№7, 1961/Обзоры и рецензии

Героическая поэзия славян

Оценивая сербские народные эпические песий и русские былины, Чернышевский утверждал, что «только у первоклассных поэтов могут быть найдены произведения; равные им по красоте» 1. Известно, что другие выдающиеся деятели мировой культуры – от Гёте до Горького – столь же восторженно относились к песням славянских народов. Действительно, героические эпические и лиро-эпические песни славян – русские былины, юнацкие и хайдуцкие песни народов Болгарии и Югославии, украинские думы, исторические песни и баллады чехов, словаков, поляков, белорусов, словенцев, лужичан – одно из самых замечательных созданий народного гения.

Знакомство советского читателя с славянским эпосом до сих пор было неполным. Многочисленные «здания и исследования былин и дум давно уже сделали русский и украинский эпос достоянием каждого культурного человека нашей страны. Гораздо меньше знаком читатель с болгарским эпосом; что касается эпических и лиро-эпических песен западных славян, а также белорусов, то на русском языке появлялись лишь единичные переводы. И только в последнее время изданы книги, которые расширяют знакомство читателя с эпосом разных славянских народов.

Недавно вышла в свет двухтомная, хорошо оформленная антология эпоса народов Югославии2. За четверть века, прошедшую со времени выхода первого издания антологии, существенно изменилось понимание советской фольклористикой многих коренных проблем народного творчества, и это заметно отразилось так же на оценке эпоса южных славян. Н. Кравцов во вступительной статье к рецензируемой книге исходит из положения, что эпические песни являются созданием трудящихся масс и отражают их отношение к исторической действительности. Хотя в книге и сохраняется традиционное наименование «сербский эпос», Н. Кравцов совершенно верно подчеркивает, что «правильнее было бы говорить об эпосе народов Югославии, или югославянском эпосе…» (стр. 5), так как он является достоянием и сербов и хорватов, а также населения Черногории, Боснии и Герцеговины, Македонии, Воеводины, Далматинского побережья.

Новая антология Н. Кравцова существенно отличается от старой и по своему составу. Сохраняя установившееся в науке деление югославянского эпоса на циклы (песни докосовские, косовские, о Марке Кралевиче, о Бранковичах, Якшичах, Черноевичах, о гайдуках, об ускоках), составитель помещает также исторические песни об освобождении и баллады, а внутри каждого раздела публикует много новых текстов, впервые появляющихся на русском языке. По-иному решен и вопрос о переводах. Если эпические песни югославов ранее были представлены в старых переводах Н. Гальковского, Н. Берга, а также самого составителя, то новая антология представляет собою первое собрание переводов, принадлежащих перу советских поэтов. В книге помещены также два перевода А. С. Пушкина, остающиеся и поныне классическими образцами в своем роде.

Незадолго до выхода книги Н. Кравцова советский читатель получил антологию другого типа, в которой впервые собраны воедино образцы эпического творчества восточных, западных и южных славян в переводах на русский язык3. Книга скромно названа хрестоматией, но значение ее отнюдь не ограничивается тем, чтобы служить лишь учебным пособием для студентов.

Она делает доступным массовому читателю ценнейшее культурное наследие и способствует укреплению чувства дружбы между братскими народами.

Внимательно знакомясь с составом каждого раздела антологии, нельзя не задуматься, однако, о критерии, которому следовали составители при отборе произведений.

Прежде всего какое значение вкладывают они в понятие «эпос» и отвечает ли ему содержание книги? В широком значении слова эпос обнимает различные фольклорные жанры – как песенные, так и прозаические. Но по установившейся в фольклористике традиции эпосом чаще всего называют лишь определенный жанр собственно эпических песен героического содержания. Теоретическая неразработанность проблемы жанров применительно к фольклору и различное понимание составителями природы народного эпоса определили пестроту содержания рецензируемой книги.

Так, русский эпос представлен: лишь былинами и историческими песнями, украинский – думами и историческими песнями, но баллады отсутствуют и в том и другом разделах. Зато раздел эпоса западных славян изобилует балладами, причем разными их видами. В разделе эпоса южных славян отсутствуют даже исторические песни, зато в раздел белорусского эпоса включены и богатырские сказки, и предания (аналогичные произведения, имеющиеся у других славянских народов, отсутствуют, во всех остальных разделах), и даже собственно-лирические песни (некоторые из них искусственно превращены в «исторические» механическим сокращением текста при переводе с подлинника, например, «Куковала кукушечка», стр. 169) 4.

