Интернационализм в действии

«Это далось нелегко, – говорит в одном из своих выступлений Чингиз Айтматов, – перепахать межи, разделяющие людей, труднее, чем уничтожить чересполосицу. Отношения между расами и национальностями – явление чрезвычайно сложное, они затрагивают тончайшие чувства и убеждения людей» ¹.

Советская литература – активный и заинтересованный участник этой исторической «перепашки», чуткий компас национальных отношений в нашей стране. Год от года возрастает ее роль в жизни социалистического общества, по-новому проявляется действие интернационализма. Интернационализм советской литературы – плоть от плоти социально-политических и нравственных преобразований в СССР.

Интернационализм охватывает ныне самые разнообразные сферы духовной жизни и социальной практики, политики, экономики, идеологии, искусства, мировоззренческих и моральных представлений. Социалистический интернационализм в действии – это органическое сочетание в политике партии национальных и интернациональных интересов трудящихся, это сотрудничество братских партий, солидарность рабочего класса и коммунистов всех стран в борьбе за общие цели, это поддержка борьбы народов за национальное освобождение и социальный прогресс.

Для советской литературы интернационализм – родовое качество, которое формировалось и крепло по мере ее роста и развития. Отсюда вывод: полный объем содержания и функций интернационализма раскрывается только в исторической динамике, в тесной взаимосвязи социальных, эстетических и идеологических факторов, в постоянном обогащении его в условиях социалистической действительности. «…Интернационализм в нашей литературной жизни, – по словам Ш. Рашидова, – это не застывший, а живой, многообразный, сложный процесс, не просто достоинство, но и идейная устремленность, не только тема, но и писательская позиция…» ²

Сложную диалектику национального и интернационального Ленин всегда рассматривал в исторически подвижных качественных изменениях, в совокупности социально-общественных и идеологических факторов. Определяя ведущие тенденции общественного и духовного развития и исходя при этом из «объективной связи и взаимозависимости исторических явлений в их целом» ³, Ленин не отторгал от них, не изолировал национального вопроса. В партийных документах последних лет, в материалах XXVI съезда КПСС ленинская методология, учение Ленина по национальному вопросу нашли свое самое глубокое и творческое развитие прежде всего в разработке теории зрелого социалистического общества, в анализе нынешнего состояния и перспектив развития национальных отношений.

Раскрывая сущность марксистского миросозерцания соответственно задачам тактики пролетариата, Ленин говорит о важнейшем принципе марксизма: «объективный учет всей совокупности взаимоотношений всех без исключения классов данного общества, а следовательно, и учет объективной ступени развития этого общества и учет взаимоотношений между ним и другими обществами» ⁴. «При этом, – подчеркивает он, – все классы и все страны рассматриваются не в статическом, а в динамическом виде, т. е. не в неподвижном состоянии, а в движении (законы которого вытекают из экономических условий существования каждого класса). Движение в свою очередь рассматривается не только с точки зрения прошлого, но и с точки зрения будущего и притом не в пошлом понимании «эволюционистов», видящих лишь медленные изменения, а диалектически» ⁵.

Можно при исследовании интернационализма советской литературы отправить своего читателя к самой далекой древности, к отстоящим от нас на многие века цивилизациям. Это в известной мере будет оправданно, поскольку интернационализм нашего искусства унаследовал лучшие, гуманистические традиции многих веков и народов. И все же определенность и целостность его социально-политического, эстетического и идеологического содержания заставляют искать более точные исторические связи. Они во временах для нас гораздо более близких – в дооктябрьском развитии литератур народов России, в обретениях русской революции. В самом деле. Каждый из наших народов имел сложнейшую и длительную историю. Но взаимопонимание между ними и решающие взаимные «пересечения» интересов возникали главным образом на путях развития передовой общественной мысли, освободительной борьбы и совместных революционных действий против царизма.

М. Нечкина напоминает о такой весьма существенной специфической черте российского пролетариата, как его многонациональный состав. При подавляющем преобладании в промышленности русских рабочих бок о бок с ними трудились также украинцы и белорусы, литовцы, татары, латыши и армяне. Украинский и русский шахтеры встречались на шахтах Донбасса, русский, азербайджанец и грузин – на бакинских нефтепромыслах, русский, башкир и татарин – на уральских заводах. Этой особенности, да еще в масштабах такой огромной страны, не могло быть, скажем, в истории английского или французского пролетариата. «Рабочий класс не формировался там, в едином процессе. В России же это было иначе» ⁶.

