«Драйзер и сегодня смотрит на Россию» (Главы из книги)

«Драйзер смотрит на Россию» (1928) – так называется книга американского писателя, которую шестьдесят лет держали под семью замками от глаз советского читателя. Драйзер был приглашен на празднование 10-летия Октября и осенью 1927 года прибыл вместе с одной из американских рабочих делегаций.

Сегодня вряд ли стоит специально объяснять, почему эта книга, одна из самых интересных для нас, оказалась под запретом. Такое случалось не с одним Драйзером. Подобная судьба постигала работы почти всех выдающихся зарубежных писателей, обращавшихся в своем творчестве к теме Советского Союза. Достаточно сослаться на «Московский дневник» Р. Роллана, опубликованный в «Вопросах литературы» (1989, N 3 – 5), «Возвращение из СССР» А. Жида («Звезда», 1989, N 8), «Русский дневник» Дж. Стейнбека, который готовится к печати. Или вспомнить историю опубликования в нашей стране романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол».

Существует мнение, будто А. Жид первый среди писателей Запада отметил уродливые формы, которые принимало строительство социализма в СССР. Но, оказывается, Драйзер увидел это на восемь лет раньше.

Книга Драйзера (отдельные ее главы впервые опубликованы в сборнике: Теодор Драйзер, Жизнь, искусство и Америка, М., 1988) – исторический документ, в правдивости, искренности и доброжелательности автора которого невозможно сомневаться. Она написана другом, но таким другом, который имел возможность во всеуслышание сказать правду о стране и обществе формирующегося сталинизма.

Драйзер приехал в нашу страну в 1927 году, когда имя Сталина еще не отождествлялось со всем, что делалось в СССР. Поэтому извращения и несообразности в строительстве социализма он относит не к Сталину, а к правящей партии. В этом, бесспорно, историческое своеобразие книги Драйзера, писавшего в «докультовый период», но заметившего те же изъяны и нарушения законности, что памятны нам по 30-м, 40-м и началу 50-х годов.

Вместе с тем Драйзер приехал в СССР, когда вопрос «кто кого» в ленинском окружении был уже решен в пользу Сталина, а Троцкий выслан из страны. Борьба за власть продолжалась, но это была не столько борьба, сколько утверждение власти Сталина, хотя не всем, в том числе и Драйзеру, это было ясно. И несмотря на это в книге «Драйзер смотрит на Россию» объективно отразился исторический этап формирования сталинского режима, духовного подавления личности, нагнетания атмосферы страха, шпиономании как орудия власти, подготовки «великих показательных процессов» 30-х годов. Уже в те годы проводились судебные процессы над советскими гражданами, которым инкриминировалось общение с иностранцами, и приговоры за эти «преступления» бывали не менее суровы, чем в 1936 – 1938 годах и позднее. Один из таких случаев рассказан Драйзером подробно.

Книга Драйзера свидетельствует, что система попрания правовой и демократической основы в жизни государства и общества уже полностью сложилась к 10-летию Октября. Писатель увидел зримые черты «казарменного социализма», возводимого в стране сначала по инициативе Троцкого, а затем Сталина. Этот процесс, показывает писатель, сопровождался абсолютной нетерпимостью к критике: «В коммунизме изъянов быть не может».

Драйзер застал крестьянство накануне раскулачивания. Как бы предчувствуя грядущую трагедию, он, мысля по-ленински (идеи великого Ленина всегда вызывали у него глубокое уважение), пророчески замечает, что разрушение единства крестьянства и рабочих чревато гибелью власти рабочего класса как таковой, гибелью нового общественного строя. Судьбы социализма были на изломе, и американский писатель это сознавал, запечатлев боль и сомнение, охватившие многих честных людей у нас и за рубежом.

Увидел он и отсутствие демократии, к которой привык в буржуазной Америке и которая представлялась ему необходимой частью человечности при построении социализма как самого гуманистического миропорядка. На каждом шагу он сталкивался и с нарушениями того, что ныне мы называем «гласностью», что не могло не вызывать сначала его удивления, а затем и откровенного осуждения.

