Дом в лесах

Сейчас еще не совсем ясны причины, но факт остается фактом: поэтическая мысль в XX веке в России, в пореволюционный и советский периоды, дала не менее десятка блестящих имен самого первого ранга. Проза, достижения которой тоже не малы, по-моему, все же не может соперничать со стихами – так высоки вершины, которые взяла поэзия.

Естественно, что эта поэзия породила мощную культурно-стилевую традицию, целый девятый вал артистизма, гармонии, поэтических идей. Многие удивлялись, откуда у наших молодых, да и не молодых поэтов 50-х годов «вдруг» взялись такая энергия, живость, поэтизм стиха, запас и мыслей и средств, которые хлынули на поверхность в эти годы. Естественно, не все из того, что завещали нам поэты прошлых лет, мы можем принять в свой собственный арсенал; да это было бы и бессмысленно. Поэзия движется, она, как ей и следует, что-то усваивает, что-то отбрасывает. Но главное – было бы из чего усваивать и отбирать. А оно есть.

На первых порах этот порыв поэзии к новым высотам походил на беспорядочный праздник, на некое карнавальное шествие. Мы теперь иногда уж посмеиваемся над поэтической публицистикой, над «риторикой», «криком», над облегченно-отвлеченным философствованием, над игрой, кокетством рифмой, ритмом и звуком, над звоном красивых слов и прочей «торжественной лексики». Но ведь это – теперь, когда все это уже стало отчасти расхожей монетой, когда «заевшая» пластинка порою крутит на месте.

Несомненно, что наша поэзия этих лет, поэзия всех поколений и возрастов, хотя мы теперь порою и ворчим на нее, вписала действительно заметную страницу в историю русской и советской поэзии века. А, учитывая значительность всего предыдущего, такая «похвала» почетна.

И вот карнавал окончен. Прошли первое упоение и нерассуждающий, крепкий, радушный хмель. Сняты изящно-просторные, легкие костюмы кавалерийской публицистики и светлой, игривой философичности, несколько странно выглядят звонкие бубны, ленты и серпантин крупных метафор, пышных эпитетов, удивительных рифм. Никто уж не пьян, не удивляется. Поэты, потирая глаза, с каким-то смущением смотрят друг на друга, и лишь немногие из них продолжают беззаботно резвиться на старых и пестрых конях риторики с подтекстом и без подтекста, механически повторять одно за другим хорошие слова «вечность», «добро», «красота», «вдохновение», «мудрость», «зло» и заниматься другими невинными вещами. Но перед многими, очень многими в душе встает тревожный и одновременно спокойный и строгий вопрос: «Что дальше?»

В общем плане этот вопрос, конечно, вполне бессмыслен. Неизменно в поэзии есть поэты, которым «есть что сказать», у которых налицо нечто «свое и заветное», всегда есть жгучие темы, нужные, острые идеи и т. д. Все оно так. В том же общем плане можно провозгласить, что в поэзии и вечно идет поиск, что-то отрицается, нарождается, и нечего строить некие здания там, где песок слишком зыбуч. И все же, я уверен, в душе и сами возражающие будут знать, что бывают периоды, когда ощущение «переломности» обостряется, когда «поиск» не просто идет, как обычно, но само это понятие становится именно главным, определяющим при отыскании неких констант, доминант поэтической эпохи. Сейчас, по-моему, мы продолжаем переживать именно такое время, хотя уже выступают и контуры нового… Достижения поэзии всех этих лет так велики, что мы вынуждены как бы расхлебывать последствия этих достижений: сделано так много, что вроде и непонятно, что же теперь-то делать. Конечно, все что-то делают, чем-то заняты; мало того, видны и некие новые превалирующие линии стиля (свежие философские формы у В. Соколова, С.