№9, 1986/Обзоры и рецензии

Библиография русского фольклора

«Русский фольклор. Библиографический указатель. 1946 – 1959». Составитель М. Я. Мельц, Л., (АН СССР Институт русской литературы (Пушкинский Дом). Библиотека АН СССР). 1961, 402 с, тоже, 1917 – 1944 Л., 1966, 633 с; то ж е, 19601966, Л., 1967, 539 с;то же, 1916, Л., 1981, 477 с;то же, 1966 – 1975, ч. 1, Л., 1984. 420 с, Ч. 2, Л., 1985, 385 с.

Давно ощущалась необходимость в систематизации обширнейшего и многожанрового потока информации в области бытования и изучения народного творчества. И вот перед Нами пять томов библиографии: указатель, подготовленный в Секторе народного творчества ИРЛИ (Пушкинского Дома) АН СССР. Общее количество описанных источников достигает почти 25 тысяч единиц. Долгожданное, важное событие!

Имеющиеся справочные пособия по данной теме содержат отрывочные и неполные сведения.

Рецензируемое издание не идеально, в нем есть некоторые пропуски. Не отражена, в частности, книга А. Мезьер «Русская словесность с XI по XIX столетие включительно. Библиографический указатель» (СПб., 1899 – 1902) Выпала работа Н. Банникова и др. «Взаимосвязи и взаимодействие национальных литератур. Библиография» (М, 1962). Никак не отмечена работа академика М. Сперанского «Из истории русско-славянских литературных связей» (М., 1960). Но все же пропуски минимальные. Они не перечеркивают ценности издания в целом. На основе многолетней предварительной разработки отдельных частных и узких библиографий М. Мельц предложена новая система классификации и упорядочения материала. Ныне эта система признана советскими и зарубежными учеными удобной для пользования и в главном соответствующей современным запросам и развитию фольклористики. Эта система не является застывшей и окончательной, она динамична. Вместе с развитием науки дополняется, движется и меняется сама схема классификации многослойных материалов. А ускорение темпов научного прогресса, бурный рост информатики естественно вызывают необходимость корреляции этой системы, ее совершенствования.

Составитель, однако, оставляет неизменными во всех томах основные крупные рубрики. Они стабильны. Мелкое же деление определяется меняющейся во времени спецификой фольклористического процесса каждого исторического периода. Так, в последнем, пятом томе, в его обоих полутомах, материал представлен в 174 разделах.

Каждый из пяти томов завершается подробным вспомогательным аппаратом – алфавитным перечнем имен, географических названий, списком использованных печатных и рукописных источников с отсылкой на номер описания. Причем порознь суммированы и обозначены отдельные сборники статей, непериодические продолжающиеся издания, альманахи, журналы и газеты. Жизнь показывает, что подобные указатели совершенно необходимы. Они помогают ориентироваться в море публикаций, быстро находить нужные сведения, извлекать из пособия максимальную пользу.

Широко использованная в пятитомнике система перекрестных отсылок помогает читателю в выявлении информации и тех трудов, в которых та или иная тема разработана попутно; указывает на связь работ одного и того же автора, на их перепечатки и т. д. Благодаря этому пятитомник стал своеобразным путеводителем по всему богатству проблем, жанров, циклов, видов. Он выявляет неизученность (или малую, частичную освоенность) ряда важных тем и вопросов, освещает круг проблем, волновавших научную общественность в разные периоды и вызвавших ряд широких дискуссий.

Составитель использует и такие источники, которые по заглавиям имеют к фольклористике, казалось бы, отдаленное, косвенное отношение и ранее библиографами-фольклористами не привлекались. Это делается потому, что анализ (и оценка) устной поэзии имеет место не только в литературоведческих и этнографических, но и в исторических, философских, социологических, юридических, историко-религиозных, социально-психологических, языковедческих и других работах. Здесь учтены издания и безнаборной печати – литографированные, офсетные, отпечатанные на ротапринте и т. п., всевозможные виды редких, забытых и малотиражных местных публикаций, в которых порой содержатся новые сведения и уникальные фольклорные тексты. Широко показаны газетные статьи: ведь пресса – свидетельство общественного интереса к народному творчеству. Газетные заметки могут и не иметь специального значения, но, суммарно взятые, они говорят о разных, нередко весьма значимых для науки аспектах подхода к фольклору. И с этой точки зрения они важны для исследователя.