Как человек, привыкший к коммерческой рекламе, сопровождающей американца от рождения до смерти, Драйзер был поражен «шквалом пропаганды», обрушившимся на него в России. Агитационные плакаты сопровождали его во всех поездках по стране

от Ленинграда до Ташкента. Говоря о культурной жизни, писатель отмечает, что вмешательство пропаганды и цензуры плачевно сказывалось на советском искусстве, сковывая и обедняя театр, кино, отсекая лучшее в мировой литературе, если оно не соответствовало жестким нормам «пролетарского искусства». В литературе и искусстве, как и в политике и общественной жизни, отмечал Драйзер, правит не диктатура пролетариата, а диктатура коммунистической партии (о партийном аппарате речь тогда еще не шла, да и в партии было немногим более миллиона человек).

В свое время у нас писали, что Драйзер, как и некоторые другие зарубежные писатели, побывавшие в нашей стране, «не понял», а то и «исказил» смысл происходящего строительства социализма. Теперь приходится признать (в этом горькое превосходство потомков над современниками), что в главном Драйзер был прав. Он увидел и социально-экономические завоевания Октября, и ту раковую опухоль, которая стала распространяться по молодому организму Страны Советов. Взгляд американского писателя был прозорлив, но голос его, как и многих других, не был услышан.

Известно, что после поездки в СССР Драйзер намеревался вступить в американскую компартию, – факт, говорящий сам за себя. Однако тогда сектантское руководство во главе с Э. Браудером не захотело видеть в своих рядах писателя, не перешедшего, по его мнению, на пролетарскую платформу. Действительно, Драйзер не был сторонником пролетарского искусства, а когда один из деятелей советской культуры в связи с экранизацией «Записок из Мертвого дома» попросил Драйзера выступить с обвинением Достоевского в «идеологическом предательстве дела пролетариата», то американский писатель в ответном письме от 5 августа 1932 года, отвергая вульгарно-социологический подход к наследию, сказал, что Достоевский великий русский художник, ибо «он всегда беспристрастно рисует важнейшие особенности человеческого характера и те совершенно ненормальные социальные условия, в которых мы вынуждены существовать».

Уже в свой приезд в СССР Драйзер сделал выбор на всю жизнь. В книге о Советской России он уверенно заявляет: «я верю в будущее» – и в конце жизни вступает в ряды компартии.

Мы предлагаем читателю ранее не публиковавшиеся главы из книги «Драйзер смотрит на Россию»; перевод сделан по изданию: «Dreiser Looks at Russia», N. Y., 1928. Главы печатаются с небольшими сокращениями, вызванными повторами. Некоторые фактические и цифровые данные, приводимые Драйзером в его книге, могут не соответствовать действительности, поскольку были им получены от людей, «опекавших» писателя во время его поездки по СССР.

ПОСЛЕРЕВОЛЮЦИОННЫЕ СВЕРШЕНИЯ В ПОЛИТИЧЕСКОЙ И ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ РОССИИ

…Начавшийся непосредственно вслед за победоносным завершением гражданской войны переход от военного коммунизма к новой экономической политике был воспринят многими за рубежом и даже иными ультрареволюционными деятелями России как отступление от идеалов коммунизма, как шаг назад к реставрации экономической системы, и не какой-нибудь, а капиталистической. Толковалось все это так, будто попытка возглавляемого Лениным Советского правительства построить коммунизм провалилась и, потерпев неудачу, большевики, естественно, решили, что теперь можно пойти на частичный возврат к капитализму. По-моему, это не так. Утверждать, будто возможен и необходим немедленный, насильственный, буквально под дулом ружья, поворот к коммунизму, могли (и, вероятно, утверждали) лишь уже упомянутые мной ультрареволюционеры. Но такой человек, как Ленин, – а я его называю одним из выдающихся деятелей эпохи, – так считать не мог. Ибо всякой революции неизбежно предшествует эволюционный этап. Чтобы это было понятней, я бы, пожалуй, сравнил ленинское видение революционного переворота с процессом вынашивания плода от момента зачатия до появления на свет, с этим девятимесячным этапом эволюции, который ведет к болезненному и небезопасному (для организма матери) революционному исходу – рождению нового существа; вслед за чем опять-таки начинается период эволюции, охватывающий развитие ребенка.

