№8, 1978/Публикации. Воспоминания. Сообщения

Ежедневники (1909 и 1911 годы). Вступительная заметка С. Розановой, публикация и комментарии О. Голиненко, С. Розановой

С. А. Толстая обладала несомненным литературным дарованием. Ее экзаменационное сочинение «Музыка» было признано лучшим, она писала стихи (цикл «Стоны» под псевдонимом «Усталая» был опубликован в «Журнале для всех», 1904, N 3), повести («По поводу «Крейцеровой сонаты» и «Песня без слов» – хранятся в Государственном музее Толстого), детские рассказы, вошедшие в сборник «Куколки-скелетцы» (М. 1910). С 12 лет она вела дневник и приобрела привычку и потребность к фиксации на бумаге своего душевного состояния, своих переживаний, событий, случавшихся с нею и вокруг нее. Дневник своего детства, отрочества и юности Толстая перед замужеством уничтожила, и сохранилась только тетрадь с записями «Поездки к Троице» в июне 1860 года. Вообще, будучи человеком открытым, «распахнутым», нуждающимся в исповеди и излияниях, она легко и охотно превращала в «документ» разного рода эпизоды и события своей жизни, примечательные и радостные, скорбные, драматические и глубоко интимные. Даже о самом своем великом и неутешном горе – смерти любимого семилетнего сына – она смогла поведать в рассказе «Смерть Ванечки». Толстой написаны несколько мемуарных очерков: «Женитьба Л. Н. Толстого», «Первое представление комедии «Плоды просвещения», «Поездка в Крекшино» и др.

На протяжении почти всех 48 лет жизни с Л. Н. Толстым, с некоторыми перерывами, Толстая вела дневник и создала уникальный мемуарный памятник, пусть порой и пристрастный и не во всех своих суждениях справедливый, где отражена каждодневная жизнь гения, широко и многогранно запечатлен его удивительный облик, величественный и трагический. Особая ценность этого дневника еще и в том, что в нем содержатся признания великого мастера, касающиеся его творческой работы, его замыслов, осуществленных и неосуществленных.

Начиная с 1892 года Толстая завела маленькие книжечки-календари, в которых отмечала некоторые факты яснополянской хроники: приезды и отъезды Толстого, гостей, погоду и т. д.

В течение почти 10 лет эти пометы в календаре предельно кратки, занимают две-три строчки и особого интереса не представляют. Примерно с 1903 года, когда Толстая очень редко обращалась к дневнику, эти записи становятся пространней и содержательней, значительно больше внимания уделяется Толстому, его занятиям, настроениям, суждениям.

И после смерти писателя она продолжала вести свои Ежедневники, – последняя запись сделана 23 октября, за несколько дней до смерти, последовавшей 4 ноября 1919 года. Все 9 лет, которые Толстая прожила в осиротевшей Ясной Поляне, она день за днем составляла летопись не только своей нелегкой и грустной жизни, но и многих событий, имеющих непосредственное отношение к посмертной судьбе Толстого, его сочинений, его рукописного наследия, истории создания первых воспоминаний о нем, книг, ему посвященных, всякого рода акций по увековечению его памяти.

В целом все Ежедневники, особенно прижизненные, заполняющие пробелы тех лет, когда Толстая почти не обращалась к своему дневнику, имеют серьезное историко-литературное значение, содержат факты и детали, углубляющие знание биографии Толстого, приближают к нам живой его облик, позволяют получить реальное представление о том мире, в котором он жил, мыслил, страдал и писал.

В настоящей публикации представлены извлечения из Ежедневников 1909 и 1911 годов. В дневниковой тетради 1909 года Толстой сделана всего лишь одна запись, таким образом, пометы в календаре должны и могут рассматриваться как ее замена. Здесь отражен год, предшествовавший «уходу», год относительно спокойной домашней обстановки, когда Толстой еще мог продолжать жить в привычном ему стиле и ритме, напряженно работать, наслаждаться природой, музыкой, общением с гостями и друзьями Ясной Поляны. Эти записи весьма явственно свидетельствуют, что, несмотря на преклонный возраст, недуги, невзгоды, Толстой сохранил свою необыкновенную трудоспособность, свои духовные силы, жизнелюбие, страстный интерес к тому, что свершалось в обществе, к явлениям современной литературы. Быть может, особая значимость этих записей в том, что Толстой, увиденный глазами жены, предстает перед нами не как Учитель, Проповедник, основатель нового учения, вознесенный на Олимп, а как очень земной, живой человек, а вместе с тем – величественный и необычный.

