретны, опираются на историю соответствующего жанра, учитывают особенности его эволюции. Даже небольшие заметки раскрывают жанровое своеобразие в динамике, показывают, что в разные эпохи жанр воспринимался по-разному, играл неодинаковую роль. Это, в частности, относится к статьям «Баллада» (Е. Аксенова), «Ода», «Романс» (В. Никонов), «Идиллия», «Эпитафия» (И. Шталь «Эпиграмма» (И. Трофимов). Менее удачны, на наш взгляд, статьи «Послание» (Е. Аксенова), «Элегия» (И. Шталь). Первой недостает аналитичности, характерной для других статей, написанных тем же автором, во второй налицо несоразмерность частей: почти вся она посвящена античной элегии, о значении жанра в новой литературе сказано мало и не вполне точно. Статья «Дума» (А. Жовтис), тонко и интересно характеризующая место этого жанра в фольклоре, почти ничего не говорит о его роли в литературе: упомянут лишь Рылеев, а последующая трансформация жанра в русской поэзии (думы Фета, Случевского и т. д.) в статье не отражена.

Не вполне удовлетворяют формулировки, которые избраны для характеристики жанров Л. Тодоровым (статья «Лирика»). Перечислив такие лирические виды, как послание, эпиграмма, эклога, эпитафия, элегия, автор говорит: «Эти формы лирики берут начало из античной поэзии, и еще в 19 в. их рамки стали узкими в связи с развитием общественного содержания лирики» 9. Но ведь этот процесс имел для разных жанров разные последствия. Судьба эпиграммы сложилась не так, как судьба эклоги, и соответствующие статьи словаря это ясно показывают. По-видимому, перед нами упущение, на которое (в другой связи) уже указывали рецензенты книги, – недостаток «согласованности в осмыслении однопорядковых терминов с любыми последующими разграничительными пояснениями» 10.

Успех любой жанровой классификации во многом определяется способностью исследователя не упускать из виду ни содержательного, ни формального аспекта жанровой характеристики. Жанр, в том числе и лирический, есть всегда единство признаков, характеризующих как его содержание, так и форму. «…Под жанром, – напоминают С. Калачева и П. Рощин, – понимается повторяющееся во многих произведениях на протяжении истории развития литературы единство композиционной структуры, обусловленной своеобразием отражаемых явлений действительности и характером отношения к ним художника» 11. Поэтому попытки «обойти» при жанровой характеристике специфику либо его содержания, либо формы мешают созданию полноценной и убедительной жанровой классификации.

Вот статья А. Дмитровского «О лирических жанрах» 12. В ней немало интересных наблюдений и обобщений. Но проблема, заявленная ее заглавием, не получает в ней решения: автор строит свою классификации лирических видов исключительно исходя из содержания стихов; не учитывая в должной мере своеобразия их композиции, стиля, форм выражения в них авторского сознания, и приходит к фактической подмене жанровой классификации лирики тематической.

Мы возражаем не против тематической классификации лирики. Она нередко бывает уместной и необходимой, на ее основе создаются работы, представляющие несомненный научный интерес. Такова, например, статья М. Морозовой «Опыт сопоставительного стилистического анализа однотемных лирических стихотворений» 13, где анализируются стихи, написанные в разные эпохи разными поэтами, но объединяемые темой родины. Такова статья Л. Щемелевой «О русской философской лирике XIX века» 14. Но тематическая классификация должна, на наш взгляд, сочетаться с жанровой, а не подменять ее. Когда мы говорим, например, о «военной прозе», объединяя этим понятием романы, повести, рассказы, очерки, связанные военной темой, то не отказываемся при этом и от различения романов, рассказов, очерков и т. п. Почему же для лирики подобная операция представляется нам невозможной и даже нецелесообразной? Ведь правомерно отличать любовную лирику от гражданской или философской, но не менее правомерно отличать элегию от эпиграммы.

