Французский реалистический очерк
Т. Якимович, Французский реалистический очерк 1830 – 1848 годов, Изд. АН СССР, М. 1963, 319 стр.
Скромное заглавие книги Т. Якимович рискует не привлечь к ней широкого читательского внимания. Но это одна из тех книг, проблематика и материал которых неизмеримо богаче их заглавия. Сохраняя строгую верность своей основной теме, исследователь уберегся от уклона в узкоспециальную сухую работу и воскресил целый пласт забытой культурной жизни прошлого со всем кипучим драматизмом ее литературно-политических страстей.
Литературный процесс периода Июльской монархии, казалось бы, обследован уже очень полно. Тем не менее автору книги удалось сказать много нового. Книга Т. Якимович знакомит читателя с неизученной историей французского газетного и книжного очерка этой эпохи, обрисовывая этапы его развития, его роль в формировании и борьбе критического реализма, причины появления и эволюцию «физиологии».
Внимание читателя прежде всего захвачено историей сатирических газет и журналов «Карикатюр» и «Шаривари», редактировавшихся в начале 1830-х годов Филипоном и неустанно разоблачавших средствами литературной сатиры, карикатурами и литографиями буржуазную Июльскую монархию. Духовно связанная со всей неутомимой и страстной борьбой левореспубликанского лагеря, с народными восстаниями той поры, пресса Филипона, объединившая множество талантливейших литераторов, начиная с Бальзака, и художников, начиная с Домье, до сих пор изумляет и восхищает читателя жизнерадостным задором, свежестью, а главное, неистощимой изобретательностью своей сатиры. Чего стоят одни «груши» Филипона, мгновенно получившие всенародную популярность!
Т. Якимович подробно анализирует жанры газетного очерка изданий Филипона (памфлет, пародию, документальную зарисовку, бытовую сценку и др.), его реалистические тенденции, его борьбу с реакционным романтизмом и его язык – эзоповские иносказания, сказочно-метафорические образы, каламбуры, веселые слово – и фразообразования.
Помимо буйно-насмешливой и беспощадной дискредитации короля-буржуа, пресса Филипона непрестанно боролась и со всею буржуазной реакцией тех лет. Среди различных достижений очеркистов и художников нельзя не отметить созданный ими гневно-сатирический образ буржуа-Тамерлана, «усмирителя» народных восстаний, образ, характерный для постепенного обогащения тона филипоновской сатиры, переходящей от задорных насмешек к горьким социальным обобщениям, обусловленным неудачами республиканских восстаний начала 30-х годов.
Сатира филипоновских изданий была встречена в штыки не только буржуазной реакцией 30-х годов, но и последующим консервативным французским литературоведением, постаравшимся наглухо ее замолчать. Материалы ее ныне во многом недоступны, и не удивительно, если такому тщательному и упорному исследователю, как автор книги, не во всем удалось воссоздать биографии левореспубликанских сатириков-очеркистов, за исключением Филипона и Луи Денуайе.
В своей борьбе против левореспубликанского движения и его литературы буржуазно-охранительный лагерь тоже пытался использовать жанр очерка, но в его более объемном, книжном виде. Так появилось на свет своего рода монументальное либерально-апологетическое издание 15-томного альманаха «Париж, или Книга Ста одного» (1831 – 1834). Т. Якимович показывает, что, несмотря на монархическо-клерикальные бытописательские установки большинства авторов, этому изданию не удалось до конца выполнить свою задачу. Народное недовольство, так ярко определявшее деятельность «Карикатюр» и «Щаривари», нашло свое отражение и в творчестве демократической группы участников этого альманаха; они мужественно продолжали борьбу за развитие социально-обличительного реалистического очерка, правдиво и сочувственно изображая тяжелый народный быт и нестихающее народное недовольство (очерки Бриффо, Эннекена, Ла Буйера).
Но сколь ни радовалось буржуазное общественное мнение этому изданию, изо всех сил старавшемуся изобразить благополучие Франции при Июльской монархии, «Книга Ста одного» не преминула вызвать и полемику. Так появились на свет новые очерковые альманахи, то пытавшиеся оценить современность с более прогрессивных идейных и эстетических позиций («Современный Париж», тт. 1 – 7, 1834 – 1835), то уже с революционной резкостью опровергавшие буржуазную апологетику (альманах «Революционный Париж», издававшийся отдельными выпусками республиканским Обществом прав человека и гражданина в 1833 – 1834 годах).