Для Ленина и его сподвижников период военного коммунизма был не средством перестраивания России, а исключительно той политико-экономической формой управления, которая наиболее соответствовала стоявшей задаче – победному завершению гражданской войны. И лишь только цель была достигнута, тотчас же большевики сдали в арсеналы средства ее осуществления, и теперь, как сказали мне русские, прибегнуть к этим средствам вновь придется лишь в том случае, если капиталистический мир предпримет очередную интервенцию. Таким образом, введенная Лениным новая экономическая политика не есть отступление перед лицом торжествующего капитализма, но скорее истинное начало антикапиталистической экономической борьбы. Новое орудие для осуществления новых целей.

Это новое орудие действует почти семь лет, и уже в какой-то мере можно подводить итоги. Насколько я могу судить, разрушенная экономическая система страны за это семилетие перестроена настолько, что довоенный уровень сегодня не только достигнут, но и превзойден. В этом можно убедиться наглядно – советскими хозяйственниками представляются, и в большом количестве, убедительнейшие цифры на этот счет. Во всяком случае, этот новый поворот знаменует собой новый период, который Советское правительство называет строительством социализма.

Теперь посмотрим, в чем отличие между довоенным и теперешним промышленным развитием России. Ныне повсеместная индустриализация, необъятные планы электрификации, покорение водной стихии и т. п. составляют чуть ли не 90 процентов экономических задач страны. Внешняя торговля находится полностью под контролем государства, оно обладает монополией на ведение торговли с зарубежными странами. Транспорт чуть ли не полностью в ведении государства и кооперативных хозяйств. Только в сфере торговли (да и то все реже и реже) сохраняется эта экономическая система, которую мы называем частным предпринимательством, но даже тут главенствующая роль не за ней. По-моему, около 70 процентов всей торговли, оптовой и розничной, сейчас в руках у государства и кооперативов. Деятельность предпринимателей (нэпманов, как называют их в России) ограничивается почти исключительно торговлей, преимущественно розничной. Хотя и отсюда – в этом может убедиться всякий, побывав в России, – нэпман постепенно вытесняется всем ходом развития. Частные магазины здесь самые неказистые. Лучшие магазины – государственные и кооперативные. Задача государственных предприятий и прежде всего кооперативов – полностью вытеснить частного предпринимателя, однако не административными мерами, но благодаря производству товаров лучшего качества и продаваемых по более низким ценам.

Цифры роста всех отраслей промышленности и торговли за последние годы свидетельствуют, что относительная и абсолютная доля государственных предприятий и кооперативов в экономике страны неуклонно растет; это касается и оборотных фондов, и капиталовложений. Последним оплотом нэпманства, несомненно, является деревня. В этой стране земля, официально провозглашенная государственной собственностью, предоставляется в арендное пользование крестьянам. В России три типа крестьян: зажиточные (применительно к России), их зовут кулаками; середняки и беднота (это те, кто нанимается в батраки). Союз рабочих и солдат с двумя последними категориями крестьянства, а именно – с середняками и крестьянской беднотой, батраками, – и составляет основу власти, существующей ныне в России. Нарушится это единство – и никакая чисто пролетарская власть, поддерживаемая одними лишь рабочими, существовать не сможет. Таким образом, политика нынешнего правительства, будучи ориентирована на укрепление этого союза, направлена на распределение достижений народного хозяйства между городом и деревней, на преодоление крестьянской отсталости, а также на превращение крестьянина наряду с рабочим в строителя социализма.

Последняя задача осуществляется путем внедрения в деревню идеи кооперации, посредством справедливого перераспределения земли, установления прямой связи между городскими промышленными рабочими и крестьянством при помощи организации так называемого шефства, а именно: рабочие завода или промышленного центра берут шефство над каким-нибудь сельскохозяйственным районом, собирают средства на приобретение тракторов и сельскохозяйственной техники для нужд этого района, обеспечивают его книгами, а в выходные дни, если есть практическая возможность, предпринимают шефские поездки в село и так далее.