В постановлении ЦК КПСС «О 60-й годовщине образования Союза Советских Социалистических Республик» подчеркивается, что, будучи по своему экономическому положению, по своей идеологии, психологии и морали наиболее последовательным выразителем интернациональной солидарности и братства трудящихся, рабочий класс России явился «ведущей силой интернационального сплочения» ⁷.

Накапливая все прогрессивное – демократические, а на пролетарском этапе освободительного движения и социалистические элементы в каждой национальной культуре, – народы бывшей царской России пришли к Октябрю, имея уже большой опыт непосредственного общения, совместной борьбы, культурного взаимодействия. Кадетская «Речь» кричала, что ей становится страшно, когда искусство подходит близко к социализму. Идеологи буржуазии твердили, будто революция несет гибель национальной культуре. Но в горниле революционной борьбы и укреплялись демократические и социалистические тенденции в искусстве, закладывался фундамент интернационализма, расширялась база для воспитания гуманистических идей.

Ясно, что в дореволюционных условиях все эти явления возникали и существовали вопреки колонизаторской политике царизма. Сближение литератур – а только на таких путях формируются интернационалистские эстетические ценности – протекало сложно, противоречиво, сопровождалось отчетливо обозначенной и точно определенной Лениным борьбой двух культур в каждой национальной культуре. Только после победы Октября они получили благоприятную объективную основу и стали развиваться в новых качествах и новыми темпами. Социалистическое государство во главу угла поставило и обеспечило свободное развитие наций и их консолидацию на интернациональной основе.

В процессе революционного переустройства жизни все более полно выявлялись и новаторски преобразовывались демократические и социалистические традиции национальных культур СССР. Новое мировоззрение, новое содержание народной жизни открыли необозримые просторы художественным поискам и открытиям. Революция в корне изменила социальную базу национальных отношений. – Недаром одними из первых документов советской власти, подписанных Лениным, стали «Декрет о печати» и «Декларация прав народов России» (ноябрь, 1917 г.), а в Резолюции XII съезда РКП (б) (апрель, 1923 г.) по национальному вопросу указывалось: «…Пролетариат нашел в советском строе ключ к правильному разрешению национального вопроса, он открыл в нем путь организации устойчивого многонационального государства на началах национального равноправия и добровольности» ⁸. История человечества еще не знала таких многонациональных государственных объединений, – будь то Римская империя, старая Россия, Турция и Австро-Венгрия, державы, воздвигнутые Александром Македонским, Чингисханом, или такие колониальные государства, как Великобритания и кайзеровская Германия, – которые столь надежно гарантировали бы равноправный союз народов.

Первые проявления интернационализма советской литературы неразрывно и перспективно слились с демократическими принципами советской государственности и ленинской национальной политики. В Постановлении ЦК КПСС о 60-летии СССР отмечается: «На опыте СССР доказано: чем шире развивается социалистическая демократия, чем демократичнее жизнь страны, тем больше сила взаимного добровольного притяжения трудящихся всех наций и народностей».

Это важнейшее качество – прочная связь интернационализма и демократизма- заявило о себе буквально с первых шагов советской власти. С образованием СССР высокий гуманизм межнациональных отношений стал утверждаться в сознании миллионов людей, что в значительной мере и обусловило пути формирования многонационального культурного единства.

Связь интернационализма и демократизма видна по разным линиям: в массовом и повсеместном строительстве новой культуры, в интенсивном духовном развитии ранее забитых, а то и вовсе забытых народов⁹, в опоре нового, рождающегося искусства на все богатство национальных художественных традиций, а также в непосредственном участии дореволюционных деятелей демократической ориентации – писателей старшего поколения – в создании новых духовных ценностей.

Остановимся на некоторых конкретных вопросах.