Подобный разнобой весьма симптоматичен, он лишний раз напоминает о настоятельной необходимости – дальнейшего развития теоретической мысли в советской фольклористике.

Наряду с этим недостатком, имеющим принципиальное значение, поскольку он затрудняет понимание читателем художественной природы эпоса и специфики эпического творчества разных славянских народов, следует с сожалением отметить также, что в антологии при отборе материала не всегда соблюдается необходимая полнота. Мы имеем в виду, разумеется, не количество представленных текстов, а характерность тех или иных песен. Даже самый скромный по размерам раздел в любой антологии должен включать хотя бы по одному произведению, характеризующему ту или иную разновидность жанра, тот или иной цикл или тот иди иной этап в развитии данного жанра. Этим принципом составители антологий руководствовались не всегда. Даже при минимальном объеме раздела русских былин вряд ли оправдано ограничение его лишь былинами киевского цикла; в разделе исторических песен вызывает недоумение тот факт, что здесь помещен лирический плач Ксении Годуновой в отсутствует действительно характерная историческая песня начала XVII века – о Григории Отрепьеве.

В раздел украинских дум следовало бы включить хотя бы одну из песен об Олексе Довбуше, а в качестве образца песни о русско-турецких войнах уместно было бы привести песню о взятии Измаила, где изображена активная роль запорожского казачества и боевое сотрудничество украинского народа с русским. Раздел белорусского эпоса заметно обеднен тем, что в нем отсутствуют действительно исторические песни и среди них, например, такая замечательная, как «Подымались черны хмары» (об отражении татарского набега на Кричев), а также позднейшие исторические песни, в частности о войне 1812 года, которые дают интересный материал для сопоставления с русскими песнями той же поры.

Болгарский героический эпос представлен в хрестоматии с большей полнотой, но несколько односторонне – преимущественно циклом о Кралевиче Марко; следовало бы дать хотя бы по одному образцу из других циклов – например, о Лютице Богдане, об одном из юнаков-отроков (последние – весьма своеобразная часть болгарского эпоса). За счет сокращения количества хайдуцких песен можно было бы шире представить болгарский исторический эпос (весьма популярные песни о Шишмане, о падении Царьграда, песни XIX века). Произведения эпоса народов Югославии, включенные в хрестоматию, не дают представления о всем его жанровом разнообразии, но отбор произведений сам по себе удачен.

Особенно полон раздел эпоса западных славян. Без преувеличения можно сказать, что он по-новому раскрывает советскому читателю до сих пор мало известную ему область фольклора. Очарование этих песен настолько велико, что не только примиряешься с нарушением критерия отбора текстов, но даже радуешься щедрости составителя. И все-таки останавливает внимание то, что среди словацких песен почему-то отсутствуют ранние исторические песни, в частности прекрасная песня «Под Зниовским замком», рассказывающая о нападении татар на Словакию в первой половине XIII века; нет также здесь образцов позднейшей исторической песни XVIII-XIX веков.

Всем разделам в хрестоматии предпосланы небольшие вступительные статьи, а тексты сопровождаются комментариями. Не претендуя на глубокий научный анализ эпоса славянских народов, эти материалы как бы вводят читателя в тексты и содержат сведения, необходимые человеку, впервые знакомящемуся с ними. Но поскольку, как мы отметили, состав различных разделов неоднороден, постольку бросается в глаза и отсутствие во вступительных статьях единой проблематики. Комплекс вопросов, представляющих общий интерес (время возникновения эпоса, среда, в которой он был создан и бытовал, его судьба в наши дни, мастерство сказителей, специфика эпической формы и т. д.), рассматривается в статьях в разной мере. Одни авторы знакомят читателя с научной литературой (П. Богатырев, П. Ухов), другие называют лишь отдельные случайные работы (М. Плисецкий, И. Шептунов). Естественное желание читателя узнать, какие черты отличают эпос данного народа от эпоса других, какое место он занимает в эпическом творчестве славян, – не всегда получает удовлетворение. Наиболее широкие горизонты открывает статья П. Богатырева, подчас она превращается в научное исследование, выходящее за пределы характеристики западнославянских песен и поднимающее общие теоретические вопросы. Остается только пожалеть, что П. Богатырев» не счел нужным написать специальное предисловие ко всей книге, которое как раз и характеризовало быт своеобразие славянского эпоса в целом.

