«Донская волна» в «Тихом Доне» есть! (Ответ Г. Ермолаеву)

С большим интересом в выпуске I журнала за 1992 год я прочел заметку Г. Ермолаева «В «Тихом Доне» – ни капли «Донской волны». К сожалению, должен констатировать, что ни заголовок, ни общий вывод автора о том, что «Донская волна» не влилась в «Тихий Дон», не соответствуют ни реальному положению вещей, ни содержанию самой заметки. Г. Ермолаев утверждает, что с очерком Ф. Косова «Подтелков в Новочеркасске» Шолохов был знаком, но не по тексту «Донской волны», а по его републикации во второй книге сборника «Донская летопись». Но в чем же здесь принципиальная разница, если редакторы «Донской летописи», публикуя очерк, сделали точную отсылку к первопубликации «Донской волны» и прямо заявили в предисловии, что этот и еще двенадцать документов они воспроизводят по неполному комплекту «Донской волны», который редакции удалось приобрести в Белграде. Автор предисловия П. Скачков отдал должное редактору «Донской волны» Виктору Севскому (Краснушкину), взявшему на себя «задачу по собиранию и сохранению для истории» «описания событий, воспроизведенные в самый момент их совершения или при обстановке, более благоприятной, нежели обстановка эмигрантской жизни». Как сообщил П. Скачков, Виктор Краснушкин, писавший под псевдонимом Севский, «заплатил за свое, казалось бы, невинное желание сохранить для истории «дела минувших дней» своею жизнью, – расстрелянный в 1920 году именно за «Донскую Волну», как вредное для большевиков дело». Конечно, как признавал П. Скачков, этот журнал, «издававшийся в ограниченном числе и в условиях тяжелой обстановки вооруженной борьбы», «мало проникал в население и с его ценным содержанием знакомо было весьма ограниченное число лиц, по преимуществу городского населения» (здесь же выражалась надежда, что придет время для переиздания «Донской волны» – «этого богатого по содержанию исторического журнала», – может быть, сейчас самое время осуществить такое переиздание?). Но у Шолохова было явно больше возможностей найти «Донскую волну», чем у эмигрантов в Белграде. Вряд ли мы когда-нибудь достоверно установим, с чем раньше познакомился писатель, с «Донской волной» или «Донской летописью», но даже если первой в руки ему попалась «Донская летопись», не мог он после знакомства с ней не поискать «Донскую волну» как у себя на Дону, так и в Москве. Ведь нашел же тот же Ворошилов подшивку «Донской волны», чтобы процитировать посвященный Сталину очерк полковника А. Л. Носовича в своей статье 1929 года.

Среди публикаций второй книги «Донской летописи», почерпнутых из «Донской волны», есть и «Последнее письмо В. М. Чернецова» из N 18 от 28 апреля 1919 года, цитировавшееся в нашей статье («Вопросы литературы», 1990, N 5), в знакомстве с которым Шолохова Г. Ермолаев сомневается, хотя именно отсюда могли быть почерпнуты многие детали эпизода с Чернецовым, отсутствующие у В. Антонова-Овсеенко: участие в бою Атаманского полка, обстоятельства наступления остатков чернецовского отряда, спровоцировавшего трагедию, и др.

В первой книге «Донской летописи» помещены еще два материала из «Донской волны»: стихотворение в прозе Ф. Крюкова «Край родной» (под заголовком «Родимый край») и очерк Р. Кумова «К Братской могиле на Пирамидах». В сопровождавшей публикацию заметке П. Скачкова пояснялось, что оба эти произведения были посвящены братской могиле белых партизан, погибших в бою с красными: «Убитая молодежь в первом бою с Мироновым из отряда партизан подъесаула Алексеева, в числе 13 трупов, была похоронена в общей могиле, на высшей точке горного берега Дона, в четырех верстах от Усть-Медведицкой, называющейся «Пирамидой» и на огромном деревянном кресте над этой «Братской Могилой» был приведен конец из «Родимого Края» (написанного перед тем Крюковым в июле 1918 года с целью побудить казаков драться с красными. – Б. С.) от слов:… «Во дни безвременья в годину смутную развала…» Но по занятии, 27 января 1919 г., Усть-Медведицкой станицы красными крест начали рубить, – Миронов остановил и приказал только сорвать эту надпись».