Декларации и действительность

«Declaration«, London, MacGibbon and Kel, 1957, 202 pp.

В последнее время в английских литературных изданиях стали все чаще появляться статьи писателей, пытающихся осмыслить некоторые проблемы литературного творчества, продумать, решить для себя очень важные и существенные идейные и творческие проблемы, властно выдвигаемые действительностью. Плодотворны ли эти попытки, действенны ли предлагаемые рецепты – это уж вопрос другой. Но сам по себе факт обращения ряда английских литераторов к проблемам общего характера, выходящим за пределы профессиональных частностей, бесспорно, заслуживает внимания. Хорошо известно, что в Англии более чем где-либо писатели избегали выносить заботившие их вопросы на «суд людской», тщательно ограждая от постороннего взора все происходящее в «святая святых» их творческой лаборатории. Своего рода традицией, освященной временем, является и свойственная им боязнь обобщений.

Не следует думать, что все это в прошлом, как и нельзя предполагать, будто авторами упомянутых выступлений преодолена пресловутая английская нелюбовь к теории. Даже наиболее серьезным из этих писательских выступлений не хватает последовательности. Но характерно, что большинство авторов сходится на констатации серьезности создавшегося положения, при котором не остается места для мнимооптимистических рассуждений в духе вольтеровского Панглоса. Высказывания ряда писателей – независимо от их субъективных намерений – привлекают внимание читателей к проблеме кризиса буржуазной культуры. Все громче звучит тревога по поводу грозящих человечеству ужасов атомной войны, протест против безрассудной политики «балансирования на грани». Сама действительность заставляет понять, что новая война может стать величайшим бедствием для бесчисленных миллионов людей и что перед лицом этой опасности писатель не может оставаться равнодушным. А то, что эта опасность велика, – не вызывает разногласий.

Разногласия и, более того, острая борьба возникают вокруг вопроса о способах преодоления кризиса, наличие которого воспринимается как аксиома. Причем проявляется эта борьба не только в столкновении позиций писателей прогрессивных с противоположными, враждебными взглядами, – в этом нет ничего нового. Новым следует признать все более обнаруживающееся расслоение в среде литераторов, далеких от марксистского взгляда на историю и на современность, связанных общностью предрассудков и предубеждений, страхом перед решительными и коренными изменениями существующего порядка вещей, сколь бы неприглядным он им ни казался. И в этой среде все более ясно вырисовываются разногласия между теми, кто ищет выхода из кризиса в приближении литературы к жизни, в противодействии силам войны и разрушения, и теми, для кого констатация кризиса служит лишь поводом к проповеди самых реакционных теорий – фидеизма, ницшеанских мотивов «сверхчеловека», призывов к новым вариантам «богоискательства».

В свете сказанного несомненный интерес представляет вышедшая в 1957 году книга писательских высказываний по актуальным проблемам культуры и искусства под названием «Декларация». Интересна также оценка, которую получило это издание на страницах теоретического органа английской компартии «Марксизм тудэй» (март 1958 года) в статье известного литературоведа и критика проф. Арнольда Кеттла.

Любопытной особенностью этого сборника является, в частности, то, что его авторы – в основном, молодые писатели, примерно в возрасте от двадцати пяти до тридцати пяти лет. Имена представленных в сборнике романиста Уэйна и драматурга Осборна обычно связывают с появившейся в последние годы серией книг, окрещенных в Англии книгами о «разгневанных молодых людях» ¹.

Статьи сборника делятся, грубо говоря, на три категории. В первую из них входят статьи, авторы которых (Линдсей Андерсон, Кеннет Тинэн и Дорис Лессинг) выступают за связь литературы с жизнью, за следование лучшим традициям реалистической литературы прошлого, за противодействие силам реакции и войны. Им противостоят статьи второй группы авторов (Колин Уилсон, Билл Гопкинс, Стюарт Холройд), видящих выход из тупика, в который (они согласны с этим) зашла буржуазная культура Англии, – в поисках новых религиозных мифов, в антиматериалистических теориях, в проповеди антигуманизма. Наконец, к «промежуточной» группе принадлежат статьи Осборна и Уэйна.