В результате крестьяне наглядно убеждаются в важности своей роли в промышленном развитии страны; к тому же все поступают и поступают в деревню новые трактора и современная сельскохозяйственная техника, а вместе с ними приходят радио, телефон, электричество, патефон, автобусы, бесплатно доставляется почта…

Прочтите постановление высшего органа государственной власти страны, ВЦИК СССР, в связи с 10-летним юбилеем Октябрьской революции, празднование которого состоялось как раз, когда я находился в России. В этом постановлении провозглашено сокращение рабочего дня до семи часов, а исполнительным органам предписывается в течение года осуществить постепенный переход на новый режим работы. Подобное сокращение рабочего дня отнюдь не влечет за собой сокращения заработной платы. Рабочие получат и еще одно благо – дополнительно к уже предусмотренной бюджетом на 1927 -1928 годы сумме ассигнуется еще такая же сумма на жилищное строительство. И до публикации постановления 25 процентов крестьянского населения было полностью освобождено от уплаты единого сельскохозяйственного налога. А в постановлении предписывается освободить от налога еще 10 процентов крестьян. Иными словами, отныне 35 процентов трудящихся деревни не будут платить сельскохозяйственный налог. Больше того, постановление освобождает крестьян от необходимости выплачивать долг за кредит, предоставленный им государством в связи с неурожаем 1924 – 1925 годов. Объявлено освобождение бедноты от выплаты высоких для нее налогов, ну а середнякам на выгодных условиях предоставляется государственный кредит. Обещан и будет скоро разработан проект выплаты пенсий по старости беднейшим крестьянам. Хочу заметить, что смертный приговор за преступления здесь отменен, за исключением случаев измены родине, военных преступлений и вооруженного нападения; ожидается, что сроки заключения будут сокращены, кроме сроков для тех, кто совершил одно из вышеперечисленных преступлений, а также для злостных расхитителей государственного имущества.

Это постановление, опубликованное как раз тогда, когда я был в Москве, свидетельствует, как мне кажется, о том, что крестьянство в России не является ни презренным, ни угнетаемым классом. Последующие поездки по стране укрепили меня в этом мнении. В целом же создается впечатление, что центральная власть вкладывает сейчас в организацию труда и в промышленность гораздо больше, чем получает реально от них.

Теперь взглянем, что за люди руководят Россией. Не стану останавливаться на механизме деятельности Советской власти. Думается, теперь это довольно хорошо известно. Достаточно заметить, что на выборные должности в России прежде всего выдвигают тех – и это главный критерий, – кто следует устремлениям правительства, а именно: трудится ради созидания социализма, однако ни в коей мере не инакомыслящих, которые, подобно нэпманам, работают ради собственной прибыли. Иными словами, новая Россия являет собой пример классового государства в чистом виде – такого, где один класс доминирует открыто, а не так, как, если угодно, в прочих странах, где главенствующая роль того или иного класса завуалирована привычными методами либеральной демократии. Руководители Советского государства – люди небогатые. После смерти – ведь все мы смертны – они не оставят никакого состояния. Для всякого иностранца это поразительно. Что бы там ни говорили о нынешних правителях России, никто не станет оспаривать их бескорыстия и, в чем многие из нас неоднократно убеждались, отсутствия в них стремления обладать богатствами мира сего. Ленин (величайшая, на мой взгляд, личность нашего времени) в последние годы жизни занимал с женой и сестрой две комнаты в Кремле. И только под самый конец, будучи тяжело болен, поселился в Горках. Насколько мне известно, квартира Ленина в Кремле и сейчас сохраняется в том виде, в каком была при его жизни. Она, я бы сказал, является ярчайшим свидетельством простоты и скромности, присущих нынешним государственным деятелям России. И Ленин в этом смысле не исключение. Большая часть вождей обитает в скромных гостиничных номерах или занимает по одной комнате в Кремле; официальная зарплата всех ответственных лиц и деятелей Кремля, начиная со Сталина, составляет максимум 225 рублей в месяц (это около 112 долларов) – таков наибольший положенный коммунисту оклад. О накоплении богатств при этом не может быть и речи. Какие там богатства – разве что взятки или тайно припрятанные сокровища. Однако те, с кем я общался, на взяточников не походили. Сравнивая этих людей с нашими политическими деятелями или политиками других стран из тех, кого удалось повидать мне на своем веку, я бы отдал предпочтение русским, как наиболее достойным, вдумчивым, открытым людям, наиболее глубоким личностям, – для меня это наивысший критерий.