Попытки авторов статей отметить, национальную специфику того или иного народа не всегда удачны. Так» в очерке украинского эпоса. (М. Плисецкий) содержится утверждение, что украинские думы в; жанровом отношении не имеют – «аналогий в фольклоре иных народов» (стр. 97). Излишняя категоричность этой мысли опровергается замечанием П. Богатырева в той же книге: «Многие украинские Думы очень близки по своей форме к балладам западных славян» (стр. 359). Вряд ли можно согласиться с И. Шептуновым, когда он заявляет, что «сербская хайдуцкая песня не столь богата социальными и национально-освободительными тенденциями, как поздняя хайдуцкая болгарская песня XIX в….» (стр. 191). Более прав, на наш взгляд, Н. Кравцов, когда он отмечает насыщенность социальной тематикой хайдуцких песен и народов Югославии5. С другой стороны, И. Шептунов без, – достаточных оснований пишет о незначительном удельном весе баллада в болгарской народной поэзии.

Известный польский славист; К. Мошинский придерживается на этот счет другого мнения: «Баллады… представляют необыкновенно самобытную и характерную черту устного творчества балканских славян и особенно болгар» 6. Болгарский исследователь П. Динеков также приводит убедительные данные о богатстве и разнообразии болгарской баллады7. В статье П. Богатырева спорным является противопоставление лиро-эпической поэзии западных славян как трагической – героическим песням восточных и южных славян, имеющим всегда оптимистические концовки (стр. 376). Народный оптимизм совмещается с трагическим характером южнославянского эпоса, особенно косовского цикла (это правильно отмечает И. Шептунов); с другой стороны, трагические концы свойственны не только западнославянским балладам, но вообще являются одним из характерных признаков данного жанра.

Эти примеры свидетельствуют о том, что современная фольклористика еще не всегда глубоко умеет постичь действительное национальное своеобразие эпоса (как, впрочем, и других жанров фольклора) разных народов. Решение этой проблемы является одной из задач сравнительно-исторического изучения славянского эпоса, которое оживилось лишь в последнее время,

Антология лишний раз напоминает о той огромной роли, какую славянский эпос сыграл в развитии культуры, и в частности литературы, славянских народов. К сожалению, за исключением П. Богатырева, называющего несколько фактов из истории чехословацкой литературы, никто из авторов вступительных статей об этом не пишет.

Следует надеяться, что вслед за полезной антологией славянского эпоса издательства выпустят в свет сборники по другим жанрам славянской народной поэзии – лирике, сказке, балладе; именно такое желание вызывает рецензируемая книга.

г. Ленинград

  1. Н. Г. Чернышевский, Полн. собр. соч., т. II, стр. 305.[]
  2. »Сербский эпос», составление, вступительная статья и комментарии И. И. Кравцова, переводы под ред. М. А. Зенкевича, Гослитиздат, М. 1960, т. 1, 389 стр., т. 11, 463 стр. []
  3. »Эпос славянских народов. Хрестоматия», под общей редакцией П. Г. Богатырева, составители П. Г. Богатырев, В. И. Чичеров, И. М. Шептунов, Учпедгиз, М. 1959, 496 стр. []
  4. Еще более эклектический подход к белорусскому эпосу проявился у составителей антологии «Беларускі эпас» (Мінск, 1959) и во вступительной статье к ней С. Василенка, где рамки героического «носа раздвинуты настолько, что в них оказались даже… духовные стихи![]
  5. »Сербский эпос», т. I, М. 1960, стр. 20. []
  6. K. Moczyfiski, Kultura ludowa elowian, II, 1936, стр. 1454.[]
  7. Петър Динеков, Български фолклор, 1959, ч. 1, стр. 409 – 414.[]

Цитировать

Гусев, В.И. Героическая поэзия славян / В.И. Гусев // Вопросы литературы. - 1961 - №7. - C. 214-217
Копировать