Ежедневник 1911 года совершенно иной и по содержанию и по духу. Он заслуживает внимания тем, что благодаря многим, хоть и достаточно кратким, но дополненным комментариям, записям выясняются факты либо забытые, или вовсе неизвестные. Толстая отмечает, как конфисковали три тома издаваемого ею собрания сочинений Толстого, как на свои обращения к царю с просьбой выкупить Ясную Поляну у наследников, превратить ее в национальное достояние России, мемориал, она получает только отказы. А сцепленные вместе, эти факты показывают, что официальная Россия продолжала преследовать Толстого, запрещать его произведения, страшиться его. С другой стороны, в Ежедневнике зарегистрированы факты, свидетельствующие о том, что русское общество, трудовой народ помнили и чтили память великого писателя. Из записей Толстой весьма зримо вырисовывается сложная атмосфера, возникшая вокруг имени и наследия Толстого в год, последовавший за его трагической гибелью.

1909

3 января. Переписывала «Хаджи-Мурата»…

5 января. Лев Николаевич писал что-то в драматической форме. Он ищет и все не найдет того тона, который бы ему нравился. Уже есть несколько начал художественной работы1. Он ездил верхом и здоров.

10 января. Весь день переписывала «Хаджи-Мурата» и нашла старые рукописи в диване Льва Николаевича. Там же корректуры «Воскресения» и другие бумаги. Приехал Гольденвейзер, играл прекрасно Шопена.

11 января. Вечером играл Гольденвейзер Шопена: полонез, сонату, вальс, ноктюрн и мазурку. Играл очень хорошо, местами тонко. Наши все уехали в Тулу, на концерт цыганки Вари Паниной. Л. Н. был у Черткова (верхом), там Чертков читал реферат об игрищах; Уехали Гольденвейзеры.

15 января. Весь день с Ландовскими. Приезжали Андрюша с женой, Чертков и Страхов. Кончила переписыванье Льву Николаевичу2. Все ездили к Чертковым. Вечером опять большое наслажденье от игры Ландовской. Как просто, оригинально, какой ритм и выразительность. Прелесть! Они уехали.

16 января. Положительно ничего больше не делала, все переписывала «Хаджи-Мурата». Хорошо! Оторваться не могла.

Был у Льва Николаевича один помещик, отдавший землю крестьянам, с сыном. Фамилия его Шейерман3. Приехали Митя Кузминский и Челищев.

18 января. Усердно разбирала в тетенькиной (Т. А Ергольской) шкатулке ее письма, бумаги, и тоже родителей Льва Николаевича. Все переписала и везу в Музей. Пересматривала и черновые «Хаджи-Мурата» и тоже свезу в Музей.

Был Шейерман и Чертков. Льву Николаевичу сегодня лучше.

20 января. Был тульский архиерей Парфений с благочинным и нашим священником и 6 человек свиты, полиции и проч. Архиерей всем понравился, умен, прост, ласков. Лев Николаевич прослезился, когда благодарил его за приезд и мужество быть у нас4.

До ночи переписывала письма Льва Николаевича 1854 и 1856 годов.

23 января. Собираюсь в Москву, разбирала бумаги, все нужное для разных дел. Начала переписывать «Отца Сергия».

Лев Николаевич весь вечер стонет, зевает, охает. Слабость, изжога. Читал, радовался на письмо крестьянина малороссиянина сочувствующее5.

31 января. [Ясная Поляна.] Скучно, весь день перешивала и исправляла теплую фуфайку для Льва Николаевича. Если б не для него, ни за что бы не тратила времени на работу, а писала бы свои «Записки» 6 или переписывала «Отца Сергия». Вечером Лев Николаевич читал нам рассказ Новикова о том, как идут солдаты на войну, кажется, под заглавием «Запасные» 7. Очень хорошо.

2 февраля. Нездоровится Льву Николаевичу, он весь день ничего не ел и все спит. Я тоже нездорова. Переписывала «Отца Сергия». Пересматривала материалы для моей книги «Моя жизнь», и хочется писать дальше.

