«Черты далекой, бедной девы!..»

Стихотворение «Не пой, красавица, при мне…», столь краткое и на вид простое, являет собой пример означенного Владиславом Ходасевичем свойства пушкинской поэзии: «необычайная простота его стихов таит столь же необычайную сложность мыслей и чувств»¹.

Не случайно это стихотворение привлекло внимание символиста Андрея Белого. Анализируя «одно из лучших стихотворений Пушкина», он подчеркивал необходимость активной внутренней работы читателя – «нашего творческого отношения, чтобы завершить символ, который лишь загадан в стихотворении, но не дан в определенно-кристаллизованном образе»². Иными словами, от «нас» требовалась попытка вникнуть в глубинный смысл стихотворения.

Изучение его пушкинистами и музыковедами, в основном с точки зрения его «романсной» природы, имело длинную историю, обобщенную в большой статье Р. Иезуитовой «Не пой, красавица, при мне»³.

Несмотря на видимую случайность повода к его написанию – услышанная поэтом грузинская мелодия, переданная М. Глинке приехавшим из Грузии Грибоедовым, – стихотворение стало своеобразным этапом в развитии пушкинской лирики.

Впрочем, и «случайность» эта весьма относительная, ибо речь идет о круге друзей, встречавшихся в мае 1828 года в имении Олениных Приютине под Петербургом, где «милый Глинка» собирался давать уроки пения Анне Олениной⁴, в которую Пушкин был тогда влюблен. Так что версия М. Цявловского – считать исполнительницей грузинских «напевов» Оленину – вполне убедительна. Неизвестных обстоятельств вроде стало меньше. Но неоднозначным, вернее – многозначным, оказался необычайно длительный процесс создания стихотворения.

В истории исследования этого процесса основополагающим стал обнародованный Цявловским беловой автограф первой редакции с начальным стихом «Не пой, волшебница, при мне…», датированный 12 июня 1828 года вместо исправленной даты – 3 июня (ПД, N 904)⁵.

Уже в этой небольшой, как будто легкой в восприятии редакции давали о себе знать необъяснимые мотивы:

Не пой, волшебница, при мне

Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне

Другую жизнь и берег дальный.

Как пишет А. Белый, «подразумевается неописуемое видение, которое, однако, закрывается от взора читателя⁶. Действительно, кажется, что Пушкин непроизвольно отклоняется от заявленной темы. В его сознании всплывают ранние кавказские впечатления поездки с Раевскими 20-го года:

Напоминают мне оне

Кавказа гордые вершины.

Лихих чеченцев на коне

И закубанские равнины.

Видимо, поняв, что сопоставление Грузии с воинственным Кавказом отдаляет основной мотив его замысла, Пушкин перечеркивает эту строфу и в ее новом варианте ограничивается одним словом – «жестокие»:

Увы, напоминает мне

Твои жестокие напевы

И степь, и ночь, и при луне

Черты далекой, милой девы.

И опять остается неясным, отчего воспоминание о лунной ночи с милой девой так мучительно, что поэту приходится повторить свою просьбу:

Не пой, волшебница, при мне

Ты песен Грузии печальной:

Напоминают мне оне

Другую жизнь и берег дальный.

Что касается зачеркнутой строфы, то она обрела в пушкиноведении особое значение, став поводом представлять Кавказ местом «другой жизни» поэта, а четырнадцатилетнюю Марию Раевскую, участвовавшую в той поездке, – как «далекую, бедную деву». По словам Иезуитовой, после выхода работы Цявловского «Два автографа Пушкина»»стихотворение стало безоговорочно включаться в цикл произведений, посвященных М. Н. Раевской»⁷. (Многие годы она считалась, под влиянием П. Щеголева, вдохновительницей условного «цикла» – «Утаенная любовь Пушкина».)

Но продолжим историю создания стихотворения «Не пой, красавица, при мне…» в его законченном виде.

Спустя полгода после июньской рукописной редакции, в конце декабря 1828 года, в альманахе Дельвига «Северные цветы» на 1829 год появилось стихотворение «Не пой, красавица, при мне…». Измененными в нем были не только первая строка, но и эпитет: не «милой», а «бедной» – «Черты далекой, бедной девы!..», – и главное – прибавилась еще одна, третья, «ключевая» строфа, осветившая глубину смысла стихотворения:

1. Ходасевич Владислав Поэтическое хозяйство Пушкина. Л., 1924. С. 143.[↩]
2. Белый Андрей.«Не пой, красавица, при мне…» А. С. Пушкина // Символизм. М.: Мусагет. 1910. С. 426.[↩]
3. Иезуитова Р. В.«Не пой, красавица, при мне» // Стихотворения Пушкина 1820 – 1830-х годов. Л.: Наука, 1974. С. 121 – 138.[↩]
4. Цявловская Т. Г. Дневник А. А. Олениной // Пушкин. Исследования и материалы.Т. II. М. -Л.: Изд. АН СССР, 1958. С. 256 – 257.[↩]
5. Цявловский М. А. Два автографа А. С. Пушкина. М., 1914. С. 3 – 13.[↩]
6. Белый Андрей. Указ. соч. С. 416.[↩]
7. Иезуитова Р. В. Указ. соч. С. 133.[↩]