Флаги на высоких соснах

«Он остается верным тематике, к которой обратился еще в молодости, – изображению историко-революционных событий, революционных борцов. Иногда пишет и о чем-нибудь другом, но проходит какое-то время, и он опять рассказывает о коммунистах, бойцах революционного фронта и времен буржуазной Латвии, и последующих лет…»

Так характеризуют мою малую и большую прозу. Эту характеристику я принимаю. Рассказывать о революционерах меня побудила пора больших общественных переворотов конца семнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого годов, совпавшая с началом моей сознательной жизни.

Мальчишкой я жил тогда с родителями в отсталом округе Латвии – Латгалии. Весть об Октябрьской революции пришла в Латгалию с некоторым опозданием, но батраки, мелкие и безземельные крестьяне, притихшие было в войну фабричные рабочие городка Ливани и стоявшие по деревням солдаты сразу же проявили невиданный энтузиазм. Помню демонстрации, митинги. Из волостных и других органов власти изгонялись паны, попы и богатые хозяева. Вспыхивали горячие споры о том, как жить по-новому, перекраивались поля и луга.

Но реакция не сдавалась: нахлынули немецкие фельдфебели и вахмистры, началась настоящая охота на «бунтовщиков». Их пороли, вешали… А в должностные кресла вновь усадили изгнанных волостных заправил. И пошли бесконечные реквизиции, всевозможные подати (в том числе уборка урожая болот – трепание белого мха, что для моего поколения было чем-то вроде барщины).

«Наконец бунтовщикам свернули головы», – радовались немецкие блюстители порядка и в октябре милостивейше разрешили сельским «соплякам» собираться в риге волостного старшины: