№12, 1967/Обзоры и рецензии

Глубоко, основательно, всесторонне

Ю. Б. Виппер, Формирование классицизма во французской поэзии начала XVII века. Изд. МГУ, 1967, 543 стр.

К числу отличительных качеств монографии Ю. Виппера следует отнести прекрасное знание ее автором литературных текстов, на которых основываются его научные построения. Автору не только известны сочинения Малерба, Ренье, Шаррона, Дю Вера по их прижизненным публикациям. Вне его поля зрения не остаются и различные издания их творений. Учитывая разночтения, содержащиеся в различных изданиях писателей, которыми он занимается, исследователь делает определенные и далеко идущие выводы и оценивает пути, по которым их творчество развивалось. Так, например, он считает чрезвычайно важным различия между первым, еще прижизненным, изданием трактата Шаррона «О мудрости» и вторым, переработанным, увидевшим свет уже после смерти философа. Результаты этой переработки, осуществленной под сильным нажимом Сорбонны во имя спасения книги от запрещения и изъятия, в значительной мере смягчавшие и искажавшие первоначальный текст, Ю. Виппер считает не имеющими отношения к истинным взглядам Шаррона. Он оспаривает в связи с этим многие буржуазные исследования, опиравшиеся в своей характеристике философа на данные второго издания.

Знакомство автора с литературой изучаемой им эпохи позволило ему обнаружить ряд писателей мало известных или совершенно неизвестных литературоведению. Так обстоит, на» пример, с литературным критиком XVII века Марией де Турне, о которой существует во Франции всего две книги, причем первая из них более чем столетней давности, вторая же вышла более пятидесяти лет назад. Между тем, как убедительно показал Ю. Виппер, м-ль де Гурне принадлежит самая развернутая характеристика и критика эстетических позиций Малерба из всех, которые получило его творчество среди современников. Мария де Гурне по своим общественно-политическим и литературным взглядам является предшественником Просвещения. То, что ее идеалы возникли и сложились в эпоху Малерба и Ренье, свидетельствует о существовании в то время чрезвычайно серьезной и обоснованной оппозиции Малербу.

Восприятие Ю. Виппером литературоведческих трудов о XVII веке нельзя рассматривать как явление чисто академического порядка. Ему чуждо объективистское отношение ко всей этой многочисленной продукции. Он видит все ее недостатки и слабые стороны, ее пристрастия и тенденциозность. Именно поэтому он не просто констатирует наличие тех или иных точек зрения на творчество изучаемых им писателей, а дает оценку этих точек зрения, борется с чуждыми ему взглядами, выступает в защиту концепций, ему близких. Он возражает против схематического представления о литературе XVII века, сводящего ее к одному монолитному направлению классицизма, не знавшему будто бы внутренне разноречивых тенденций. Он выступает против прямого отождествления достижений классицизма с идеологией абсолютной монархии и вообще против всякой идеализации просветительской роли королевской власти.

Отвергает всякое преувеличение вклада аристократической среды в создание культурных ценностей этого столетия, замалчивание внутренней оппозиции по отношению к господствующему порядку у ряда писателей той поры.

Приступая к анализу произведений Ренье, Ю. Виппер резко осуждает недоброжелательное отношение к ним со стороны Брюнетьера, Лансона, Лебэга, Кара и других, протестует против причисления Ренье Лебэгом или Сажем к представителям барокко. Говоря о поэзии Малерба, автор возражает против резких и безосновательных суждений о нем в трудах Брюно, Брюнетьера, Мартинона, считает неправильным, что Лебэг, Фромийяг явно недостаточное внимание уделяют идейному содержанию творчества Малерба, против попыток Вие и Ремона преувеличить барочное начало в стихах Малерба, против попыток Перрана объявить реформатора французской поэзии замаскированным либертином, то есть преувеличить свободомыслие поэта.

Работа Ю. Виппера свободна от академической узости и всякой показной учености не только в отношении ее автора к другим литературоведам, но и в самом своем содержании. Исследователь на первый взгляд занят только тем, что заполняет одно из белых пятен на карте французской литературы начала XVII века. Во французском литературоведении в самом деле далеко не все выяснено относительно места Малерба в истории французской литературы, не прояснены до конца его отношения с Плеядой, его связи с абсолютизмом. Совсем не изучен Матюрен Ренье. Глава монографии, посвященная ему, если смотреть на нее как на самостоятельное исследование, по тонкости и изяществу своего анализа – блестящая работа. Ее можно считать лучшей в книге. Тем не менее и творчество Ренье интересует автора не само по себе, а как один из аспектов французского классицизма.

Книга Ю. Виппера дает вообще чрезвычайно много для правильного понимания французского классицизма в целом. Основное ее достоинство заключается в том, что автор убедительно показывает неизолированность, необособленность классицизма среди других направлений литературного движения во Франции XVII столетия, таких, как барокко, прециозная школа, эпигоны Плеяды, течение бурлеска, реализм.