5 февраля. Кончаю переписывать «Отца Сергия». Разбирала и записывала свои письма. Приезжали братья Гаярины, играли на рояли со скрипкой, бодро, весело. Лев Николаевич слушал музыку с удовольствием. Ему гораздо лучше. Уехал Беркенгейм.

6 февраля. Приезжали Чертков и М. А. Шмидт. Разбирала письма, кончила «Отца Сергия». Лев Николаевич гулял около дома; всем интересуется, говорил сегодня, что бог в любви и другого бога нет и не может быть.

14 февраля. Больна, встала поздно, занялась «Хаджи-Муратом», сверяя переписанное, а потом материалами к своим «Запискам», Читали вслух казнь Каракозова в «Русской старине» 8.

16 февраля. Занялась своими «Записками», материалы выписывала. Очень хочется писать дальше. Приехала Мария Александровна и два брата Страховы. Меньшой пел басом Фауста и Мефистофеля и арию из «Демона»; потом рассказывал комические рассказы и читал Чехова. Я не умею смеяться.

Был Чертков. В «Русских ведомостях» изложили статью Л. Н. «Закон любви и закон насилия» 9.

17 февраля. Пропасть гостей. Бедный Булыгин, у которого умерла жена, его сын Сережа, Картушин и Досев, все толстовцы, Марья Александровна. Разговоры без конца. У Льва Николаевича еще был еврей – литератор из Киева10. Когда все разошлись, Лев Николаевич закричал: «Нумидийскую!» – и начал вприпрыжку, подняв руку, бегать вокруг стола. Это на яснополянском жаргоне давно означает радость избавления от гостей.

19 февраля. Весь день гости. Лев Николаевич пишет «Номер газеты» 11. Ездил верхом, Зося за ним с Филькой.

20 февраля….Весь день исправляла «Биографию» Молоствова по запискам Сергеенко. Очень плохо написано. Уехала Огарева.

21 февраля. Кончила поправлять для Молоствова, для его «Биографии», главу «Гр. С. А. Толстая» и отослала вместе с письмом12. Пыталась писать свои «Записки» – не идет.

23 февраля. Все больна, но поиграла немного сонату Бетховена, потом был жар, лежала и весь вечер писала «Мою жизнь», и дело шло успешно. Лев Николаевич ездил верхом, не работается ему. Вечером с Фельтеном и Чертковым читали вслух разные письма из тюрем заключенных и другие.

25 февраля. Писала опять весь день и исправляла корректуру «Детства». Л. Н. здоров, гулял, писал.

26 февраля. Льву Николаевичу нездоровилось с утра. Приезжали Фельтен, и супруги Страховы, и Чертков. Писала свою книгу «Моя жизнь». Л. Н. диктовал вернувшемуся Гусеву – письма вроде статей, и вчера он написал множество писем13.

21 февраля. Л. Н. что-то слаб. Писал министру Тимирязеву, обещавшему место Андрюше14.

28 февраля. Писала, поправляла корректуру иллюстрированного «Детства» 15. Какой это chef-d’œuvre Лев Николаевич, Гусев, Варвара Михайловна и Душан Петрович ездили к Чертковым. Там какая-то дама, путешественница, читала лекции о разных народах и на экране показывала картины раскрашенные. Льву Николаевичу очень понравилось.

1 марта. У Льва Николаевича нога покраснела и распухла в одном месте, и его положили на весь день лежать. Приезжали Чертков, Ольга и две дамы с фотографом, которые показывают волшебный фонарь с индийскими видами16.

5 марта. Кончила писать 1891 год. Больших он мне стоил трудов. Сидела возле Льва Николаевича весь день. Он все неподвижно сидит с вытянутой ногой, но, в общем, ему лучше. С внуками штемпелевали книги в библиотеку.

6 марта. Тяжелая весть о высылке Черткова из Тульской губ. 17. Все плакали. Плакали Саша, Дима, Ольга, расстроен Лев Николаевич, да и весь наш дом. В народе и прислуге негодование: «Мало их там убивали, все издеваются над добрыми людьми». Чертков совсем больной. У Льва Николаевича нога пухнет. Уныло! Написала злое письмо в газеты, еще не послала18.

8 марта. Были Чертковы, Новиков крестьянин читал Льву Николаевичу свои сочинения 19. Переписывала письма Льва Николаевича. Ему сегодня получше. Еще был англичанин. Писала еще письмо.

9 марта. Ходила сегодня по хозяйству. Очень трудно и скучно. Делала выписки из писем для моей книги – «Моя жизнь». Льву Николаевичу лучше. Писала вчера Тане с моей статьей.

12 марта. Заболел Лев Николаевич. Жар 37 и 6. Сидела дома, делала выписки из писем для своей работы. Появилось мое письмо в газетах по поводу высылки Черткова20.

13 марта. Льву Николаевичу лучше, укладывалась, уехала вечером в Москву. Остался Никитин21.

16 марта. Приехал в Москву Никитин, смутил меня известием, что сердце Л. Н. нехорошо. Кончила спешно дела, отдала в Музей телеграммы и письма, уехала вечером.

17 марта. Дома, в Ясной. Тоска на сердце ужасная. Льву Николаевичу лучше с утра, но к вечеру 37 и 3 и хуже, напрасно ехала, хотелось кончить дела и быть в концерте Керзина.

18 марта. Сидела весь день за работой, метила платки Льву Николаевичу гладью. Ему лучше, он опять бодр и даже весел. А у меня тоска на сердце беспросветная. Отчего? Был Чертков, и приехал П. И. Бирюков, много рассказывал про Толстовскую выставку в Петербурге22.

20 марта. Льву Николаевичу, слава богу, лучше. Он очень интересуется книгой «Кришна» 23.

22 марта. Лев Николаевич сидел на балконе, ему лучше, но он бережется. Читали Куприна рассказ «Актер поневоле».

23 марта. Читали вслух Куприна «Мелюзга» 24.

31 марта. Сегодня было рождение моего покойного Ванечки. Ходила с Танюшкой по балкону и по террасе; солнце грело, и было хорошо. Потом усердно занялась разборкой старых бумаг тетеньки Т. А. Ергольской. Какая была прекрасная, духовная женщина. Переписала три письма Льва Николаевича к ней: одно из Казани, другое из Севастополя, третье о медвежьей охоте25. Везу оригиналы в Музей. Приезжал Булыгин и сын Андрюша. Вечером – корреспондент «Русского слова».

Лев Николаевич играл в винт с детьми. Он говорил много о выгодах старости и брезгливо относился к молодости, особенно к половой стороне ее. Как часто он возвращался в своей жизни к этому вопросу, и как сильно его забирала эта сторона жизни.

5 апреля. С утра тревога, Лев Николаевич лежал, ничего весь день не ел, сонлив и слаб, и на душе опять тяжелое ожидание чего-то страшного.

6 апреля. Сегодня утром встала пораньше узнать о здоровье Льва Николаевича. Он сказал: «Мне лучше, пью кофе». Потом прибавил: «Я так счастлив, так счастлив!» – Чем? тем, что много людей тебя любят? – спросила я. «Нет, в тебе, я счастлив тобой», – сказал он и заплакал. Совсем неожиданно, и почему? Прочитывала письма для моих «Записок». Прочли вслух Ювачева «Небесный суд» 26.

7 апреля. Вечером шила, просматривала огромное количество газет. Прислали французскую газету с моим письмом о Черткове. Лев Николаевич опять хорош, очень занят чтением о китайцах и их древних законах и правах27. Играли в винт.

10 апреля. Льву Николаевичу лучше. Радуется на получаемые письма: сегодня от плотника, отступившего от церкви и считавшего нужным для души только делание добра людям28. Приходил Николаев. Писала Нордман и в типографию.

14 апреля. Шила, продержала корректуру 4-х листов «Детства» и «Отрочества» иллюстрированного. Приходили телятинские мужики, взяли исполу 13 десятин земли под овес. Все грустно, оттого что Лев Николаевич слабеет, нога болит. Он уныл и тих. Вечером играл в винт.

16 апреля. Читала корректуру «Отрочества». Как ясно теперь, какие должны были быть плоды от зерен – в духовной жизни Льва Николаевича.

17 апреля. Лев Николаевич говорит! «Я теперь всегда устал», Пишет статью о насилии29.

18 апреля. Лев Николаевич ездил один кататься в пролетке, вечером играл в винт. Неприятно спорил со мной о докторах и убеждал меня, что мне не надо было делать операцию. Я всегда огорчаюсь от таких разговоров. Держала корректуру, усердно убирала и вписывала книги.

20 апреля. Кончила записывать в каталоги новые книги. Приезжал сын Сережа и француз mr. Mazon30. Вечером Таня хорошо рассказывала про Италию, и Л. Н. охотно ее слушал, лежа на кушетке.

22 апреля. Вернулся Сухотин. Лев Николаевич читал ему свое письмо к Булгакову о воспитании и образовании, и я слушала. Очень хорошо31.

28 апреля. В Ясной Поляне. Льву Николаевичу нездоровится.

29 апреля. Льву Николаевичу гораздо лучше, я мало его видела сегодня, он очень занят своими писаньями и письмами.

30 апреля. Л. Н. ездил к Чертковым верхом, я гуляла с гостями. Приезжали: Пастернак-художник с женой и скрипач Могилевский. Играл вечером сонату Баха, 8-ю сонату со скрипкой – Бетховена, две части из сонаты Моцарта, менуэт Моцарта и арию Баха32.

3 мая. Вернулась Таня из Петербурга, где хлопотала за Черткова у Столыпина. Не пойму – вернут его или нет. Уехал Молочников. Днем [Л. Н.] ездил верхом. Пишет статью о воспитании. Пишет все больше в форме писем на запросы…

6 мая. Весь день в саду красила скамейки, столбы. Приезжали офицер Семеновского полка Назимов33 и какой-то Успенский. Лев Николаевич здоров, беседовал с гостями, ездил верхом и читал. Пишет все письма, интересуется китайцами34. Приезжал армянин, редактор газеты.

7 мая. Читали вечером вслух Куприна «Яму» о проститутках, – мерзость эта картина их жизни35.

9 мая. Приезжали Страхов, Николаев, Трегубов и бывший диакон чужой. Известие об официальном отказе министра Черткову вернуться домой36. Лев Николаевич верхом ездил к его семье.

11 мая. Лев Николаевич ездил верхом к Чертковым. Неприятные сведения в газетах о суде над Фельтеном и письмо задорное Л. Н. к следователю37. Неприятное чтение «Дьявола», сочинение Л. Н., которое он от меня скрывал.

12 мая. Вечером прочли вслух Достоевского описание смерти в каторге38.

18 мая. Танюшке получше, писала ей и Тане. Лев Николаевич ездил на Засеку, говорил с доктором Грушецким о Танюшке. Он оттуда приехал, говорил, что теперь опасность отодвинута, но боятся параличей. Была телеграмма: «Улучшение продолжается».

Нищий говорил: «Николай Веревкин…» 39

20 мая. Вернулся доктор наш от Сухотиных, Танюшке гораздо лучше. Слава богу! Приехали еще внуки. У Льва Николаевича был корреспондент «Русского слова» – Спиро40 и крестьянин, говоривший о необходимости духовной жизни в народе 41.

28 мая. Тихий, теплый, серенький денек. Льву Николаевичу что-то нездоровится. Лева прекрасно начал лепить бюст отца. Я занялась своими «Записками».

29 мая. Гуляла с Левой и внуком Сережей; ходили на купальню. Разбирала материалы к «Запискам». Приезжали Гольденвейзеры, Горбунов, Николаев, Иванова. Так весь вечер и проболтали. Лев Николаевич весел и здоров, ездил в Колпну верхом спрашивать о вдовах в волостном правлении.

30 мая. Приехал Мечников с женой. Весь день провела с ними очень приятно. Культурные и простые люди, с ними легко. Приезжали фотографы и корреспонденты. Фотографировала и я. Гольденвейзер играл вечером Шопена балладу, этюд, мазурку и Шумана кое-что. Очень хорошо. Лев Николаевич здоров, Мечников ему понравился. Катался с ним в кабриолете в Телятинки. Вечером Мечниковы уехали42.

1 июня. Гуляла с внуками Сонюшкой и Илюшком и с Ольгой. Читала им свой детский рассказ «Скелетцы» 43. Лев Николаевич ездил верхом в Засеку. Говорит сегодня: «Я далеко ушел от чувства патриотизма; меня интересуют не чисто русские вопросы, а всемирные – всего человечества».

2 июня. Много занималась выписками для моих «Записок». Проявляла фотографии бюста Левы и Мечникова с Львом Николаевичем. Только один удачный. Наклеивала газетные вырезки. Был Гольденвейзер.

5 июня. Пыталась заняться своими «Записками», и было невозможно. Приехали еще сын Генри Джорджа того же имени с знакомым своим mr. Moore44. Приехал Тихомиров, учредитель Общества трезвости. Потом Ольга и многочисленная колония Чертковых. Собрались и наши люди, слушали балалаечную игру Трояновского. Удивительно играет. Л. Н. в восторге45, хотя и нездоров.

