Глазами нашего современника
Джузеппе Коккьяра. История фольклористики в Европе. Перевод с итальянского, Изд. иностранной литературы, М. 1960, 690 стр.
Есть книги, мимо которых не может пройти ни один исследователь истории культуры, будь то литературовед, искусствовед или этнограф. К таким книгам принадлежит «История фольклористики в Европе», написанная современным прогрессивным итальянским ученым Джузеппе Коккьярой и недавно переведенная на русский язык. У нее будет много читателей – от студента до академика, и каждый почерпнет в ней для себя нечто полезное, задумается над ее страницами. Один обратится к ней за необходимой справкой, другой заинтересуется живым повествованием, третьего увлечет оригинальная концепция автора, четвертого она вызовет на спор, побудит искать иные ответы на поставленные вопросы. Но все, пожалуй, сойдутся в одном – порадуются выходу этой КНИГИ в свет.
Название книги не вполне точно передает ее содержание (если воспринимать термин «фольклористика» в привычном для советского читателя значении). С одной стороны, даже при наличии большого количества фактов и столь редко встречающейся лаконичности изложения, книга не может быть, строго говоря, пособием по истории европейской фольклористики, так как в ней даже не названы многие имена, а подчас и не оценены целые направления в науке о народной поэзии (этот пробел отчасти восполняет краткая, но содержательная вступительная статья Е. Мелетинского). С другой стороны, Дж. Коккьяра привлекает внимание читателя к таким фактам, которые обычно не принято рассматривать в истории фольклористики, – наряду со специалистами по народной поэзии он называет имена филологов, социологов, философов, этнографов, историков религии (очень хорошо, что издательство снабдило книгу указателем имен и примечаниями, содержащими сведения о всех упоминаемых в ней лицах). Такой отбор материалов объясняется пониманием предмета фольклористики и ее проблематики, из которого исходит итальянский ученый. Термин «фольклор» приобретает у него весьма широкое значение: «все, что может быть названо народным» (стр. 23). То, что обычно принято называть фольклором у нас, для автора является лишь одной из составных частей этого понятия – «словесным фольклором». Он критически относится к различным концепциям фольклора – как к «весьма легковесным теориям о фольклоре» (стр. 18), так и к позитивистским эмпирическим «псевдоконцепциям». Он не разделяет поверхностного скептицизма тех, кто полагает, что у фольклористики нет своего предмета исследования, и сам понимает задачу фольклористики достаточно широко, как «проблему признаков народности, определение того, что является и что не является народным» (стр. 21). При этом, в представлении автора, «это проблема не филологическая, не социологическая, не этнографическая, не психологическая, а по своей сути историческая, и как таковая она включает и растворяет в себе все остальные проблемы» (стр. 22 – 23). Вряд ли советские фольклористы согласятся с такой формулировкой (как и с определением народа, данным Дж. Коккьярой), но заслуживает признания мысль итальянского исследователя, что в сфере фольклористики необходимо «глубокое взаимопроникновение различных областей знания» (стр. 23). Эта универсальная концепция фольклористики направлена как против тех, кто теряется в ее предмете и отрицает его самостоятельность, так и против тех, кто ограничивает его узкими рамками «устной словесности».
С полным сознанием трудности задачи, во всеоружии знаний, не упуская из виду цель – раскрыть сложный, противоречивый процесс познания духовной культуры народных масс, – Дж. Коккьяра ведет за собой читателя в увлекательное путешествие по векам и странам. Сообщая большое количество интересных сведений, уделяя должное внимание историческому значению тех или иных открытий в области народной духовной культуры, Дж. Коккьяра критически судит о них «по их ценности для современности» (стр. 25). И как бы далеко в прошлое ни заглядывал исследователь (а он отодвигает рубеж фольклористики к XVI веку),он всегда смотрит глазами вашего современника, демократа, ученого, чутко улавливающего прогрессивные тенденции в развитии фольклористики, отстаивающего признание за народными массами творческого гения. Есть нечто глубоко знаменательное в том, что историю европейской фольклористики Дж. Коккьяра завершит характеристикой советской науки (пусть неполной, но весьма сочувственной) и на последней странице своей книги восклицает: «И будто все еще слышится призыв Максима Горького: «Собирайте фольклор, учитесь на нем, обрабатывайте его!» (стр. 568 – 569).
Конечно, многие оценки Дж. Коккьяры не совпадают с принятыми в советской науке, – и не столько потому, что мы иначе представляем предмет фольклористики (впрочем, единодушия на этот счет нет и среди наших фольклористов), но главным образом потому, что мы исходим из иных методологических принципов. Чтобы было ясно, насколько подчас существенны расхождения в этих оценках, достаточно сказать, что Дж. Коккьяра некритически воспринимает взгляды Б. Кроче на народную поэзию и оставляет в стороне его явно реакционные высказывания об «аристократическом происхождении» фольклора. И в данном случае советский читатель, разумеется, разделяет не это объективистское отношение итальянского ученого, а ту критику, которой подвергает А. Грамши теорию Б. Кроче. (Надо отдать справедливость Дж. Коккьяре – в других случаях он в своей книге солидаризуется с некоторыми принципиальными высказываниями выдающегося итальянского, марксиста.) Нет надобности перечислять все недостатки или ошибки Дж. Коккьяры – они отмечены в статье Е. Мелетинского и в примечаниях Л. Розенберга (к сожалению, не всегда точных). Остановлюсь лишь на одном, не отмеченном Е. Мелетинским недостатке, который, на мой взгляд, придает некоторую односторонность всей концепции Дж. Коккьяры. Хотя итальянский исследователь и признает важность эстетического подхода к фольклору и не одобряет тех исследователей, которые Противопоставляют филологический анализ – эстетическому (стр. 544 – 546), сам он по существу не обратил внимания на оценки фольклора в истории эстетики.
Характерно, что, начиная историю фольклористики с Монтеня, Дж. Коккьяра рассматривает наследие великого французского гуманиста лишь с позиций этнографических, как бы не замечая содержащуюся в его отзывах о народной Поэзии определенную эстетическую оценку. Он проходит мимо соответствующих высказываний деятелей итальянского Возрождения, довольствуется беглыми замечаниями о Бэконе, хотя в труде последнего «О достоинстве и об усовершенствовании наук» намечается эстетический подход к мифологии. По этой же причине Дж. Коккьяра не уделяет внимания Лессингу и Дидро, а Руссо он рассматривает лишь в свете своей концепции «апологии дикаря», оставляя в стороне принципиально важные высказывания французского просветителя о художественной культуре народа. Совершенно отсутствуют в книге Гегель и Чернышевский, хотя в их эстетических теориях весьма заметное место занимают оценки народной поэзии. Одним словом, в универсальной концепции фольклористики Дж. Коккьяры обнаруживается весьма существенный изъян, и, думается, причина этому – непоследовательность самого исследователя в понимании эстетической природы фольклора.
Впрочем, не будем слишком строги к итальянскому ученому – ведь вообще нет еще такого исследования, в котором рассматривались бы фольклористические элементы в истории эстетики. О таких книгах, как «История фольклористики в Европе», надо судить не по тому, чего в них нет, а по тому, что они содержат. Будем благодарны исследователю за то, что он сделал, и пусть наряду с его книгой будут созданы другие, в которых история фольклористики рассматривалась бы с иных позиций, где излагались бы другие концепция, но столь же содержательно и живо.
г. Ленинград