№5, 1984/Обзоры и рецензии

Чешская книга о Ярославе Гашеке

Jiri Hajek, Jaroslav Hasek, Praha, 1983, 327 s.

100-летний юбилей замечательного чешского писателя Ярослава Гашека (1883 – 1923) обнаружил один парадокс, касающийся посмертной судьбы автора «Похождений бравого солдата Швейка»: исследованность гашековского творчества находится в кричащем противоречии с мировой популярностью его великого романа. Причин тому много. Прежде всего, не завершено еще собирание буквально по крохам бесчисленных рассказов, фельетонов, юморесок Гашека, разбросанных по множеству печатных изданий и порой подписанных самыми неожиданными псевдонимами. Что касается биографии писателя, то и тут дело обстоит не просто: исследователям приходилось буквально продираться через густой лес различных легенд и анекдотов о жизни великого сатирика, сочинявшихся его друзьями и недругами. Надо сказать, что и сам Гашек принимал в этом мифотворчестве весьма деятельное участие, распространяя о себе самые невероятные слухи. Серьезное литературоведение долгое время вообще отказывалось уделять автору «Похождений» место в настоящей литературе, признавая его роман в лучшем случае литературным курьезом где-то на периферии художественного творчества.

Известный чешский литературовед и критик Иржи Гаек, выпустивший к 100-летию со дня рождения писателя и к 60-летию его смерти книгу «Ярослав Гашек», прекрасно сознает сложность своей задачи перед лицом множества нерешенных или запутанных вопросов современного «гашековедения». Автор прежде всего делает попытку выделить круг проблем, представляющихся ему наиболее существенными. Часть из них он решает, а часть обозначает, что тоже немаловажно в данном случае. С этим связана особенность книги И. Гаека – ее, так сказать, диалогичность: автор охотно ведет диалоги, вступает в дискуссии, много спорит с неприемлемыми для него точками зрения, а отсюда – живой, далекий от застывшего академизма стиль монографии. Первый раздел книги озаглавлен: «Борьба за Гашека». Проблема рецепции – это действительно тот пункт, с которого уместно начать любые разговоры о творчестве Гашека, претендующие на некоторую синтетичность. С другой стороны, и для теоретического осмысления проблем, связанных с рецепцией, история восприятия творчества Гашека представляет материал весьма поучительный. И. Гаек пишет: «Так же, как нельзя считать завершенным исторический путь этой удивительной книги, так и наши попытки ее интерпретации все еще открыты в будущее. Чем ближе мы подходим к Швейку, тем яснее мы чувствуем, что он снова удаляется от нас, приобретая новые параметры, сообщенные ему меняющейся общественной действительностью, изменившимся мироощущением новых поколений» (стр. 30). Собственно, это можно сказать о каждом великом произведении, но судьба романа Гашека исключительно парадоксальна, и вместе с тем в ней с впечатляющей рельефностью воплощаются общие законы исторической рецепции художественных произведений. Парадоксально и дружное неприятие книги профессиональной критикой на фоне ее безумного успеха у читателей, мгновенное признание за границей и долгое замалчивание на родине автора. Вместе с тем оценка «Похождений бравого солдата Швейка» становится как бы своеобразным экзаменом на зрелость. Официальная критика буржуазной Чехословакии видела в этом произведении издевку над национальным характером и национальными идеалами, и только марксистская критика 20 – 30-х годов (Ольбрахт, Фучик, Новомеский) постигла его эпохальную значимость. В 50-х же годах та часть критики, которая была склонна к догматическим представлениям о сущности социалистического искусства, не могла правильно решить вопрос о принадлежности к нему творчества Гашека. «В то время как социалистический реализм сводился к тематическому понятию… «Швейк» Гашека не мог восприниматься в качестве одного из новаторских достижений нашей социалистической литературы, как его понимал Ольбрахт когда-то» (стр. 23), -пишет И. Гаек и замечает, что рассмотрение творчества Гашека в контексте социалистической литературы – одна из задач современного чешского литературоведения. Серьезный вклад в решение этой задачи делает, на наш взгляд, и книга И. Гаека, в которой автор опирается на многие работы, посвященные творчеству автора «Швейка», в том числе и на советские.

Автор монографии о творчестве Гашека не может пройти также мимо оценки его личности, потому что и тут накопилось немало недоразумений. Во множестве воспоминаний и свидетельств современников Гашек выступает как бесшабашный гуляка и циник, для которого нет ничего святого. При такой характеристике Гашека его деятельность в рядах Красной Армии предстает всего лишь как сама? отчаянная проделка этого неутомимого мистификатора. С другой стороны, в ряде работ, в том числе и в некоторых советских, Гашек изображается в его русский период эталоном несгибаемого революционера, что также является упрощением и мешает понять и его прошлое, и последние годы его жизни.