8 июня. Рано утром встала, поехали на Засеку. Дорога тяжелая, дальняя. Лев Николаевич суетился, спорил с помещиком46, впечатлялся всем, а я беспокоилась все время. В Кочетах хорошо, приветливо. Тани две – прелесть. Л. Н. устал, но сносно.

10 июня. Кочеты. Жизнь идет спокойно и ровно. Прогулки с Танюшкой, работа, разговоры вечером. Лев Николаевич ездил верхом довольно далеко: он засиделся в Ясной, и его радует всякая новизна лиц, местности и обстановки.

  1. Над рассказом, получившим впоследствии заглавие «Кто убийцы? Павел Кудряш», Толстой начал работать в декабре 1908 года. После двух набросков Толстой 5 января 1909 года начал писать на ту же тему в драматической форме (Л. Н. Толстой, Полн. собр. соч. (Юбилейное), т. 37. Далее ссылки на это издание даются в тексте). Произведение осталось незаконченным и при жизни Толстого не печаталось.[]
  2. Имеется в виду рассказ «Кто убийцы? Павел Кудряш».[]
  3. В. А. Шейерман в октябре 1905 года отдал крестьянам землю, оставив себе небольшой надел. Его «Открытое письмо к гг. землевладельцам», призывающее отказаться от права собственности на землю, вместе с сопроводительным письмом Толстого от 16 января 1906 года опубликовано в газете «Новости дня», 20 января 1906 года (т. 76, стр. 83 – 85). После этой встречи Толстой записал в Дневнике: «Вчера был очень близкий и сильный человек Шеерман. Очень хорошо беседовали» (т. 57, стр. 13).[]
  4. Толстой записал в Дневнике 22 января: «…Я говорил с ним по душе, но слишком осторожно, не высказал всего греха его дела. А надо было. Испортило же мне его рассказ Сони об его разговоре с ней. Он, очевидно, желал бы обратить меня, если не обратить, то уничтожить, уменьшить мое, по их – зловредное влияние на веру в церковь. Особенно неприятно, что он просил дать ему знать, когда буду умирать. Как бы не придумали они чего-нибудь такого, чтобы уверить людей, что я «покаялся» перед смертью» (см. также: Н. Н. Гусев, Два года с Л. Н. Толстым, «Художественная литература», М. 1973, стр. 234 – 235. Далее сокращенно: Гусев).[]
  5. Возможно, речь идет о письме С. Алексеева, которому Толстой ответил 23 января 1909 года (т. 79, стр. 44 – 45).[]
  6. Автобиографические записки С. А. Толстой «Моя жизнь» (машинопись хранится в Государственном музее Л. Н. Толстого. В дальнейшем сокращенно: ГМТ).[]
  7. М. П. Новиков, На войну. Впервые Толстой читал его в сентябре 1904 года по рукописи, присланной автором. Рассказ понравился Толстому «своей искренностью, серьезностью и глубиной… красотой, силой и образностью схваченного… народного языка» (Гусев, стр. 237; см. также т. 90, стр. 330).[]
  8. »Записки сенатора Есиповича» – «Русская старина», 1909, N 1 – 2. []
  9. Изложение статьи Толстого «Закон насилия и закон любви» опубликовано в «Русских ведомостях» 15 февраля 1909 года под заглавием: «Новая статья Л. Н. Толстого».[]
  10. Поэт С. Баскин-Серединский, неоднократно бывавший в Ясной Поляне.[]
  11. Статья «Номер газеты», посвященная разбору номера петербургской газеты «Слово» от 16 января 1909 года. 20 февраля 1909 года Толстой отметил в Дневнике: «Поправил Номер Газеты – нехорошо». При жизни Толстого статья не печаталась (т. 38).[]
  12. Н. Г. Молоствов и П. А. Сергеенко работали над иллюстрированной биографией Толстого, выходившей отдельными выпусками под заглавием: «Лев Толстой. Критико-биографическое исследование» (вышли только три выпуска, СПб. 1909).[]
  13. 25 февраля 1909 года Толстой написал 12 писем (т. 79, стр. 80 – 89). 26 февраля он продиктовал Н. Н. Гусеву небольшую статью «О государстве». При жизни Толстого она не была напечатана (т. 38; т. 57, стр. 31).[]