Собственно, сама литературная жизнь в нашей стране началась с активного вовлечения всех народов Советской России в строительство новой жизни и социалистической культуры. Только пробуждением масс к самостоятельному историческому творчеству можно объяснить тот мощный прилив в литературу свежих сил, ту крылатую романтику открытий и неуемную жажду созидания, под знаком которых начала складываться советская многонациональная литература. С фронтов гражданской войны, из партизанских отрядов в литературу влились тогда Н. Тихонов, Д. Фурманов, М. Шолохов, А. Головко, И. Микитенко, Е. Чаренц, Т. Гартный. Из далеких аулов, кишлаков и глухих деревень – Гафур Гулям, Мехти Гусейн, Петрусь Бровка, Абдулла Каххар, Сабит Муканов, Мирсаид Миршакар, Аксель Бакунц и многие другие. Одна лишь белорусская литературная организация «Молодняк» насчитывала около пятисот человек, которые пришли, по свидетельству «Советской Белоруссии» (25 ноября 1925 года), «в лаптях, из самых дальних закутков республики». В одной лишь Татарии в первые годы советской власти из среды рабочих и крестьян, из рядов Красной Армии выдвинулись такие известные писатели, как Кави Наджми, Наки Исанбет, Шамиль Усманов, Махмуд Максуд, Хади Такташ, Адель Кутуй и др.

Однако было бы неверно представлять дело так, будто бы все шло легко и просто. Новое формировалось в борьбе, в преодолениях трудностей, противоречий развития. Не обходилось и без «буропены», как с легкой руки бывшего «молодняковца» Кондрата Крапивы полуиронически называли тогда профессиональные несовершенства, шумные декларации, погоню за внешним эффектом – было и такое, – а также всякие словесные выверты и эксперименты. Трудности давали о себе знать по-разному. Одним литературам (например, украинской) приходилось утверждаться в жестоких схватках с буржуазно-националистическими влияниями, выступать против басмачества и пантюркизма (таджикская и узбекская литературы); другие должны были пережить все сложности своего рождения, появления на свет, – в общем, было бы неправомерно игнорировать эти трудности, сбрасывать со счетов исторически сложившиеся обстоятельства, которые еще долгое время не перестанут заявлять о себе.

Хорошо доносят до нас дух времени журналы 20- 30-х годов «Революция и национальности», «Советское строительство», «Революция и культура», «Революция и письменность», «Революция и горец» и др.

…После ликвидации колчаковщины и восстановления советской власти (1919 г.) в Якутии сразу же началось большое культурное строительство. Учреждаются газеты, издаются книги, во всех школах вводится преподавание якутского языка. В 1922 году выходит первый поэтический сборник на якутском языке «Песни и стихи», а в течение трех последующих лет – произведения П. Ойунского, А. Кулаковского, А. Софронова, Элляя. К середине 20-х годов широко развернуло свою деятельность научно-исследовательское общество «Саха кэскилэ» («Возрождение Якутии»). В 1926 году появились уже три выпуска трудов его исторической, этнографической, статистико-географической, музейно-библиотечной и издательской секций. И все это, заметим, совершается под неутихающий гул разглагольствований белогвардейской эмиграции об упадке культуры Совдепии на национальных окраинах, делается в условиях, когда около 40 процентов населения этой республики поражает трахома, а на преодоление расстояния в 3 тысячи верст, отделяющих Якутск от ближайшего культурного центра Сибири – Иркутска, требуется по крайней мере месяц – летом, а зимой – и все три.

Догнать другие народы, выровнять уровни – все эти задачи встанут позднее (ускоренность социально-культурного развития тоже имеет свою историческую логику). А на тех, на первых порах в общественном лексиконе преобладало: «помочь», «содействовать», «научить». Для того чтобы возникло ощущение надобности догонять других, многим надо было прежде почувствовать себя людьми.

«Недоверие к великороссам, унаследованное от эпохи царского и буржуазного великорусского империализма, – пишет В. И. Ленин в «Проекте программы РКП (б)» (1919 г.), – быстро исчезает у трудящихся масс наций, входивших в состав Российской империи, исчезает под влиянием знакомства с Советской Россией, но это недоверие не у всех наций и не у всех слоев трудящейся массы исчезло совершенно. Поэтому необходима особая осторожность в отношении к национальному чувству, заботливое проведение равенства и свободы отделения наций на деле, чтобы отнять почву у этого недоверия и добиться добровольного теснейшего союза Советских республик всех наций. Помощь нациям отсталым и слабым необходимо усилить содействием самостоятельной организации и просвещению рабочих и крестьян каждой нации в борьбе с средневековым и с буржуазным гнетом, равно содействием развитию языка и литературы угнетенных доселе или бывших неравноправными наций» ¹⁰.

