Дух и Слово Пушкина. Публикация М. Филина

Творческое наследие крупного русского ученого, публициста и общественного деятеля Петра Бернгардовича Струве (1870 – 1944) включает в себя и ряд опытов в науке о Пушкине. По имеющимся сведениям, к настоящему времени на родине опубликована лишь одна его пушкиноведческая работа, написанная в изгнании, – эссе 1926 года «Почему иностранцы не знают и не ценят Пушкина» («Литературная Россия», 2 июня 1989 года). Ниже публикуется статья «Дух и Слово Пушкина».

Послереволюционное отечественное пушкиноведение поневоле усвоило и передавало по наследству лишь «уроки чистого афеизма». Пресловутые «метафизические» вопросы, без обращения к коим невозможен глубокий анализ культуры пушкинской эпохи, получили статус запретных. Последствия не преодолены до сих пор. Между тем русское зарубежье, свободное в своем духовном выборе, активно разрабатывало данные проблемы. На этой ниве плодотворно трудился и П. Б. Струве. В основу статьи «Дух и Слово Пушкина» легла речь, произнесенная им в Русском Доме в Белграде 10 февраля 1937 года, в дни всемирного юбилея поэта. Вскоре отредактированный и дополненный вариант выступления был напечатан в «Белградском пушкинском сборнике» (Белград, 1937). Фактически статья явилась предисловием к фундаментальной работе ученого – «Материалы к историческому толковому словарю языка Пушкина», – посвященной «духовной проблематике словоупотребления» у поэта. Как писал П. Б. Струве, это была «лишь малая доля собранных мною материалов для исторического толкового словаря как языка самого Пушкина, так и всего русского книжного (по преимуществу) языка от Соборного уложения царя Алексея Михайловича 1649 г. (конечно, со всеми его рукописными и печатными предшественниками и источниками) до наших дней».

Таким образом, «Дух и Слово Пушкина» – лишь прелюдия к «Словарю» П. Струве и другим трудам ученого.

Подстрочные примечания (помечены буквами) принадлежат автору, обозначенные цифрами и помещенные в конце – комментатору.

***

Посвящается памяти внука великого поэта, Сергея Александровича (Сережи) Пушкина¹, которому, как ученику III класса Третьей СПБ гимназии, я, в роли репетитора, «вдалбливал» латинскую, греческую и русскую грамматику.

I. ДУХ И ДУША ПУШКИНА

Дух не есть Душа. Не только в новейшем, столь модном в современной Германии, смысле Людвига Клагеса², который создал хитроумное учение о духе как коварном антагонисте души³, но и в том более простом и более правдивом смысле, который был заложен греческой философией пифагорейцев и философией Сократа – Платона и окончательно утвержден христианской философией апостола Павла и его истолкователей. Первоначально душа и дух (дыхание) наивно-материалистически (космологически) отождествляются. Так, в знаменитом афоризме Анаксимена⁴ душа (ψ υ χ η) отождествляется с воздухом (α ηX), а дух (π ν ξ μ α) характеризуется как дыхание мира⁵. Дальше философская мысль все яснее и яснее отличает и отмежевывает дух от души, и это различение их, как двух сил или, вернее, двух слоев или пластов человеческого бытия, окончательно торжествует в философии апостола Павла. Вы помните: «Сеется тело душевное, восстает тело духовное» (I Коринф., XV, 44), ибо «тленному… надлежит облечься в нетление, и смертное … облечется в бессмертие»⁶. Эти слова великого первоучителя христианства вдохновили величайшего его церковного витию Иоанна Златоуста, и через него каждый год в Светлую Христову ночь укрепляют и утешают православных христиан. То, воистину, – не только вещие, но и священные слова, и из всех великих творцов Слова они всего полнее оправдываются на величайшем гении русского Слова и Духа, когда мы любовно изучаем Слово и из Слова постигаем Дух Пушкина.

Именно Дух. Не мятущуюся душу, преданную страстям, не душу, всецело не только подвластную «душевному» или «животному» телу, но и составляющую с ним нечто единое, а дух ясный, простой и тихий, смиренно склоняющийся перед неизъяснимым и неизреченным.

Слово у нашего Пушкина таинственно-неразрывно связано с Духом. Не случайно и недаром ведь этот несравненный художник русского Слова, самый могучий его творец и служитель, называл себя «таинственным певцом» («Арион»). Чрез тайну Слова Пушкин обрел Дух, и этот Дух он воплотил в Слово.

Поэтому, говоря о Духе Пушкина, нет надобности распространяться об его жизни, с ее страстями и ошибками, с ее грехами и падениями. Эту жизнь нужно узнать, чтобы познать Дух Пушкина. Этой жизнью, конечно, жила, в ней и ею наслаждалась и страдала, упивалась и изнывала его душа. Но эту жизнь преодолевал его Дух. Преодоление себя, своей Души в Слове, и обретение через Слово своего Духа есть самое таинственное и самое могущественное, самое волшебное и чарующее, самое ясное и непререкаемое в явлении: Пушкин.

Это не есть громкая фраза, не есть безответственное провозглашение общих мест. Когда я ощутил эту тайну, эту таинственную связь Слова и Духа в личности и творчестве Пушкина, я дал обет довести для себя и для других эту связь до полной ясности, до непререкаемой отчетливости, до себя самое объясняющей простоты. Обретши эту тайну непосредственным видением, я решил оправдать свое видение кропотливым изучением, выводы и утверждения которого могли бы быть схвачены и проверены всяким.

Ключ к Духу Пушкина в его Слове. Конечно, и душа Пушкина отразилась в его словах и стихах. Душа человека, о котором директор Царскосельского Лицея⁷ сказал, когда Пушкину не было еще 20 лет: «Если бы бездельник этот захотел учиться, он был бы человеком, выдающимся в нашей литературе»; о котором его товарищ и друг, декабрист Пущин, обмолвился меткой характеристикой: «странное смешение в этом великолепном создании».

Но ведь самым странным смешением в этом создании было именно сожительство души, которая «жадно, бешено предавалась наслаждениям» (Лев Пушкин), «неистовым пирам» и «безумству гибельной свободы», тому, что честный и мудрый Александр Тургенев⁸ метко, с ласковой, почти отеческой, тревогой за «Сверчка» в 1817 году назвал «площадным волокитством» и «также площадным вольнодумством», сожительство этой души с совершенно другой стихией. С Духом, подымавшимся на такую высь, на которой этому Духу было доступно подлинное ясновидение и Боговидение, и он в ясной тишине и тихой ясности, художественно преображая этот мир, касался миров иных и приближался к Божеству.

В свете этой мысли о сожительстве в Пушкине неистово-страстной и жадно-безумной души с ясным и трезвым, мерным и простым Духом становятся совершенно понятными и приобретают огромный не только психологический, но и подлинно религиозный смысл такие произведения, как «Поэт» («Пока не требует поэта»), как «В часы забав иль праздной скуки», как «Воспоминание»##Этот человечески естественный и в то же время религиозно столь значительный факт дал повод В. В. Вересаеву утверждать, что Пушкин жил в «двух планах». Ср. его статью «В двух планах (О творчестве Пушкина)» в журнале «Красная новь», кн. 2-я за 1929 г., с. 200 – 221,А также в одноименной книге того же автора (М., 1929).

1. Сергей Александрович Пушкин (1874 – 1898)-сын А. А. Пушкина, офицер 3-го драгунского Сумского полка. Покончил жизнь самоубийством из-за несчастной любви. [↩]
2. Людвиг Клагес (1870 – 1956) – немецкий психолог и философ, автор известных в Европе работ по характерологии.[↩]
3. Ludwig Кlages, Der Geist als Widersacher des Lebens, Leipzig, 1929 (S. A. Barth, 2 тома в 830 страниц). [↩]
4. Анаксимен из Милета (2-я пол. VI в. до P. X.) – древнегреческий философ, последний представитель так называемой милетской школы. Создатель оригинального космогонического учения. [↩]
5. »οXον η ψυχη…η ημετεXα αηX ουσα σνγχXατε ι ημαξ χαι ολον τον χοσμον πνευμα χαι αηX πεXιεχι» (Этот афоризм известен из следующего текста Аэтия: «Милетец Анаксимен, сын Эвристрата, объявил началом сущих вещей воздух, ибо из него все возникает и в него все разрешается. Подобно тому, говорит он, как душа наша, будучи воздухом, сдерживает нас, так дыхание и воздух объемлет весь космос» (подчеркнуто мною. – М. Ф.) Цит. по: И. Д. Рожанский, Развитие естествознания в эпоху античности, М., 1979, с. 166. ). Цитировано по изданию: Diels, Die Fragmente der Versokratiker. Vierte Auflage, Berlin, 1922, s. 26. [↩]
6. I Коринф., XV, 53 – 54. [↩]
7. Егор Антонович Энгельгардт (1775 – 1862). [↩]
8. Александр Иванович Тургенев (1784 – 1845) – камергер, директор Департамента духовных дел иностранных исповеданий (1810 – 1824), писатель, общественный деятель. [↩]