Повторяем, однако, что это деление весьма условно. С самого начала подчеркивается, что книгу не следует рассматривать как единую декларацию, что каждый участник сборника представлен своей «декларацией», выражающей его личную точку зрения.

Но как бы то ни было, во всех статьях сборника затронуты три общих вопроса, мимо которых, по-видимому, трудно пройти.

Во-первых, это вопрос о месте художника в обществе, о роли литературы и искусства в жизни. Знамение времени в том, что в Англии уже миновала пора, когда писатели и критики могли разглагольствовать о «чистом искусстве». Сейчас даже такие отнюдь не прогрессивные литераторы, как, например, Ф. Тойнби, вынуждены признать, что время властно вторгается в творчество писателя. Спор идет о том, с каких позиций писать о своем времени.

Должен ли писатель брать на себя «социальные обязательства»? Иные критики бегут от этого понятия, как черт от ладана. Прогрессивные писатели всегда утверждали активную роль литературы, могущей внести свой вклад в преобразование общества. Но любопытно, что авторы самых реакционных высказываний в рассматриваемом сборнике, продолжая открещиваться от социальных обязательств, вместе с тем, словно по мановению волшебного жезла, стали провозглашать писателя чуть ли не вершителем судеб человечества. Писатель – «пророк», представитель «духовной элиты», только он способен принести спасение миру, людям, то бишь помочь им обрести веру – не в себя, разумеется, это было бы слишком прозаично, – а в бога, в церковь «новой формации» – в идеалистические «ценности», противостоящие материалистическому мировоззрению. Писатель оказывается начисто оторванным от народа, возведенным в сан жреца. Едва ли нуждается в комментариях реакционный характер таких рассуждений, авторы коих пошли по стопам технократов, провозглашавших эру господства людей техники; эта теория лишь перелицована применительно к литературе.

Второй вопрос общего порядка – это вопрос о будущем литературы. В последние годы в Англии, США и других странах все чаще звучат голоса прорицателей, предсказывающих гибель романа и драматургии, которых, мол, вытесняет радио, кино, телевидение. Кстати говоря, эти Кассандры едва ли вправе претендовать на новаторство. Любопытно вспомнить, что еще шестьдесят шесть лет назад на страницах «Русской мысли» (июль 1892 года) Н. Михайловский писал, имея в виду аналогичные (применительно к технике той эпохи) мрачные прогнозы: «Уже и теперь можно предвидеть, что телефон и фонограф вытеснят писателя… но все это гадания о далеком будущем». На Западе сейчас кое-кто решил, что это будущее уже наступило. Эта точка зрения встречает, однако, вполне обоснованную критику.

Бесспорно, в современных условиях капиталистического мира кино, телевидение и другие средства идейно-художественного воздействия на массовую аудиторию, широко используемые монополиями как средство пропаганды, развращают вкусы многих «потребителей». Но об этом надо говорить как об одном из последствий пагубной «коммерциализации культуры» – явлении не только сегодняшнего дня. Сами же по себе кино, телевидение и радио не только не губительны для литературы, но открывают перед писателями новые творческие возможности.

Как мы уже говорили, вопрос о будущем литературы многие авторы сборника считают неразрывно связанным с вопросом о будущем человечества вообще в условиях обостряющейся угрозы войны и небывалого развития техники уничтожения человека.

С этой проблемой связан третий из общих вопросов – о выходе из кризиса, о дальнейших путях развития литературы и культуры в целом.

Остановимся прежде всего на выступлении Линдсея Андерсона.

1. См. о них статьи П. Палиевского «Одинокие медведи» («Иностранная литература», 1958, N 2), В. Ивашевой «Английский роман» («Иностранная литература», 1958, N 1) и В. Рубина «Маленькие люди» («Иностранная литература», 1956, N 10).[↩]