Фольклор вайнахов и его издания

«Ингушский фольклор», Грозный, 1958. 171 стр. (на ингушском языке); «Чеченский фольклор», т. I, Грозный, 1959, 302 стр.; т. II, 1964, 203 стр.; т. III, 1964, 166 стр. (Изд. Чечено-Ингушского научно-исследовательского института; на чеченском языке); «Ингушские народные пословицы», Грозный, 1962, 42 стр. (на ингушском языке); «Народные пословицы чеченцев», Грозный, 1963, 61 стр. (на чеченском языке); «Чеченские и ингушские народные мелодии и песни», «Советский композитор», М. 1962, 80 стр.

Вайнахи – так сами себя называют чеченцы и ингуши – долгое время жили при родовом строе и до Великой Октябрьской социалистической революции не имели письменной литературы. Ее заменяла довольно развитая устная поэзия. Общественная практика, весь многовековой жизненный опыт убеждали народ в силе воздействия на людей меткого и лаконичного слова. «В дороге, какой бы дальней она ни была, достаточно раз хлестнуть хорошего коня. На площади, как бы велика она ни была, достаточно раз сказать правдивое слово», – гласит народная мудрость.

Чечено-ингушский народ гордится тем, что первые записи чеченских лирических песен сделал Л. Толстой в 1852 году со слов своих кунаков – Садо Мисербиева и Балты Исаева¹.

И в последующие годы Л. Толстой не переставал интересоваться поэзией горцев Северного Кавказа. В 1875 году он посылает А. Фету подстрочник чеченской песни «Высохнет земля на могиле моей» для перевода. А. Фет с большой любовью сделал перевод, сохранив стиль и дух оригинала, – он создал подлинно поэтический шедевр.

Со времени публикации записей подстрочников в «Сборнике сведений о кавказских горцах» (Тифлис, 1868, вып. I; из этого издания их брал Л. Толстой) прошло около ста лет, но сказители Чечено-Ингушетии бережно хранят эти песни в своей памяти и в наши дни исполняют их перед слушателями под аккомпанемент «дачаг пандара» или «чондырга» (музыкальный инструмент вроде трехструнной балалайки). Совсем недавно Х. Цугаев записал новый вариант песни «Высохнет земля на могиле моей», в которой воспевается мужество и бесстрашие Хаджи-Мурата.

В последние годы научными работниками Чечено-Ингушетии проделана большая работа по собиранию и публикации фольклорных произведений. В 1959 – 1964 годах вышло из печати свыше десяти сборников фольклора, в том числе и музыкального, в которых представлены образцы почти всех жанров устного народного творчества вайнахов на чеченском и ингушском языках. Наряду со старыми текстами, уже известными науке, напечатаны также новые произведения, записанные от современных сказителей и песенников Чечено-Ингушетии. Читатель впервые получил возможность познакомиться с широко известными на Кавказе нартскими сказаниями, сказками, песнями и другими фольклорными жанрами.

Однако при внимательном знакомстве с этими изданиями возникает ряд вопросов.

Сами названия сборников – «Чеченский фольклор» и «Ингушский фольклор» – наводят на мысль о том, будто существует два разных, а не общий чечено-ингушский фольклор. Это, на наш взгляд, неверно. В произведениях устного народного творчества ингушей и чеченцев, которые почти свободно понимают друг друга, эта общность проявляется не только в тематике, не только в общих идеалах и мировоззрении, но также во всей.системе художественно-изобразительных средств, приемах и стиле фольклорных произведений. Глубоко правы проф. Д. Д. Мальсагов и Х. Д. Ошаев, которые утверждают в «Очерке истории чечено-ингушской литературы» (Грозный, 1963) единство чечено-ингушского фольклора и отмечают, что каждое значительное произведение, в какой бы части Чечено-Ингушетии оно ни было создано, становилось достоянием всего народа.

В вышедших сборниках собранный материал систематизирован по жанрам, и это имеет ряд удобств, но современная фольклористика применяет и другой, более перспективный метод – сплошную и исчерпывающую запись всего фольклорного материала, – что дает возможность установить первостепенные и наиболее жизненно важные процессы в развитии и бытовании фольклора в разных районах Чечено-Ингушетии.

Мало внимания, к сожалению, уделяется творчеству народных певцов и сказителей. В антологии «Поэзия Чечено-Ингушетии» (М. 1959) и в «Очерке истории чечено-ингушской литературы» (Грозный, 1963) сообщены лишь краткие биографические данные о некоторых наиболее популярных современных сказителях и песенниках. «Краткие биографии», содержащиеся в сборниках, совершенно недостаточны для изучения «творческой лаборатории» сказителей. Являются ли они только исполнителями старых песен или создателями новых? Одинаковы ли музыкально-песенные мелодии певцов? Велик ли репертуар хотя бы одного из них? Все эти вопросы остаются без ответа.