Наибольшего интереса по отчетливости своих идейно-эстетических позиций заслуживает «Революционный Париж», по словам его издателя, «целиком посвященный народу – могучей движущей силе всех революций». Народная – центральная – тема альманаха отнюдь не сводилась к сочувственному показу народного быта и нищеты, как у демократических авторов «Книги Ста одного» и «Современного Парижа»: нет, теперь на первый план вышло патетическое изображение мятежной активности народа, чему в новом альманахе стал служить жанр историко-революционного очерка.
Очеркисты «Революционного Парижа» обычно принадлежали к различным группировкам республиканской партии, и если они уже понимали исторический процесс как результат деятельности масс, а не королей или полководцев, то их подход к народной теме был еще неоднороден. Некоторые из них считали «народом» все третье сословие во главе с буржуазией и противопоставляли его как подлинную революционную силу – вечно недовольному, «анархическому»»простонародью». Однако большинство очеркистов «Революционного Парижа» тяготело к сочувственному изображению воспетой Барбье «святой черни», видя именно в ней главного и наиболее самоотверженного участника революционной борьбы.
С вызывающей смелостью выступая против реакционных и фальсификаторских тенденций «Книги Ста одного», ярко и правдиво обрисовывая антагонизм общественных отношений, утверждая необходимость революционной борьбы, эти левореспубликанские очеркисты создали множество положительных образов мятежного народа, подчеркивая его разум, сознательность, чувство собственного достоинства и непреодолимую волю к лучшему. Они изображали народ в пору Фронды, революции XVIII века, карбонаризма, а главное, в современности – как героического участника июльской революции, знаменитого июньского восстания 1832 года и других волнений 1830 – 1833 годов. Они впервые внесли в историю литературы устойчивый образ народа, вечного мятежника в прошлом, настоящем, а также в будущем, и в этом основная историко-литературная ценность альманаха «Революционный Париж», лучшие из очерков которого написаны в простой и ясной реалистической повествовательной манере.
Так, в истории книжного очерка 1830 – 1834 годов, подчеркивает Т. Якимович, дело завершилось победой очеркистов передового, республиканско-демократического направления, с убеждающей силой правдивости обрисовавших свою современность как полную кипучей внутренней борьбы, а вовсе не мирно дремлющую под скипетром «короля-гражданина)». Естественно, что реакционное французское литературоведение постаралось скрыть всякое существование «Революционного Парижа». Одна из многих заслуг автора рецензируемой книги – в воскрешении и подробной характеристике этого замечательного памятника литературной борьбы.
«Сентябрьские законы», изданные буржуазной реакцией вслед за разгромом восстаний 30-х годов, нанесли тяжелый удар прогрессивной литературе, приостановив, в частности, на целое пятилетие развитие очерка. Жанр этот возрождается лишь в начале 40-х годов, но уже в измененном виде, утрачивая свою прежнюю памфлетность, революционно-героическую патетику и отливаясь в форму «физиологии». Однако накануне появления потока «физиологии» французское прогрессивное реалистическое искусство одерживает одну из замечательнейших своих побед. Мы говорим о сборнике Филипона и Домье «Сто один Робер Макэр», в очерках и карикатурах которого оживает мощное влияние реалистической сатиры начала 30-х годов.
Сатирический образ грабителя Робера Макэра, впервые созданный знаменитым французским актером Фредериком Леметром, стал служить в борьбе демократии 30-х годов для обличения короля, министров и общественных верхов. Домье и Филипон придали ему более широкое обобщение, сделав его выразителем той цинично-преступной и вездесущей страсти к обогащению, которая поощрялась свыше (знаменитая фраза министра Гизо: «Обогащайтесь, господа!») и жертвою которого были народ, общество, вся Франция.