Примером противоположной крайности – игнорирования содержания во имя сугубо формальных признаков – может служить предлагаемая И. Грибушиным «классификация жанров лирики по соотношению субъекта и объекта» 15. В этой классификации, которую ее создатель квалифицирует как «структурно-функциональную», «объектом является не только партнер-адресат, но и любой предмет, на который направлено переживание субъекта» 16. Путем механического перечисления возможных сочетаний «в рамках этих координат в лирике выделяется 6 структурных жанровых групп»: субъект «я, мы» – объект «он, они»; субъект «я, мы» – адресат «ты, вы»; адресат «ты, вы» – объект «он, они» и т. д.

В результате возникает классификация, где в один разряд лирики попадают «Ленин» Есенина, «Узнают коней ретивых» Пушкина и «Гренада» Светлова, в другой – «К бюсту завоевателя» Пушкина, «Священная война» Лебедева-Кумача и «Смерть поэта» Лермонтова, в третий – «Эхо» Пушкина, «Матросам» Кириллова, «Прощай, немытая Россия» Лермонтова и проч17. Помогает ли подобная классификация лучше, глубже постичь названные произведения? Дает ли она возможность пролить дополнительный свет на выразительные возможности лирики или ее отдельных жанровых разновидностей? Полагаем, что на эти вопросы может быть дан лишь один ответ – отрицательный.

Еще одна тенденция, мешающая созданию полноценной жанровой классификации лирики, – это излишняя поспешность в определении вновь возникающих лирических форм как форм жанровых. Понятно стремление чутко реагировать на движение литературного процесса, на появление нового в литературе. Но нельзя не считаться с тем, что жанровый аспект – это аспект повторяющийся, одно-два произведения, сколь бы своеобразны и интересны они ни были, жанровой традиции не создают. Лишь анализ существенных связей и зависимостей, вновь и вновь возникающих во многих произведениях искусства, дает право говорить о них как о жанровых признаках. Поэтому вызывает сомнение, например, утверждение Г. Кондакова, что в современной поэзии появились следующие жанры: этюд, портрет, автопортрет, пейзаж, натюрморт, марш, ноктюрн, прелюдия, вальс, вариация18. Может быть, некоторые из этих определений и имеют право на существование, но это право следует подтвердить анализом конкретных произведений, который пока не осуществлен.

В работах историко-литературных встречаются такие обозначения лирических видов, как «воспоминание-исповедь» («Рыцарь на час» Некрасова) 19, «разуверение» («Не верь себе» Лермонтова), «посвящение» («Кинжал» Лермонтова), «молитва» («К моему перстню» Веневитинова) 20 и т. п.

Ничем не лучше, однако, и попытки обеднить жанровое многообразие лирики либо отдать предпочтение одному поэтическому виду перед всеми прочими. В. Назаренко в статье с выразительным заглавием «Даешь балладу!» пытается объяснить все беды советской поэзии тем, что она, дескать, страдает «безбалладностью». Обнаружена нехватка «баллад на бескрайней поэтической ниве» 21.

«Ратовать за балладу в понимании широком, за сюжетное стихотворение, – пишет В. Назаренко, – значит ратовать за конкретное раскрытие значительности жизни, за искусство, укрепляющее этим основы героического мироощущения». И, следовательно, «новый большой поэт, которого не может не выдвинуть наше время и общество, будет, прежде всего, именно » балладником» 22.

Поскольку В. Назаренко многократно и охотно апеллирует к прошлому русской поэзии, нам также хотелось бы ответить ему небольшим историческим экскурсом. В 1825 году Кюхельбекер напечатал в альманахе «Мнемозина» статью, где жаловался на нехватку од на современной ему «поэтической ниве». Скудность и прозаизм тем, углубленность поэтов в самих себя, однообразие их творений – все это, по его мнению, были плоды – как сказал бы В. Назаренко – «безодности». Ратовать за оду – именно и значило в глазах Кюхельбекера ратовать за искусство, укрепляющее основы героического мироощущения.

Но Пушкин оценил положение иначе. Призывам писать оды он не внял, а ответил «критику строгому» в IV главе «Евгения Онегина» иронической репликой, где отказывался противопоставлять жанры друг другу и считать одни – высокими и благородными, а другие – ничтожными. И литературное развитие пошло пушкинским путем…

Проводя эту аналогию, мы хотели лишь выразить убеждение, что предпринимаемые сегодня попытки сузить поэтическую палитру еще менее отвечают интересам читателя и тенденциям литературного процесса, чем полтора века тому назад.