В изучении французского классицизма было время, когда всю литературу XVII столетия рассматривали как более или менее последовательное проявление классицистской доктрины, относя примерно половину литературных явлений этого времени, развивавших установки, чуждые классицизму, в область периферии. Так поступали, например, литературоведы конца XIX века, Брюнетьер, Лансон и др. Затем наступило время, когда литературным явлениям, находившимся за пределами классицизма, стали уделять столь же большое внимание, что и произведениям Малерба, Корнеля, Расина, Мольера, Лафонтена, Буало. Так обстояло дело… например, в пятитомном труде о французской литературе XVII века, созданном А. Аданом. Но и у Адана между классицизмом и остальными литературными направлениями как бы опущен своеобразный железный занавес.

Ю. Виппер оказался в оппозиции к обеим точкам зрения. Он подчеркнул в своем исследовании проникновение в творчество писателей, относящихся к классицизму установок, чуждых последнему, обратил внимание на связь писателей-классицистов с остальной, не классицистской литературой. Из этого не следует, что Ю. Виппер стал рисовать все лишенным принципиальных различий. Противопоставление мироощущения Малерба мировосприятию барочных поэтов, а также прециозному мировоззрению д’Юрфе, как оно выражено в «Астрее», принадлежит к лучшим страницам монографий. Но вместе с тем Ю. Виппер отвергает автоматическое отделение творчества писателей-классицистов от творчества представителей других течений. Он демонстрирует, например, влияние барокко на различные оды и поэмы Малерба («Ода королеве» Марии или поэма «Слезы святого Петра»); характеризуя реформу Малерба в области литературного языка, он указывает на зависимость поэта от аристократической, придворной среды, которая явилась социальной базой и для прециозного направления в литературе. О том же говорит Ю. Виппер, рассказывая о любовной лирике Малерба, также основательно подвергавшейся воздействиям неопетраркизма, одной из форм прециозиости. Разбирая политические оды Малерба, автор не забывает отметить, что родоначальником политической оды был Ронсар и что именно от него, от Плеяды и ее последователей идет патриотический пафос у классициста Малерба. Анализируя сатиры Ренье, Ю. Виппер показывает, какое огромное значение для поэта, также относящегося к классицизму, имели влияния, исходившие от реализма.

Ю. Виппер уделяет большое Внимание не только истории литературы, но также истории философии и истории общественной мысли. Он обращает внимание на тесную переплетенность собственно литературных явлений с явлениями философскими и публицистическими. Как о публицисте и политическом мыслителе он говорит о Малербе, касаясь его политической лирики. Он отводит большое место философским учениям начала XVII века, подробно анализируя трактаты Дю Вера и Шаррона, особенно обстоятельно останавливаясь на сочинении Дю Вера о красноречии и на рассуждении Шаррона о мудрости. Кстати говоря, випперовская характеристика Шаррона, раскрывающая очень важный аспект идейной жизни Франции начала XVII столетия, имеет и самостоятельное значение, указывая на далеко идущие связи шарроновской философии с Гассенди, с Бейлем, с просветителями, в частности с Ж.-Ж. Руссо.

Мы любим говорить о значении научной специализации, высоко ставя тех ученых, которые являются блестящими знатоками той или иной узкой области, например романтизма, классицизма, в области романа или лирики. Для Ю. Виппера такие мерки совершенно неприемлемы. Всю его работу, посвященную сравнительно узкой теме – французской поэзии первой трети XVII века, – пронизывает мысль о развитии всех жанров французской литературы в течение всего XVII столетия, мысль о развитии французской литературы в целом, начиная со средневековья и кончая XIX веком. Книга построена так, что из нее как бы просматривается и будущее французской литературы, и ее прошлое. Она не замкнута в узкие временные рамки.

Много места автор уделяет и явлениям социологического порядка, говорит о роли, которую играли во французском обществе того времени крупные феодалы, мелкое дворянство, буржуазия, нигде не впадая при этом в вульгарный социологизм. Относя, например, Малерба к классицизму, причисляя его к направлению, в котором многие склонны видеть идеологию абсолютной монархии, Ю. Виппер не забывает указать, что в поэзии Малерба присутствовали и элементы, враждебные абсолютизму. Малерб не рассматривал абсолютную монархию как нечто, установленное богом, не опирался в ее оценке на династические интересы. Успехи и достоинства абсолютизма он выводит из его общественного признания, из его роли в развитии французского государства, в ликвидации феодальной раздробленности и именно поэтому пользуется понятием нации. В одах Малерба, по интерпретации Ю. Виппера, слышны не только апофеозные мотивы и идиллические ноты. В них автор различает гордость, восхищение достижениями абсолютной монархии и – одновременно – неустанную тревогу за будущее страны. Угроза возвращения к временам, когда главную роль в общественной жизни играли феодальные сеньоры, отнюдь не устранена. Реакционные круги делают все, что в их силах, чтобы вновь ввергнуть страну в пучину опустошительных гражданских войн… Возможность подобной перспективы придает многим стихотворениям Малерба оттенок трагизма, пусть трагизма затаенного.