…Постановление СНК от 15 августа 1931 года о всеобщем начальном обучении взрослых, постановление ЦК ВКП(б) от 5 ноября того же года о начальной и средней школе – все это тоже факты не столь давнего времени, хотя уже и исторические. Сравнение 1920 и 1926 годов дает любопытную статистику роста грамотности на Северном Кавказе: Адыгея 11,5 – 28,4 процента, Ингушетия 3 – 8,8 процента, Кабардино-Балкария 7 – 14,2 процента, Северная Осетия 14,7 – 27,4 процента и т. д. Конечно, количественный показатель еще не лучший аргумент. Но – если за ним ничего больше не стоит. А если за ним, скажем, возрождается к жизни восточная женщина? В недавнем прошлом – вещь, принадлежность домашнего очага, само имя которой было чуть ли не под запретом… На III краевом съезде горянок (Ростов-на-Дону, 1928 г.) отмечалось: до Октября обучалась 251 женщина-горянка, сейчас обучается 18 224. Верно. А сколько наших самоотверженных предшественниц стало при этом жертвами взбесившихся фанатиков, одержимых идеей повернуть время вспять, – в одном Узбекистане в 1928 году были убиты 203 женщины, которые сняли паранджу.

Говоря о том, что «прогрессивно пробуждение масс от феодальной спячки, их борьба против всякого национального гнета, за суверенность народа, за суверенность нации», Ленин формулировал при этом один из своих принципиальнейших выводов: «Отсюда безусловная обязанность для марксиста отстаивать самый решительный и самый последовательный демократизм во всех частях национального вопроса» ¹¹.

Социализм не пришел к нам «готовым», «Строить коммунизм» надо было, по словам Ленина, «из массового человеческого материала, испорченного веками и тысячелетиями рабства, крепостничества, капитализма, мелкого раздробленного хозяйничанья» ¹². Ленин, справедливо пишет Г. Ломидзе, «считал подлинным интернационалистом того, кто думает не о своей только нации, а выше ее интересов ставит интересы всех, всеобщую свободу и полноправие… Ленин писал: «Патриотизм – одно из наиболее глубоких чувств, закрепленных веками и тысячелетиями обособленных отечеств». Но любовь к своей нации тогда жизнедеятельна, ценна, реальна, когда она не замыкается лишь национальными границами. Ставя интересы всех, их всеобщую свободу и полноправие выше собственных национальных интересов, «социал-демократ интернационалист»… обеспокоен судьбой всех людей, всех наций, заботится об их свободе и равноправии» ¹³.

…Снабдить нацменьшинства популярной санитарно-просветительной литературой, вовлечь в школы детей, расширить сеть национальных школ повышенного типа и профтехнического образования – такие требования сохраняли свою актуальность в отдельных районах вплоть до начала 30-х годов. А, как известно, 1932 год был объявлен уже годом решающей борьбы за превращение нашей страны в страну сплошной грамотности.

На выставке, посвященной искусству народов СССР (1927 г.), демонстрировалась богатая коллекция книг на алфавитах народов, которые не имели письменности до Октября¹⁴. Интерес к новой письменности был огромным. После выставок советской печати, которые прошли в те же годы за рубежом, в Крайнациздат в конце 20-х годов поступило немало обращений от научных и учебных заведений с просьбой прислать образцы его изданий, в частности на горских языках (Кельнский университет, Парижский университет интернациональной культуры, Будапештский, Кембриджский, Оксфордский университеты и др.) ¹⁵.

Приведенные факты – а их можно было бы значительно умножить – впечатляют не только как живые свидетельства времени. Они передают реальную силу интернационалистских идей, раскрывают конкретные формы того «гигантского ускорения духовного развития» нашего общества, о котором говорится в Постановлении ЦК КПСС о 60-летии СССР. В аспекте избранной темы эти факты играют бесценную роль в осмыслении путей формирования интернациональной литературной общности в СССР и, что не менее важно, в постижении самого хода, исторической закономерности рождения новых литератур при социализме.