Направления современных исследований о лирических жанрах многообразны. Одни книги и статьи посвящаются своеобразию и эволюции отдельных видов лирики, 23 другие характеризуют систему лирических жанров в творчестве того или иного поэта24. Но особое внимание хотелось бы привлечь к работам, посвященным сопоставительному изучению разных видов лирики, исследованию «переломных» явлений жанровой эволюции, жанровых границ. Поскольку жанровые очертания вообще, и в лирике в частности, как известно, расплывчаты и в какой-то мере условны, изучение жанров именно в таком аспекте представляется весьма актуальным и перспективным.

Так, Т. Сильман на сравнительном анализе четырех стихотворений Гёте («Лесной царь», «Дикая роза», «Я как-то утром…», «Майская песня») конструирует «движение» от одного полюса поэзии к другому – от баллады к лирическому стихотворению, то есть от лиро-эпического произведения, наделенного дифференцирующими видовыми признаками, к такому, в котором они перестают ощущаться25. Этот анализ делает зримыми отличия в формах выражения авторского сознания, присущих разным видам поэзии, различную роль сюжета, разную степень эмоциональности в оценке материала повествования. «В то время как баллада изображает события и отношения между людьми объективно и в их естественном последовательном развитии, лирическое стихотворение заменяет эту естественную последовательность фактов логикой их внутреннего переживания, отбирая из действительности лишь те конкретные подробности, которые послужили толчком для переживаний «лирического героя» 26. Движение от баллады к лирическому стихотворению проявляется, таким образом, как постепенное затухание энергии движения внешних событий, которая заменяется энергией внутреннего переживания этих событий лирическим героем.

Л. Душина в статье «На жанровом «переломе» от романса к балладе» 27 также характеризует своеобразие балладного жанра в соотнесении с лирическим видом. На примере стихотворения Карамзина «Раиса» исследовательница показывает, как «из материала романса выстраивалось здание баллады», как «традиционная система романсовых средств сопротивлялась требованиям новой балладной поэтики и особенно – при воссоздании атмосферы чудесного, таинственного, широко входивших в балладные сюжеты» 28.

Иной, жанровый «перелом» исследует Р. Лазарчук в статье «К проблеме генезиса жанра дружеского послания в русской поэзии XVIII века» 29. Характерный для предромантической и романтической поэзии жанр дружеского послания охарактеризован здесь в контрастном сопоставлении с эпистолой эпохи классицизма. Как показывает автор, в дружеском послании разрушается единство темы, «главного содержания», которым жила эпистола. Оно «вбирает в себя описание и повествование, отклики на события дня и политические доктрины, размышления моральные и философские, портреты-характеристики и бытовую живопись» 30, ликвидирует разрыв между поэтом и читателем, существовавший в эпистоле: «Не «учитель» и пассивный слушатель (эпистола игнорировала активную реакцию собеседника), а друзья. Не монолог-наставление, а непринужденный разговор…» 31 Ощущение адресата, приспособление к нему, предчувствие его реакции, его возражений, ориентация на его точку зрения, включение в авторский монолог чужого слова вели к разнообразию интонаций, к эмоциональной полифонии. Так на материале сопоставительной характеристики двух жанров, принадлежащих двум этапам литературной истории, конкретизируется и наше представление о том, как романтические веяния разрушали и трансформировали жанровый канон, сложившийся в эпоху классицизма.