Между тем существует феномен партии. Коммунистическая партия – поистине движущая сила, или, по выражению Ленина, локомотив революции. Благодаря деятельности партии и ее организаций по всей стране утверждается гегемония рабочего класса, осуществляется участие в работе Советов (если угодно, контроль), но опять-таки повторю: не с помощью оружия, а путем организационной работы коммунисты и активисты-рабочие завоевывают доверие людей и ведут их за собой. В каждом рабочем или крестьянском коллективе имеется партийная ячейка, члены и руководители которой осуществляют целенаправленное активное руководство деятельностью всего трудового коллектива. Аналогичная работа ведется и в самих Советах, на съездах которых в конечном счете и осуществляются выборы правительства страны. Положение партии, разумеется, монопольное, рядом с собой она иной партии не допустит. Подтверждение тому – недавнее изгнание Троцкого и его сторонников, обвиненных в стремлении организовать вторую, или оппозиционную, партию и тем самым отобрать власть у ныне существующей. Нынешний режим в России – откровенная диктатура, именуемая диктатурой пролетариата. Не признается никаких оппозиционных партий, никакой буржуазной печати, никаких буржуазных организаций. Подобная диктатура является средством осуществления особой цели – построения такого бесклассового братского общества, при котором необходимость всякой диктатуры отпадает.

ИЗБЫТОЧНОСТЬ ПРОПАГАНДЫ

Мне кажется, что одной из наиболее поразительных и временами неприятных сторон российской действительности является нескончаемый поток, шквал пропаганды: она не только отображает теорию и практику коммунизма в изложении Маркса, Энгельса, Либкнехта, Ленина, Троцкого и прочих деятелей, но подает под тем же углом обновление и индустриализацию страны, а также демонстрирует готовность дать отпор иноземным посягателям на российские земли от Польши до Тихого океана и от Арктики до Афганистана. Можно подумать, московские вожди и их всевозможные последователи и сподвижники ночей не спят, только и пекутся о просвещении, транспорте, жилищном устройстве, об обновлении быта для славных граждан России! Потому – школы, школы, школы повсюду. И фабрики, фабрики, фабрики – при малейшей возможности выкроить средства и технику на оснащение. Кругом казармы, кругом солдаты; они то и дело маршируют с песней или занимаются строевой подготовкой. Но прежде всего повсюду книги, книги и брошюры, выпускаемые миллионными тиражами. В большинстве своем, хоть и не все, они в той или иной степени содержат пропаганду (сюда добрались и Зейн, и Этель, и Рекс¹, так что будьте покойны!). К вопросу о нашей отечественной рекламе: право же, ничего подобного в России нет – зато от пропаганды рябит в глазах.

С первыми плакатами я столкнулся уже на польско-русской границе, на железнодорожной станции. Ими были облеплены все стены вокзала. Я поинтересовался у попутчика – должен заметить, весьма общительного и остроумного бельгийца, – что бы это могло значить. И он объяснил, что все эти плакаты патриотического и прославляющего содержания и в большинстве своем отражают стремление Советского правительства повсеместно просвещать и образовывать массы.

«Вы обнаружите такое на каждом шагу, – добавил бельгиец. – В России плакаты повсюду. Прямо нет спасения. Думаю, вам это успеет порядком надоесть. Вон на тех, – обвел он рукой несколько плакатов, – в картинках изображено, что дали крестьянину десять лет революции. А дальше, взгляните, целая серия, тут разное – либо отражают планы и цели коммунистической власти, либо показывают, что сам рабочий или крестьянин в состоянии совершить. Пожалуй, пропаганды такого масштаба ни в одной другой стране не встретишь».