К несомненным достоинствам книги И. Гаека относится чрезвычайно чуткое проникновение в сложный внутренний облик Ярослава Гашека. «Все его взрывы, восстания против действительности, начиная с мальчишеских выходок и юношеского бродяжничества вплоть до богемных фортелей, – все это было не проявлением каких-то коренных особенностей его характера, а прежде всего его самообороной от жестокости мира: то были попытки спастись от самого себя, заглушить свою чрезвычайную чувствительность, преодолеть те состояния депрессии, которые, по свидетельству близких людей, так часто его охватывали» (стр. 42). Те документы, которые приводятся в книге, действительно свидетельствуют о чрезвычайной лабильности, восприимчивости натуры писателя, мягкости и ранимости его и в то же время о безудержной фантазии, склонности к мистификации и интуитивной потребности в активности.

Внутренний облик Гашека особенно ярко проявляется в письмах к его первой жене Ярмиле. И. Гаек совершенно прав, уделяя личной драме писателя большое внимание. Его неприспособленность к семейной жизни, заставившая супругов расстаться вскоре после рождения сына, стала для Гашека болезненной драмой. В России Гашек считал, что он окончательно порвал с прошлым, и доказательством этого – он даже предполагал навсегда остаться в России – была его женитьба на Александре Львовой, ставшей его верной подругой во фронтовые годы и потом уехавшей вместе с ним в Чехословакию.

Вернувшись на родину и встретившись с Ярмилой и сыном, Гашек снова оказывается во власти чувства к Ярмиле, которой к тому же он поверял и свои литературные планы. Но оставить женщину, последовавшую за ним в чужую страну, он тоже не мог. К этому прибавилась постоянная материальная неустроенность, недоверие тех, с кем он чувствовал себя связанным идейно и кто видел в нем только прежнего веселого посетителя пражских кабачков, игнорируя его деятельность в рядах Красной Армии. Буржуазные газеты начали настоящую травлю «большевистского комиссара», оказавшегося к тому же «двоеженцем», так как брак с Ярмилой не был расторгнут официально. Здоровье его сдавало. В этих условиях работа над «Похождениями бравого солдата Швейка», рассказами и очерками, печатавшимися в коммунистической прессе; является духовным подвигом.

Особая глава монографии посвящена годам, проведенным Гашеком в России. О деятельности Гашека в Красной Армии есть много советских работ, а также капитальный труд чешского историка Я. Кржижека «Ярослав Гашек в революционной России». И. Гаек использует и систематизирует весь этот богатый материал. В книге показывается, что во все годы самоотверженной работы в Красной Армии Гашек хотя и значительно возмужал, но не превратился в сухого службиста, сохранил свой юмор и свою богатую фантазию, нередко помогавшие ему привлекать людей на сторону революции.

Большая часть книги И. Гаека, естественно, отведена анализу гашековских произведений. Трудно даже обозреть огромное по объему творчество писателя довоенных лет. И. Гаек не случайно начинает с вопроса о том, каким образом этот материал расположен в наиболее полном собрании сочинений чешского писателя. Он справедливо возражает против избранного издателями тематического принципа, хотя и сам вынужден порой пользоваться тематическим критерием. Впрочем, он вносит больше историзма в свой анализ, определив основные этапы творческого пути писателя. Трудно точно определить периодизацию столь пестрого и многообразного творчества, но, несомненно, И. Гаек прав, утверждая, что после 1906 года появляются наиболее зрелые рассказы и что гашековская сатира более сосредоточивается на разоблачении социальных основ и идеологических фикций буржуазного общества.

В главе о предвоенной сатире Гашека, выразительно озаглавленной «Поход против абсурда», исследователь показывает, что Гашеку в высшей степени было свойственно чутье на все абсурдное в действительности, прикидывающееся нормальным. Такое обостренное чувство абсурдности, то есть утраты человеческого смысла в общественных институтах и самых возвышенных понятиях мещанской морали, определяло характер гашековского гротеска и сближало, по мнению И. Гаека, автора «Похождений бравого солдата Швейка» с его сверстником, тоже пражанином – Францем Кафкой. Автор монографии считает, что возникающее в трудах литературоведов сравнение Гашека с Кафкой не случайно, а обусловлено внутренним схождением этих во многом противоположных художников, заключающимся в «обостренной способности воспринимать абсурдность мира, все, что в реальности общественных отношений противоречит глубоким потребностям их сердец, все, что находится в противоречии с их мечтой о подлинности человеческих отношений» (стр. 110). Однако И. Гаек тут же подчеркивает и существенное различие в мироощущении Гашека и Кафки: «В то время как Кафка в «Процессе», «Замке» и в своих рассказах воспроизводит абсурдность и обесчеловеченность мира как некий фатальный закон, чьей беспомощной жертвой становятся все его герои, Гашек в своей гротесковой сатире разоблачает абсурдность света, страстно нападает на нее… Он атакует ее как свидетельство кризиса всей общественной системы. В его безжалостном суде над действительностью звучит спонтанная вера в изменяемость всего, что должно быть в мире изменено в интересах человека» (стр. 111). Анализируя наиболее яркие сатирические новеллы Гашека, чешский исследователь приходит к выводу, что стратегия «борьбы против абсурда» была у него глубоко продумана и он подверг сатирическому разоблачению все «основные подпорки и инструменты» буржуазной системы.