  14. Письмо Толстого к В. И. Тимирязеву от 27 февраля 1909 года (т. 79, стр. 94).[]
  15. Л. Н. Толстой, Детство и отрочество. С 26-ю рисунками Ж. Ру и Беннета, Типолит. т-ва И. Н. Кушнерев и Ко, М. 1909.[]
  16. А. А. Корсини, путешественница, преподавательница географии из Москвы, читала лекцию об Индии, сопровождая ее показом диапозитивов. С ней приезжала Н. П. Рудакова.[]
  17. В. Г. Чертков был выслан по постановлению департамента полиции.[]
  18. В письме от 6 марта 1909 года С. А. Толстая писала: «Высылка Черткова и наказание тем, кто осмеливается читать и давать читать книги Толстого, есть мелочная злоба на старца, прославившего во всем мире своим именем Россию» (ГМТ).[]
  19. М. П. Новиков читал статью «Новая вера». Толстой отметил в Дневнике, что в ней «очень много хорошего, но длинно, однообразно» (т, 57, стр. 37). Толстой пытался напечатать эту статью, но ему не удалось (см. письмо Толстого к А. М. Хирьякову от 1 мая 1909 года, т. 79, стр. 178 – 179).[]
  20. Письмо опубликовано в газете «Русские ведомости» 11 марта 1909 года и перепечатано другими газетами.[]
  21. Д. В. Никитин – врач, живший в Ясной Поляне в 1902 – 1904 годах в качестве домашнего врача Толстого.[]
  22. «Общество Толстовского музея», созданное в Петербурге в январе 1909 года, открыло выставку, посвященную Толстому.[]
  23. Кн.: Baba Prémanand Bharati, Shree Krishna. The Lord of Love, N. Y. 1904 (т. 57, стр. 40 и 47). В ней он отметил ряд изречений для перевода и включения в книгу о Кришне, над которой в это время работал С. Д. Николаев. Толстой отредактировал легенду о Кришне, изложенную на основании книги Баба Бхарати, и переводы изречений, а также написал предисловие к книге (т. 39). Рукопись была передана в изд-во «Посредник», но книга не вышла.[]
  24. А. И. Куприн, Как я был актером, «Театр и искусство», 1906, N 52; «Мелюзга» – «Современный мир», 1907, N 12.[]
  25. Из Казани и Севастополя (в 1845, 1851 и 1855 годах) Толстой писал несколько раз, о медвежьей охоте он писал 25 декабря 1858 года (т. 60, стр. 276 – 277).[]
  26. И. П. Ювачев бывал в Ясной Поляне и присылал Толстому оттиски своих статей.[]
  27. »Les livres sacrés de l’Orient», Paris, 1852. Книга с пометами Толстого хранится в Яснополянской библиотеке. В дальнейшем: ЯПб. []
  28. Письмо М. Д. Грошева от 6 апреля 1909 года, на которое Толстой ответил 10 апреля (т. 79, стр. 152).[]
  29. Толстой продолжает работу над статьей «Неизбежный переворот» (т. 38).[]
  30. А. Мазон, в то время преподаватель французского языка в Харькове, посетил Толстого 19 апреля 1909 года. Они беседовали об отношении Толстого к И. А. Гончарову и о современной французской литературе (Д. П. Маковицкий, Яснополянские записки, 20 апреля 1909 года, рукопись, ГМТ. В дальнейшем сокращенно: ЯЗ).[]
  31. В своем письме В. Ф. Булгаков просил Толстого разъяснить ему его взгляды на воспитание и образование. Ответ Толстого, работа над которым продолжалась с 9 апреля по 3 мая, принял форму статьи. Она была напечатана под заглавием «О воспитании» в журнале «Свободное воспитание», 1909 – 1910, N 2 (т. 38).[]
  32. Толстой отметил в Дневнике: «Могилевский превосходно играл. Я плакал не переставая» (т. 57, стр. 56).[]
  33. Назимов рассказывал Толстому, как во время подавления Семеновским полком вооруженного восстания в Москве в 1905 году он спас 11 человек от расстрела. С Назимовым «говорил хорошо», – отметил Толстой в Дневнике (т. 57, стр. 59). Об их беседе см.: Н. Н. Гусев, Эпизоды из жизни Л. Н. Толстого, «Красная нива», 1928, N 37.[]