Необходимо сказать несколько слов и о языке работы, о манере изложения автора. Книгу отличают изящество, лаконичность, отсутствие всякого многословия и наукообразия, показной учености. Автор говорит о серьезных вещах простым, доступным языком, говорит о вещах мало кому известных так, что они становятся достоянием широкого читателя.

Книга Ю. Виппера – произведение вполне законченное, во всех своих частях завершенное. Это не значит, понятно, что со всем у автора я согласен и не допускаю иных вариантов решения тех проблем, которые он предложил в своей работе.

Так, в отношении Малерба, соглашаясь с тем, что автор говорит об отходе Малерба от традиций Ронсара, об особом характере его связей с абсолютизмом, об отрицании им поэтического вдохновения, о значительной роли рационалистических установок в его поэтической системе, я не стал бы все же так настаивать на рационализме малербовской поэзии, на отрицании поэтом чувственного, эмоционального, материального начала, как это делает Ю. Виппер. Напротив, я более бы подчеркивал его интеллектуализм, то, что его творчество открыло путь поэзии мысли, поэзии обобщений, то, что он преодолел в своем творчестве бездумное восприятие мира, своеобразный поэтический эмпиризм, шел не только к Буало, но и к Вольтеру и вообще к Просвещению. Более подробно остановился бы я на восторженном отношении к Малербу со стороны Андре Шенье, отношении весьма симптоматичном.

Что касается Матюрена Ренье, я полностью принимаю общую оценку Ю. Виппером его поэзии, его места в истории литературы. Принимаю почти все Детали чрезвычайно содержательной и глубокой характеристики этой поэзии. Я всячески приветствую стремление автора максимально углубить поэзию Ренье, показать, что она была значительно более сложной, чем это представлялось до сих пор многим литературоведам и на Западе, и у нас.

И тем не менее я позволил бы себе более осторожно относить творчество Ренье к классицизму. Ю. Виппер, правда, неоднократно заявляет, что классицизм Ренье – своеобразный, не похожий по своим философским истокам на ту разновидность классицистского искусства, которая нашла свое воплощение в доктрине и в творчестве Малерба, но мне все-таки кажется, что о своеобразии Ренье как классициста говорится, пропорционально с другими сторонами его поэзии, маловато. Классицизм Ренье представлен чем-то само собой разумеющимся.

Я уделил бы несколько больше места и вопросам специфики классицизма в целом, не связывая его непременно с рационализмом, с рассудочностью, поскольку в творчестве писателей 1640 – 1660-х годов, ознаменовавших собой апогей развития классицистского искусства, многое вышло, как признает и сам Ю. Виппер, за пределы чисто рационалистических тенденций. Классицизм у автора как бы двоится, то приобретая, как об этом свидетельствует глава о Малербе, черты чего-то сугубо умозрительного, представляясь более узким, более ограниченным, чем он был на самом деле, то неопределенно расширяясь, так что границы его становятся чересчур зыбкими, как это намечается в главе о Ренье. Тут и чисто реалистические моменты, обнаруживающиеся в сатирах, не враждебные классицизму, но и не имеющие прямого отношения к нему. Тут, с другой стороны, и тончайший психологизм его «Элегии, внушенной ревностью», заставляющий Ю. Виппера вспомнить и о Расине, и о «Ночах» Мюссе; и о Гюго как авторе «Лучей и теней». Впрочем, Ю. Виппер правильно нащупывает здесь сложность и многообразность классицизма. Не надо, однако, забывать при этом и о пределах, о границах классицизма как творческого метода.

Я уделил бы затем больше места и чисто стилистическому анализу од Малерба и сатир Ренье, ибо именно этому анализу они, по моим предположениям, гораздо более доступны, нежели, скажем, произведения великих драматургов классицизма. Особенно плодотворным представляется мне анализ фразы у Малерба, часто лишенной эпитетов, а также анализ лексической системы в поэзии Малерба, поскольку и структура фразы, и лексическая система проясняют отношение поэта к миру.

Мне казались бы, наконец, интересными и поиски традиций Малерба в творчестве предшествовавших ему французских поэтов или, может быть, поэтов английских, итальянских, испанских, ибо нельзя представлять себе дело таким образом, будто его поэзия со всей своей логичностью и рассудочностью родилась только из его поэтической доктрины или только из его политического и философского кредо, будто она не имеет никаких корней в практике поэтов XIV, XV, XVI веков.

Высказывая эти сомнения, я ни в коем случае не думаю, что они в состоянии сколько-нибудь поколебать основные положения работы Ю. Виппера. Замечания мои имеют скорее дискуссионный характер. Книга является очень крупным вкладом в наше литературоведение, занимающееся зарубежной литературой, в котором, к сожалению, почти отсутствуют конкретные исследования, имеющие в то же время значительные тенденции к обобщению. Надо надеяться, что вслед за этой работой появятся и другие, написанные в том же жанре.

Цитировать

Обломиевский, Д. Глубоко, основательно, всесторонне / Д. Обломиевский // Вопросы литературы. - 1967 - №12. - C. 212-216
Копировать