Признаюсь, он оказался прав, ибо повсюду меня преследовали плакаты. Они неизменно встречали меня везде – от Ленинграда до Ташкента, от польской границы до центра Сибири, от Одессы до Самарканда. На каждой станции, в каждой гостинице, на почте, в театре, даже в домах неминуемо мелькали плакаты – это настойчивое (хотя и не принудительное) указание правительства гражданам, как и что надо делать: необходимо причесываться по утрам, истреблять мух, чистить хлев, мыть молочные бидоны и детские бутылочки из-под молока, проветривать помещение, где лежит больной, пахать тракторами, удобрять необходимыми удобрениями, использовать пригодный для строительства лес, питаться рационально… Господи спаси – голова шла кругом!

На одном из плакатов, смысл которого был весьма любезно изложен мне симпатичным бельгийцем, была изображена сидящая на фоне телеги с сеном крестьянка, у ее ног карапуз, сама читает книжку. Подпись внизу содержала некое сказочное обещание: дескать, овладеть чтением может и тот, кому оно дается с трудом. А в отдалении на заднем плане стоят на тучке карикатурные царь и его сатрапы и, скалясь, с завистью и злобой взирают на крестьянку, – надо думать, им не по нраву, что та желает овладеть грамотой.

На другом плакате (его я потом встречал повсюду в городах России, – он бросается в глаза ярко-красным пятном) – с ружьями наперевес красной стеной стоит многочисленный отряд отважных молодых рабочих-большевиков и отражает напор язв капитализма, которые тяжелым, черным шквалом презрительных, алчных, сластолюбивых физиономий, глаз, дождем рук обрушиваются вниз с грозовых туч. Смысл предельно ясен. Но это было лишь начало… Порой я спрашивал себя: и как несчастные граждане справляются со всей этой информацией, как они не захлебнутся под ее напором?

А ведь ко всему прочему по всей России – на каждой улице, на каждом углу, в каждом городе и городке, даже в деревушках, на вокзалах, при почтовых отделениях и в универмагах – везде торгуют сотнями весьма дешевых книжек, брошюрок, журналов со всяческим инструктажем: «Как стать плотником», «Как стать шофером», «Как стать механиком», «Стенография в десять занятий», «Черчение», «Архитектура», «Топография», «Основы строительства», «Анализ почвы и севооборот», «Справочник садовода».

Это просто поразительно, сколько подобной печатной продукции продается, к тому же в самых неожиданных местах – скажем, на лотке у церкви в воскресный день! То же и на всех городских рынках, прямо у рядов, где торгуют свиными ножками или подержанной мебелью, случается – просто рухлядью. Один бакинец пристроил лоток с брошюрками прямо на хребте у неподвижного, как столб, ишака. С таким вот товаром пригнал его на базар. Ишак стоял как вкопанный, лишь изредка подергивал ухом или взмахивал хвостом-веревкой. Пожалуйста, ройтесь в ходячем лотке! Не бойтесь, он не двинется с места и на землю ни за что не приляжет.

Все же рассказываю я это не ради смеха и особых восторгов не испытываю. Ибо сколь ни насущна пропаганда для русских – а то, что в текущий момент она действительно важна и насущна для них, несомненно, – американца она раздражает. Ведь все, о чем русские говорят, к чему призывают, мы уже имеем. Временами я думаю: неужто сами русские, ну хоть чуть-чуть, не устали от всего этого? Ведь у них пропаганда повсюду! Она постоянно у всех на устах. Возьмем, к примеру, план индустриализации страны. Боже, сколько всего запущено в ход! Россию надо сделать индустриальной державой. Вот эта машина (следует изображение) делает работу за пятнадцать, нет, за сто пятнадцать человек (следует их изображение). Двадцать пять, сотня таких машин на одной фабрике смогут произвести и произведут столько-то, скажем, тюков (изображаются тюки и станок или на диаграмме черными линиями показано, сколько станков и за сколько дней все это могут произвести). Подобные плакаты вы непременно увидите на каждом заводе, в каждом учреждении, на станции, на рынке, в гостинице; или же они налеплены на трамваи, грузовики, на что угодно. Можете теперь представить, сколько радости доставляет созерцать сие ежедневно! Но это что! По радио читаются лекции, а по всей стране в красных и ленинских уголках работают агитаторы. Таких уголков в России видимо-невидимо рассыпано, что фонарных столбов или почтовых ящиков.