Р. Папаян ставит проблему дифференциации поэтических жанров в ином аспекте: предметом его анализа являются вопросы соотношения жанровой характеристики произведения с его метрической структурой32. Как подчеркивает автор в начале статьи, в объем понятия «жанр»»следует включать и характер содержания произведения»: «…Жанры определяются не только формой построения, а и характером наличной в них информации и ее эмоциональной окраской» 33. Но метрическое обследование стихов Жуковского, Лермонтова, А. К. Толстого, Брюсова, Блока и других авторов, показывает, что «форма построения», в частности стиховая, оказывается небезразлична к содержанию. Весь анализируемый поэтический материал Р. Папаян разделяет на четыре группы: песня – баллада – поэма – драма – и, сопоставляя данные о стихе произведений, включенных в каждую из них, приводит аргументы, которые подтверждают крепнущее в современной науке убеждение в возможности соотнесения метрической оценки произведений поэзии с их жанровой дифференциацией. «…Метрико-жанровая характеристика произведения, – говорит он, – получает свое конкретное содержание в отношении конкретного метра произведения к общеметрическим тенденциям жанра. При этом большие отклонения метра в ту или иную сторону, как правило, влекут и отклонения жанрово-экспрессивного характера» 34.

Статьи Т. Сильман, Р. Лазарчук, Л. Душиной, Р. Папаяна несходны друг с другом: в них разбираются стихи, принадлежащие поэтам разных стран и эпох, подход к материалу, метод анализа у каждого автора свой. Но все эти работы объединяет плодотворное стремление средствами сопоставительного анализа разных видов лирики углубить и конкретизировать существующие представления о жанровых признаках, жанровой характеристике каждого из этих видов.

Выскажем мысль, к которой подводят новейшие исследования лирических жанров. Виды лирики имеют, на наш взгляд, одно существенное отличие от эпических видов и драмы, В прозе и драме литературный род реализуется в художественной практике не иначе, как через вид. Нельзя написать прозаическое произведение, которое не было бы ни романом, ни повестью, ни рассказом, ни эссе, – словом, не принадлежало бы ни к какому прозаическому жанру. Нет «просто прозаических» произведений. Но есть сколько угодно просто лирических стихотворений, то есть произведений малой поэтической формы, лишенных сколько-нибудь ясно выраженных видовых признаков. Такие произведения были всегда: и в XIX и в XVIII веке. В сборниках, построенных по жанровому принципу, их выделяли в отделах «Разные стихотворения», «Смесь» и т. п. Сейчас их еще больше, чем раньше. Пытаться прицепить к каждому из них ярлычок с указанием того или иного лирического вида было бы занятием никчемным. Но в равной мере недопустимо игнорировать тот факт, что и сегодня создаются и, вероятно, долго еще будут создаваться стихотворения, отчетливо ориентированные на жанровую традицию.

Один пример. В сборнике Твардовского «Из лирики этих лет» есть цикл стихов «Памяти матери». Возьмем на себя смелость утверждать, что второе стихотворение этого цикла принадлежит к самым выразительным и типологически «чистым» образцам элегии, какие только можно найти в русской лирике. И то, что это стихотворение на смерть, и его главный, стержневой образ – «кладбище немилое», возвращающий нас к «Сельскому кладбищу» Жуковского, к стихам Пушкина «Когда за городом, задумчив, я брожу…», и его медитативная тональность, скорбная мелодия стиха, и пятистопный ямб, который современные исследователи считают характерным размером элегий35, – все зримо связывает творение нашего поэта с вековой элегической традицией. Порвав эту связь, мы необратимо обедним свое представление о стихах Твардовского, не дойдем до их подлинного смысла.

…Согласно известному, глубокому и точному, определению, жанр есть представитель творческой памяти в процессе литературного развития. Эта память жива и в лирике.