Обратимся к литературам народов Севера.

Отсчет их родословной, по-видимому, можно начать с события, в значительной мере этапного, – с Первой Всероссийской конференции по развитию языков и письменности народов Севера (Ленинград, 1932 г.). Уже один перечень ее участников свидетельствует о широте государственного размаха и степени общественной заинтересованности: Наркомпрос РСФСР, Комитет Севера при Президиуме ВЦИК, ЦК НА СССР и РСФСР, Институт народов Севера, ЦИК Союза ССР и Научно-исследовательская ассоциация при нем, АН СССР, Ассоциация национально-колониальных проблем при КУТВ, Научно-исследовательский институт языка при Наркомпросе РСФСР, Северное отделение Педагогического института имени Герцена, Ленинградский историко-лингвистический институт, ЦК ВЛКСМ, Учгиз.

Историческая роль этой конференции заключалась в том, что на ней была подтверждена реальность создания национальных литературных языков народов Севера – саамского (лопарского), ненецкого (юракского), мансийского (вогульского), хантыйского (остяцкого)-всего четырнадцать. Практические же результаты были более чем красноречивыми.

1. Чингиз Айтматов, В соавторстве с землею и водою… Очерки, статьи, беседы, интервью, изд. 2-е, Фрунзе, «Кыргызстан», 1979, с. 41.[↩]
2. «Дружба народов», 1981, N 2, с. 8.[↩]
3. В. И Ленин, Полн. собр. соч., т. 30, с. 351.[↩]
4. Там же, т. 26, с. 77.[↩]
5. Там же, с. 77 – 78.

   Данные положения уместно напомнить еще и потому, что среди буржуазных историографов не прекращаются попытки создать метафизические схемы истории, в которых существенно искажается ее смысл. Скажем, понятие «социальных изменений» у английского историка Р. Хартвела ассоциируется с эволюционным, реформистским процессом, а так называемая концепция преемственности перечеркивает принципиальную разницу между советской социалистической системой и самодержавным царским режимом, устанавливает определенную «преемственность» между помещичье-буржуазным строем и советской властью. Отвергая значение революционного прогресса, сторонники этой концепции – американский и английский советологи Э. Карр и А. Гершенкрон – утверждают: в истории ничто существенное никогда не меняется, кроме имен и дат. (Критику этих теорий см. в кн.: Б. Марушкин, Г. Йоффе, Н. Романовский, Три революции в России и буржуазная историография, М, «Мысль», 1977, с. 24, 38.)[↩]

6. »Коммунист», 1970, N 7, с. 65. [↩]
7. »Правда», 21 февраля 1982 года. [↩]
8. »Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК», изд. 8-е, т. 2, М., Политиздат, 1970, с. 437. [↩]
9. На Международном конгрессе писателей в защиту культуры в Париже (1935) А. Лахути отметил, что Октябрь возродил к жизни множество безвестных народов, названия которых нельзя было подчас найти даже в словарях. (См. кн. «Международный конгресс писателей в защиту культуры», М., Гослитиздат, 1936, с. 294.)[↩]
10. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 38, с. 94 – 95.[↩]
11. В. И. Ленин, Полн. собр. соч., т. 24, с. 132.[↩]
12. Там же, т. 37, с. 409.[↩]
13. См. «Дружба народов», 1980, N 4, с. 241.[↩]
14. Эта выставка была развернута к 10-летию Октября в залах Государственной Академии художественных наук (ГАХН). На ней экспонировались 2000 лучших произведений живописи, а также театрального, музыкального, прикладного и киноискусства, собранных со всех концов Советского Союза – от Украины, Кавказа и Узбекистана до Урала, Сибири, В том, что выставка вызвала, по сообщениям печати, «горячий интерес», сомневаться не приходится, если вспомнить хотя бы, что на ней блестяще было развернуто творчество самобытного грузинского художника Нико Пиросманашвили. Она «положила начало укреплению культурных связей между художественными и литературными кругами национальностей, населяющих Союз» (см.: «Революция и культура», 1927, N 2, с. 79, 99).[↩]
15. См.: «Революция и горец», 1928 N 2, с. 47.[↩]