Недостатком фольклорных сборников является почти полное отсутствие научного справочного аппарата. Иногда составители указывают; «рассказал Цицкиев Идрис» или «записал Хаджиев Ризван» и т. д. Где, кем, когда и от кого тексты были записаны – не сообщается. Не узнает читатель и о том, были ли какие-то из приводимых текстов опубликованы ранее. В ряде случаев составители сборников публикуют как новые уже известные записи. Например, сказание «Хромой Тимур» впервые было записано и опубликовано А. Аушевым в сборнике «Устное народное творчество вайнахов» (Орджоникидзе, 1932). Составитель Х. Осмиев без изменений включил его в сборник «Ингушский фольклор» (Грозный, 1940), а через несколько лет переиздал этот сборник (Грозный, 1958), где указал, что сказание «Хромой Тимур» записано со слов некоего Зурабова Абаса. Во втором томе «Чеченского фольклора» (составитель С. Ч. Эльмурзаев) находим дословный перевод сказания «Хромой Тимур» с ингушского языка на чеченский и справку, что записано оно со слов Бангаева Кудина. Конечно, варианты одной сказки или песни могут быть сходными, но хорошо известно, что даже в устах одного и того же сказителя тексты фольклорного произведения (тем более прозаического!) никогда не остаются в неизменном виде. Сказание же «Хромой Тимур» в различных его изданиях совпадает текстуально, причем соблюдаются паузы, восклицательные и вопросительные знаки, многоточия. Перечень таких примеров можно увеличить. Не было никакой необходимости вновь переиздавать уже известные тексты, да еще не ссылаясь при этом на прежние источники.

Многие произведения в изданных сборниках составители и переводчики подвергли «литературной обработке». Между тем точность записи и точность воспроизведения текстов является незыблемым законом фольклористики.

В предисловии к первому тому «Чеченского фольклора» (Грозный, 1959) Х. Ошаев и З. Джамалханов пишут: «В 1940 году на русском языке в Москве был выпущен литературно обработанный «Чечено-ингушский фольклор». Поправки и переделки составителей и переводчиков во многом снизили богатство и художественные достоинства данного фольклора». К удивлению, в том же томе в «Примечаниях» на стр. 297 мы читаем: «Песню о Шихмурзе, сыне Зайты» со слов Ибрагимова записал и обработал З. Джамалханов». Именно в такой «обработке» и дано большинство песен первого тома «Чеченского фольклора».

Выгодно отличается от других сборников третий том «Чеченского фольклора», в который включены оригинальные в сюжетном отношении нарт-орстхойские сказания чеченцев, героические сказки и предания. В томе дан обстоятельный комментарий, пояснения непонятных слов и т. д. К сожалению, весь материал (сказания, сказки и предания) опубликован без жанровой дифференциации, и поэтому только специалист сможет определить, где сказка, а где сказание.

Еще до революции собиранием фольклора занимались ингушский этнограф Ч. Ахриев и чеченский просветитель Т. Эльдарханов. Их записи фольклорных текстов можно считать классическими. К сожалению, в сборниках, издаваемых на родном и русском языках, это наследие недостач точно привлекается.

Например, в сборнике «Чудесные родники» (Грозный, 1963) очень неполно представлены сказания о нарт-орстхойцах, не привлечены переводы Ч. Ахриева, а без них нельзя выявить, то место, которое в творчестве народов Кавказа занимают чечено-ингушские сказания о нартах.

Мало знают читатели о переводах: чеченских песен, сделанных А. Шериповым, этим «мюридом революции», о котором говорил в своем докладе на Втором съезде писателей РСФСР Л. Соболев, а также З. Мальсаговым, который является основоположником латинской письменности на Северном Кавказе и родоначальником ингушской художественной литературы.

Размеры рецензии не позволяют говорить о сравнительно-историческом изучении устного народного творчества вайнахов на широком фоне фольклора других кавказских народов, о влиянии фольклора на творчество современных писателей, об» интереснейшей проблеме «многоверия», которое весьма отчетливо проявляется в дошедших до нас эпических и обрядовых жанрах, то есть об отражении в фольклоре чечено-ингушского народа элементов язычества, христианства и ислама.

Учеными Чечено-Ингушетии широко начата большая и плодотворная работа. Хотелось бы углубления ее, учета общесоюзных достижений в этой области.

г. Грозный

1. См. Л. Толстой, Полн. собр. соч., т. 46, стр. 89.[↩]