Рисунок Домье, краткая сатирическая подпись к нему («легенда») и специальный очерк на тему рисунка, написанный Марком Алуа или Луи Юаром, как убедительно показывает Т. Якимович, разоблачали мошеннические аферы Робера Макэра во всех решительно профессиях и во всех областях политической, общественной, государственной, предпринимательской, культурной и личной жизни. Образ этого легального бандита, процветающего в условиях буржуазной монархии, воспринимался как плоть от ее плоти и стал наивысшим достижением реалистической сатиры рассматриваемой эпохи. Как известно, Маркс называл самого короля Луи-Филиппа «Робером Макэром на троне».
Последние главы книги Т. Якимович посвящает анализу «физиологии», которые появляются целою лавиной в 1841 – 1842 годах. Это были, с одной стороны, так называемые «карманные физиологии», забавные, хлестко написанные книжечки, юмор которых был еще не чужд некоторых обличительных и сатирических тенденций, С другой – это были уже целые «физиологические» альманахи («Французы в их собственном изображении», «Бес в Париже» и многие другие), стремившиеся разрешить ту же задачу изображения социальных типов современности и специфики различных профессий – в плане «серьезного» и «объективного» бытописания. Но в эту пору полной победы буржуазной реакции в обоих типах «физиологии» безвозвратно утратился пафос наступательной, злой и едкой социальной сатиры, который был присущ некоторым Начальным произведениям «физиологического» жанра, появившимся еще в 30-х годах, как, например, «Физиологии шпика» Филипона или антибуржуазной «Физиологии моего победителя» Луи Денуайе. Утрачивая с течением времени всякие сатирические тенденции, «физиологии» 40-х годов все более, особенно в книжном очерке, становились псевдореалистической литературой. Но как ни были «утеснены» в этом отношении прогрессивные писатели, говорит Т. Якимович, они все же не слагали оружия и сумели создать богато и правдиво документированные в бытовом отношении очерки о народе и народных профессиях (очерки Майнцера, Делора, Берто, Петрюса Бореля, Феликса Пиа и др.).
Такова эта ценная книга. Совершенно справедливой, вполне обоснованной и доказанной является мысль автора об очерке «как об особом массовом художественно-публицистическом жанре, громадный успех которого у широкой публики в годы Июльской монархии свидетельствовал об исторически сложившейся потребности передового искусства и передового читателя в реалистическом методе воспроизведения действительности». Работа Т. Якимович является обоснованнейшим опровержением лживых тезисов реакционного зарубежного литературоведения о том, что первая половина XIX века была якобы эпохой романтизма и что такие реалисты, как Бальзак, являлись какими-то «беззаконными кометами в кругу расчисленных светил» романтизма, одиночками, не имеющими в литературной современности никакой однородной среды. «Мы могли убедиться в том, – пишет Т. Якимович о демократическом очерке 1830 – 1840 годов, – что это течение было не столько простым отголоском творческой деятельности Бальзака, сколько своеобразным коллективным соратником гениального писателя, что многие творческие идеи «Человеческой комедии» параллельно и самостоятельно развивались передовыми очеркистами как творческие задачи всего реалистического направления эпохи». Разумеется, автор при этом нисколько не собирался «принизить громадное общественно-эстетическое значение французского прогрессивного романтизма» и достаточно широко обрисовал его роль как одного из основных направлений литературы французской демократии той поры. Тем не менее в оценке общего литературного процесса 30 – 40-х годов автор обоснованно утверждает, что романтизм как метод искусства уже не мог занимать главенствующего положения.
Мы далеко не исчерпали всех мыслей, наблюдений, новых точек зрения, оценок, содержащихся в книге Т. Якимович и обогащающих обычное представление о литературном процессе Июльской монархии. Нельзя не радоваться выходу этого исследования. Являясь итогом многолетней работы, оно представляет большой интерес как для советского, так и для зарубежного литературоведения. Книга, написанная с публицистической страстностью, изданная с множеством великолепных иллюстраций, обязательно пробудит в читателях стремление ознакомиться хотя бы с лучшими из тех произведений, о которых идет речь. И пламенный «Революционный Париж», и знаменитая сатирическая сюита «Сто один Робер Макэр», и лучшие очерки филипоновских изданий, безусловно, заслуживают перевода на русский язык, как замечательные памятники борьбы и дерзаний боевой художественной мысли прошлого.