«И лежу я, слабея…». Трактат о французиках (Тенденциозные фрагменты, вырванные из контекста, или Пародия на пародистов, то есть на себя самого)

ОХ ФРАНЦУЗЫ!

Предпредисловие, составленное из эпиграфов

Читая французов, я всегда чувствую некоторое раздражение и возмущение. Глупая расса!

Д. Хармс

Гуревич:..А кто из вас любит французиков?

Все: Все.

Гуревич(саркастично):Все?

Все(опомнившись).Никто!

Гуревич: Ну, то-то же! Тут уж слишком обильный криминал: и правый бок Багратиона, и живот Александра Пушкина, и левый глаз Кутузова, и…

и сам Растопчин Федор Васильевич советовал склонять их, французиков-то:

Склоняйте французов:

Именительный. Французы – много зла наделали.

Родительный, От французов – много зла вышло.

Дательный. Французам – ничего святого нет.

Винительный. Французы – на все готовы.

Восклицательный. Ох французы!..

Предисловие N 1

Блистательнейшие пьяницы и вы, любезные распутники (ибо вам, а не кому другому посвящаются мои писания), вы, кто с молодости не покоряется ничему, кроме своих капризов, юные девушки, истомившиеся в нелепых и опасных веригах добродетели, – ко мне! Ко мне! Придите, тяжелые горем, несомые песней. Убивающий из ревности или ты, вяжущий петлю для самого себя, – я зову вас обоих. Я вождь ваш, я король пошляков. У меня нет рукописей, нет записных книжек, нет архивов. У меня нет почерка, потому что я никогда не пишу. Меня называют капуцином, я за это кому следует уши оборву, а пока я пою, я пою для тебя, Таня, свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя, мне хотелось бы петь лучше, мелодичнее, но тогда ты скорее всего не стала бы слушать вовсе. Черт подери! Пива! Пива! Дайте нам еще пива! Дайте нам бочку пива! Поляки говорят: у нее глаза пивного цвета. Не правда ли, хорошо!

К чему, по вашему мнению, клонится мое предисловие и предварение? А к тому, что, когда на все и вся снизойдет тишина, – музыка наконец восторжествует. Когда все снова всосется в матку времени, хаос вернется на землю, а хаос – это партитура действительности. Ты, Таня, – мой хаос. Поэтому-то я и пою, и, должно быть, за это прозвали меня капуцином. Но подождите, сволочи, я вам обдеру еще уши!

* * *

Предисловие N 3

Говорят, скоро всем бабам отрежут задницы и пустят их гулять по Володарской. Это неверно! Бабам задницы резать не будут.

Д. Хармс

Мне не терпится попасть в Париж… (Я вынужден изъять последующие строки письма, как чересчур непристойные.)

Ретиф де ла Бретон

– Ну и ну! – скажет иной нелюбезный читатель. – Эка тебя разнесло! Третье предисловие! А делом когда займешься?

Погодите, друзья, будет и дело (хотя кто меня знает? вотсейчас назло всем напишу еще штук пять предисловий, плюну на все, выпью портвейна и буду лежать без движения на диване, уставив бессмысленный взгляд на портрет Тургенева и мечтая). Нет. Это нехорошо. К тому же это нечестно, и, по верному замечанию Даниила Ивановича Ювачева, в этом можно усмотреть некоторую жестокость. Итак, займусь делом; для этого, а также и для того, чтобы успокоить вас, милые книгодуры¹и франкмасоны, скажу, что данный текст следует называть не Предисловием N 3, а скорее пояснением N 1.

Да! Чуть не забыл сказать, а точней, предуведомить: заметки эти хотя и составляют один трактат, никакой общей концепции не имеют, расположение их случайное, тематика произвольная, и если уж мы окончательно перешли на французский язык, то называйте меня не мосье, а ситуайен, что значит – гражданин.

КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА

– И слава богу! А кстати, где он?

– Кто?

– Бог.

Р. Штраль

Вспомним, друзья, жену Мережковского (кто же не знает старика Крупского?).

Мне мило инфернальное.

Им жизнь я создаю.

Ведь я все маргинальное,

Отвратное люблю…

Так вот, обрадуетесь вы, о чем пойдет речь! О маргинальщине всякой, перверсиях-девиациях, мистике- кабалистике, кунштюках и фиоритурах.

1. Для утонченных эстетов и рафинированных снобов могу перевести – библиоманы (не библиофилы, заметьте, русофобы, зоофилы, некрофилы; и не библиофаги – это шпиёны пускай записки свои секретные жрут! а нам скрывать нечего).[↩]