г. Харьков

  1. »Историко-литературный процесс. Проблемы и методы изучения», «Наука», Л. 1974, стр. 60 – 61. См. там же, стр. 168 – 202. []
  2. М. Ф. Лучанова, Урок о жанре, в сб. «Урок литературы в школе», ЛГПИ, 1974, стр. 136.[]
  3. Л. Ф. Ершов, Итоги и перспективы изучения советского романа, «Русская литература», 1971, N 3; А. И. Филатова, Советский исторический роман. Итоги его изучения и перспективы, «Русская литература», 1973, N 1.[]
  4. Э. А. Шубин, Жанр рассказа в современном советском литературоведении, «Русская литература», 1972, N 1.[]
  5. Владимир Канторович, Новые книги об очерковой литературе, «Сибирские огни», 1970, N 12.[]
  6. А. Каспрук, Поема в сучасному лiтературознавствi, «Радянське лiтературознавство», 1972, N 5; В. В. Базанов, Об изучении русской советской поэмы 20-х годов, «Русская литература», 1973. N 1; Т. С. Волкова, Споры о жанре поэмы в современной советской критике, «Научные доклады высшей школы. Филологические науки», 1974. N 1.[]
  7. Б. Ф. Егоров, О жанре, композиции и сегментации, «Жанр и композиция литературного произведения». Межвузовский сборник, вып. 1, Калининград, 1974, стр. 9..[]
  8. »Словарь литературоведческих терминов». Редакторы-составители Л. И. Тимофеев и С. В. Тураев, «Просвещение», М. 1974. []
  9. «Словарь литературоведческих терминов», стр. 175.[]
  10. »Литература в школе». 1975. N 1, стр. 80 – 81. []
  11. »Словарь литературоведческих терминов», стр. 82 (статья «Жанр»). []
  12. «Ученые записки кафедры русской и зарубежной литературы Калининградского государственного университета», вып. V, 1970, стр. 3 – 16.[]
  13. «Вестник МГУ. Филология», 1973, N 2.[]
  14. »Вопросы философии», 1974. N 5. []
  15. И. И. Грибушин, Классификация жанров лирики по соотношению субъекта и объекта, «Проблемы литературных жанров». Томск, 1972, стр. 144 – 145.[]
  16. Там же, стр. 145.[]
  17. »Проблемы литературных жанров», стр. 145. []
  18. Г. В. Кондаков, Старые и новые жанры в современной лирике, «Проблемы литературных жанров», стр. 166 – 167.[]
  19. М. Л. Нольман, Некрасов и Пушкин. Эволюция лирического жанра воспоминания-исповеди, в сб. «Н. А. Некрасов и русская литература. 1821 – 1971», «Наука», М. 1971. стр. 204 – 223. О необоснованности этого жанрового определения писал Г. Тамарченко, см. «Вопросы литературы», 1974, N 7, стр. 259.[]
  20. В. Н. Касаткина, К вопросу о раскрытии внутреннего мира человека в романтизме (на материале русской философской лирики 30-х годов XIX века), в сб. «Некоторые вопросы русской и зарубежной литературы», вып. 3, Саратов, 1969. стр. 100 – 105.[]
  21. »Молодая гвардия», 1972, N 6. стр. 265. []
  22. Там же, стр. 289.[]
  23. См., например: Я. И. Гудошников, Очерки истории русской литературной песни XVIII-XIX вв., Изд. Воронежского университета, 1972.[]
  24. См. статью: А. М. Гаркави, Становление реалистических жанров в поэзии Н. А. Некрасова (1840-е годы), «Ученые записки кафедры русской и зарубежной литературы Калининградского государственного университета», вып. V, стр. 32 – 78; главу «О жанрах» в книге Н. Л. Степанова «Лирика Пушкина» (изд. 2-е, «Художественная литература», М. 1974).[]
  25. Т. И. Сильман, От баллады к лирическому стихотворению, «Ученые записки Ленинградского государственного педагогического института им. А. И. Герцена», т. 491, 1972, стр. 101 – 114.[]
  26. Там же, стр. 113.[]
  27. «XXVI Герценовские чтения. Литературоведение», Л. 1973. стр. 21 – 25.[]
  28. »XXVI Герценовские чтения. Литературоведение», стр. 23 – 24. []
  29. Там же, стр. 11 – 16.[]
  30. Там же, стр. 12.[]
  31. »XXVI Герценовские чтения. Литературоведение», стр. 13. []
  32. Р. А. Папаян. Некоторые вопросы соотношения метра и жанра, «Ученые записки Тартуского государственного университета», вып. 306, т. XXI, 1973, стр. 46 – 64.[]
  33. Там же, стр. 46[]
  34. «Ученые записки Тартуского государственного университета», вып. 306, стр. 64.[]
  35. См. об этом: «Поэтический строй русской лирики», «Наука», Л. 1973, стр. 114.[]

Цитировать

Фризман, Л. Исследуя лирические жанры / Л. Фризман // Вопросы литературы. - 1975 - №9. - C. 265-273
Копировать