И. Гаек доказывает, что «Похождения бравого солдата Швейка» не могли бы быть созданы, да еще в такой удивительно короткий срок, не будь за ними «тылового обеспечения» – всей довоенной сатирической новеллистики Гашека. Конечно, осмысление всех образов и мотивов новеллистики, нашедших потом свое продолжение в романе, потребовало бы специального исследования. В книге убедительно аргументируется мысль о том, что родственность романа о Швейке с «Историей партии умеренного прогресса в рамках закона», на которую часто указывалось, явно преувеличена, так как эта блестящая сатира основана прежде всего на принципе пародии и публицистического обличения, что далеко отстоит от эпической широты и синтетической целостности изображения жизни в романе.

К сожалению, непосредственному анализу величайшего произведения Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» уделены в книге всего две главы из восьми. Однако в этих главах автор монографии выдвигает действительно существенные аспекты рассмотрения романа. Признавая закономерность того обстоятельства, что в центре интереса всех писавших о романе Гашека всегда оказывался сам образ Швейка, И. Гаек стремится раскрыть этот образ в контексте сложной художественной структуры произведения и показать его многозначность. Он оспаривает представление о Швейке как о существе почти животного уровня, свойственное буржуазной чехословацкой критике, но возражает и против стремлений превратить Швейка в сознательного борца. При этом исследователь обращает особое внимание на соотношение образа Швейка «в маске», когда он выступает в роли «официально признанного идиота», и «без маски», когда верх берет его народный здравый смысл и плебейский неиссякаемый оптимизм. «Мы убеждаемся в том, что этот весьма «неидеологический» герой, которого можно назвать «антигероем», выполняет в «Похождениях» в высшей степени идеологическую роль, заключающуюся в весьма активном, прямо таки «героическом» подрывании всех моделей мещанской идеологии» (стр. 157), – замечает И. Таек. Эта функция образа Швейка может быть, по справедливому мнению И. Гаека, обнаружена только в сопоставлении со всей системой образов в романе. Интересны и наблюдения И. Гаека над художественной функцией бесконечных историй, рассказанных Швейком и составляющих солидный пласт повествования: «…Благодаря своим рассказам он превращается в некоего народного «мифотворца», чьи ироничные мифы неустанно подтачивают официальную мифологию буржуазного общества» (стр. 161).

Много нового вносит автор монографии в изучение композиционной и языковой специфики романа Гашека, которой посвящена последняя глава книги. И. Гаек убедительно оспаривает довольно распространенную мысль о композиционной аморфности, якобы присущей «Похождениям», доказывая, что их композиция строится по принципу некой цепи эпизодов, в каждом из которых достигается высокая степень драматизма. Думается, здесь можно было более определенно сказать об общей композиционной организации «Похождений бравого солдата Швейка», совпадающей с пикарескным романом только по внешности. Особенно продуктивен в этой главе анализ диалогов и монологов, в частности, использования диалектов и вульгаризмов в романе, далекого от натуралистического копирования простонародной речи, чрезвычайно продуманного и эстетически осмысленного.

В заключение И. Гаек останавливается на цикле рассказов «Комендант города Бугульмы», написанном одновременно со «Швейком» и представляющем большой интерес со многих точек зрения. Автор книги считает, что эти произведения являются серьезным достижением революционной сатиры, оказавшейся способной, так сказать, на «самокритику», и их значение, как и значение романа о Швейке, далеко выходит за пределы чешской литературы.

Заключая работу, И. Гаек намечает те задачи, решение которых в первую очередь стоит перед исследователями творчества Гашека. Это – определение места «Похождений бравого солдата Швейка» в мировой литературе, изучение влияния этого романа на родине писателя и за ее пределами, проблема театрализации и экранизации «Швейка» и многое другое.

Цитировать

Бернштейн, И. Чешская книга о Ярославе Гашеке / И. Бернштейн // Вопросы литературы. - 1984 - №5. - C. 258-264
Копировать