Чехов и театр

Устроители этой конференции – Государственная библиотека СССР имени В. И. Ленина, Всероссийское театральное общество, Московский Художественный академический театр. Вместе с представителями трех главных учреждений – организаторов конференции в ее работе самое активное участие принимали специалисты – чехововеды из Института мировой литературы имени А. М. Горького, Института истории искусств, Московского университета, других вузов страны, директора чеховских музеев – Ялтинского (Н. Шевцов), Московского (М. Роговская), Мелиховского (Ю. Авдеев), Таганрогского (А. Дымов).

Конференция (ее открыл секретарь Ялтинского горкома КПСС И. Бондарь) началась вступительным словом директора Ленинской библиотеки Н. Сикорского.

– Само наше представление о чеховской драматургии было бы неполным, – сказал он, – если бы мы ограничились изучением литературоведческих книг и не учли бы того факта, что постановки пьес, особенно на сцене Художественного театра, явились формой постижения драматургии, ее внутренних закономерностей, ее скрытого «подводного течения», ее особенностей. Художественный театр по праву можно назвать и исполнителем и истолкователем чеховской драматургии. Рядом с трудами ученых, исследователей, текстологов, биографов писателя стоят постановки, эти живые, зримые свидетельства попыток проникнуть в суть чеховской драматургии, понять ее дух, строй, мастерство.

Вместе с тем Н. Сикорский подробно рассказал о той собирательской, издательской работе, которую проводит Ленинская библиотека. Можно было бы добавить к сказанному им, что Библиотека вполне заслужила звание коллективного чехововеда. Именно здесь, в Библиотеке, сосредоточен основной рукописный фонд Чехова (другая значительная часть хранится в ЦГАЛИ). Библиотека регулярно публикует материалы чеховского архива в своих «Записках отдела рукописей». Она является основным «рабочим местом» каждого, кто изучает рукописи Чехова.

С докладом «Чехов и театр» выступил главный режиссер МХАТа О. Ефремов. Он говорил о судьбе чеховской традиции в истории театра и особенно сегодня – на сцене, да и не только на сцене, а шире – в жизни современного искусства. Традиция Чехова нелегко открывается, к ней нет простых отмычек, она неотделима от атмосферы жизни персонажей, от жизненного, бытового уклада и от уклада нравственного и эмоционального.

– Для меня Чехов выше какой-то одной исторической эпохи. Он совершенно отказался от традиционной драматургии прямого конфликта и никогда не утверждал: вот этот человек плохой, а этот хороший. Он писал о человеческом несовершенстве. Его пьесы – это сама жизнь. И в результате у нас возникает чувство очищения, стремления сделать свою жизнь лучше.

Актеры для чеховских спектаклей должны быть чистыми, без наносных штампов. Первым постановщикам было легче: жив был Антон Павлович, который давал очень точные характеристики. Когда, например, Чехов, поясняя актерам образ Тригорина из «Чайки», говорил, что у него простые, самодельные, искривленные удочки, эта деталь свидетельствовала о многом. И много стояло для актеров – современников Чехова – за каждой, на первый взгляд пустяковой, подробностью! Да и сами мхатовские актеры-интеллигенты в чем-то походили на героев, которых им приходилось играть.

– Но проникновение Чехова в жизнь, – продолжал О. Ефремов, – настолько глубоко, настолько современны его идеи, что нельзя не ставить «Дядю Ваню» или «Трех сестер». И было бы неправильным играть пьесы в традициях старого МХАТа. В театре в разное время осуществлено несколько постановок пьес Чехова, и каждый раз они разные, каждый раз его драматургия открывается по-новому.

Сложной судьбе традиции Чехова, «атакуемого» сегодня не только театром, но и кино, телевидением, посвятил свой доклад К. Рудницкий («Опыт Художественного театра и современное воплощение Чехова»).

– В пьесе «Три сестры» Соленый утверждал, что в Москве два университета. Сейчас он мог бы сказать, что их двадцать два. Их выпускники – сильные, даровитые профессионалы. Но всегда ли живы для них такие традиции, как широта культуры, тонкость восприятия, живая заинтересованность в жизни всего общества? Иным из них не хватает той подлинной интеллигентности, которая так ощущалась в зрительном зале Художественного театра в 1940 году – на незабываемой постановке тех же «Трех сестер».

«Чехов в театре XX века», – выступившая с докладом на эту тему Т. Шах-Азизова приводила примеры того, как современные режиссеры «форсируют» Чехова, подобно тому как певцы форсируют звук. Если Вл. И. Немирович-Данченко писал о «скрытых драмах и трагедиях в каждой фигуре» пьесы «Чайка», то во многих западных – да и не только – спектаклях эти драмы превращаются в «открытые».