Заметим, что в ленинских уголках инструктируют не только по вопросам индустриализации и политики; ко всему прочему это еще и центры военно-оборонной пропаганды. Везде, где можно собрать народ, – в многоквартирных домах, клубах, на фабриках, в магазинах, школах, квартирах, – повсюду не только ведется обучение от мала до велика доктринам марксизма и преимуществам коммунального быта, насаждаемого в новой стране, но и доводится до сознания опасная перспектива мировой войны против России. Население учится стрелять из винтовки и пулемета, кидать бомбы, оказывать первую медицинскую помощь себе и товарищу в военных условиях. Эти занятия посещают многие служащие всевозможных учреждений и организаций, что мало-помалу превращается в некий необходимый ритуал.

В этой стране под немеркнущими портретами Маркса, Сталина, Ленина – хотя уже без портретов Троцкого, – среди горящих пламенными красками карикатур и литографий с изображением свиноподобных плутократов, жирной пятой попирающих распростертых у их ног закованных в цепи пролетариев, учат всех и вся. Чаще встречаются карикатуры, где красные пролетарии отбивают наступающую орду плутократов. И лозунги повсюду: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», «Долой буржуазию!», «Помни белогвардейщину», «Красный Октябрь». Непременно всякий вечер какой-нибудь товарищ выступает с лекцией, с разъяснениями политической ситуации, обрисовывая грозящую гражданам опасность. Вместе с тем, дабы ликвидировать безграмотность, вся страна занята развитием просвещения – организуются курсы общественного питания, санитарии, воспитания детей и т. п. Действуют даже профессиональные курсы художественных ремесел. Вдобавок по радио передают лекции, беседы, патриотические песни. Никогда, ни в одной стране я не встречал такого. Есть что-то необычное, на грани мистики, в сегодняшней страсти советского народа сохранить все свои завоевания, удостовериться, что достигнутого никто не отнимет. В самом деле, кто знает? Может, стоит за всем этим некая мистическая потребность эпохи? Кто знает?

Тут я должен рассказать о советской печати: ибо несмотря на то, что в каждом большом и малом городе России непременно издается хотя бы одна газета и естественно предположить, что она должна освещать местные новости и политико-социальные перемены в тамошней жизни, на самом деле ничего подобного в провинциальных газетах не публикуется. Потому что в качестве эталона для всех газет России – как в Москве, так и за ее пределами – выступают две ежедневные московские газеты – «Правда» и «Известия», являющиеся рупором высших правительственных кругов, то есть опять-таки коммунистической партии. Все, что печатается в центральных газетах, – более того, даже то, в каком виде печатается, – копируется газетами по всей России, будь то последние новости или передовица. И действительно: в Тифлисе, в Ташкенте, в Чите или в Перми, где бы вы ни оказались, везде вы сможете прочесть – причем спустя дней десять после московской публикации – отчет о событиях, о партийном курсе, о правительственных постановлениях, точь-в-точь как было изложено в московских газетах. Можно бы назвать это единством коммунизма в действии.

1. Зейн Грей (1875 – 1939), Этель М. Делл (1869 – 1940), Рекс Бич (1887 – 1949) – американские писатели. З. Грей – автор популярных произведений о Диком Западе; Р. Бичу принадлежат рассказы об Аляске; тот и другой издавались в России; книги писательницы Э. М. Делл в 20-е годы в России не издавались. – Здесь и далее примечания переводчика. [↩]