  34. Толстой подбирал материал для книжек об учении Конфуция и Лао-цзы, издать которые предполагалось в «Посреднике» (т. 57, стр. 57).[]
  35. А. И. Куприн, Яма, альманах «Земля», 1909, вып. 3. В этот вечер чтение было прервано после замечания Толстого: «Кажется, Софья Андреевна была права… Уж очень гадко». Из прочитанного ему понравился разговор околоточного с содержательницей публичного дома (ч. I, гл. II). См.: Гусев, стр. 252 – 253.[]
  36. В. Г. Чертков получил уведомление о том, что министр внутренних дел П. А. Столыпин окончательно отказал ему в праве на въезд в Тульскую губернию. Чертков с семьей поселился в деревне Крекшино, Московской губернии, в имении родственников.[]
  37. В газетах печатались сообщения о предстоявшем суде над Н. Е. Фельтеном за издание в изд-ве «Обновление» статей Толстого: «Не убий», «Письмо к либералам» и др. Суд состоялся 12 мая 1909 года, и Фельтен был приговорен к тюремному заключению на 6 месяцев. В «Русских ведомостях», 13 мая 1909 года, в отчете о деле Фельтена упомянуто письмо Толстого судебному следователю 19 участка Петербурга от 27 февраля 1909 года (т. 79, стр. 93 – 94).[]
  38. Два отрывка из «Записок из Мертвого дома» Ф. М. Достоевского, помещенных в «Круге чтения» под заглавием «Орел» и «Смерть в госпитале» (т. 41; Гусев, стр. 254).[]
  39. С. А. Толстая встретила прохожего, сказавшего ей: «То был царь Николай Палкин, а теперь у нас Николай Веревкин» (А. Б. Гольденвейзер, Вблизи Толстого, Гослитиздат, М. 1959, стр. 267).[]
  40. Толстой сообщил С. П. Спиро содержание своей статьи «О «Вехах» и продиктовал несколько отрывков (т. 38), – «Л. Н. Толстой о «Вехах», «Русское слово», 21 мая 1909 года (т. 57, стр. 71; см. также: Гусев, стр. 256).[]
  41. С. В. Гаврилов. Переписывался с Толстым в 1908 – 1910 годах. Толстой записал о нем в Дневнике 21 мая 1909 года: «Был очень интересный человек, пришедший пешком из Симбирска. Много он сказал хорошего» (см. также: Гусев, стр. 257).[]
  42. И. И. Мечников и Толстой говорили о науке, религии, литературе, искусстве. При прощании Толстой сказал Мечникову, «что ждал, что свидание будет приятно, но не ждал, что настолько» (А. Б. Гольденвейзер, Вблизи Толстого, стр. 272). Подробнее об этом см. записи Толстого в Дневнике от 30 и 31 мая 1909 года; очерк Мечникова «День у Толстого в Ясной Поляне» – И. И. Мечников, Собр. соч., т. XIII, Изд. АН СССР, М. 1954; С. П. Спиро, Толстой о Мечникове, «Русское слово», 3 июня 1909 года.[]
  43. Книга С. А. Толстой «Куколки-скелетцы и другие рассказы» вышла в Москве в 1910 году в изд-ве товарищества И. Н. Кушнерев и Ко []
  44. Генри Джордж – сын приехал вместе с фотографом. «Приятный», – отметил Толстой в Дневнике (т. 57, стр. 79). О своей встрече с Толстым Генри Джордж рассказал в статье «My Farewell to Count Tolstoy» – «New York World», 1909, 14 Nov.[]
  45. По свидетельству Б. С. Трояновского, Толстому «особенно нравились… в переложении для балалайки русские народные песни» и он нашел его искусство «самобытным и своеобразным» (Б. С. Трояновский, У Толстого в Ясной Поляне, «Смена», Ленинград, 20 ноября 1940 года).[]
  46. Толстой беседовал с Матвеевым, мценским уездным предводителем дворянства, встретившимся ему в поезде. Речь шла о земельном вопросе, об учении Генри Джорджа (Гусев, стр. 266).[]

Цитировать

Толстая, С. Ежедневники (1909 и 1911 годы). Вступительная заметка С. Розановой, публикация и комментарии О. Голиненко, С. Розановой / С. Толстая // Вопросы литературы. - 1978 - №8. - C. 209-250
Копировать