Вышедшие пять томов обусловили особое благоприятное обстоятельство для советской фольклористики: в отличие от других разделов филологии история народной поэзии обрела свою основательно разработанную отраслевую библиографию за 75 лет истории.

К чести составителя и редакторов рецензируемого труда они не обошли вниманием те дискуссии, которые нередко возникают вокруг проблем теории, истории и поэтики народного творчества. Особенно жаркие, широковещательные, а то и потешные баталии кипели вокруг родовой специфики фольклора Советской эпохи, дискутировали о гранях нового творческого метода в фольклоре первых пятилеток, его конкретных жанровых и стилевых проявлениях, его оригинальности… Это и накаленные споры о судьбах былинного эпоса в новую эпоху, о проблемах историзма народного творчества. Но это и «теория бесконфликтности», чуть-чуть не «опрокинутая» в пучину устного творчества; это и дебаты в социалистическом реализме в «новинах» фольклора 40 – 50-х годов и многое другое. И конечно же, это острая, страстная дискуссия, затянувшаяся на несколько лет, вспыхнувшая после выхода в свет эпатирующих статей писателя-фольклориста Н. Леонтьева «Затылком к будущему» и «Волхование и шаманство» 1. Эта дискуссия захватила в свою орбиту многих крупных фольклористов той поры. В ней довольно отчетливо отразился тогдашний уровень науки о фольклоре и актуальнейшие проблемы ученой и полевой деятельности фольклористов, их теории и практики. Видны в ней и те «болезни роста», и противоречия, которые, конечно же, имели место.

В указателе едва ли не с исчерпывающей полнотой отражены публикации диспутантов за многие десятилетия. Расположение материала, характер, стиль аннотаций и их научный уровень свидетельствуют о высокой библиографической культуре издания, глубокой профессиональной компетентности составителя.

Основные, постоянные разделы пятитомного справочника следующие: Тексты; Исследования, статьи, заметки; Учебная и методическая литература. Библиографические обзоры. А в заключение каждого тома – вспомогательные указатели.

В первой книге аннотированы сборники, статьи из коллективных трудов и периодической прессы, музыкальные и литературные обработки устного эпоса, песен, а также фольклор для детей. Указана литература по вопросам преподавания фольклора и использования его патриотических и воспитательных функций. Внутри каждого из разделов описываемые источники даны в строго хронологическом порядке. Если же по названию трудно судить о содержании аннотируемых работ, вводятся детальные описи, обнажающие их содержание в целом или частично. Работы сопровождены перечнем рецензий на основные труды.

Выпуск второй впервые столь широко представляет материал за 1917 – 1944 годы, освещающий самые различные аспекты отбора, систематизации, научного осмысления и использования отечественного народного творчества, всех его жанров. В томе уделено солидное место учебной и методической литературе. Важное место занимают рубрики: Фольклор и древнерусская литература; Фольклор и русская литература XVIII века; Фольклор и русская литература XIX века; Фольклор и русская литература XX века; Фольклор и творчество композиторов;

Фольклор и театр; Фольклор и кино; Народные книги и лубок; Фольклор в вузе и т. д.

Третий выпуск – библиография материалов, опубликованных на русском языке с 1960 по 1966 год. Во всем главном композиция тома – продолжение плана предыдущих выпусков. Но есть и оригинальное: в соответствии с поступательным движением науки введены новые разделы. Отражены публикации русских пословиц и поговорок с адекватными изречениями других народов; общие вопросы современной художественной самодеятельности; самодеятельные молодежные, студенческие и туристские песни; текстология русского фольклора; изучение русского фольклора за рубежом; переводы русского фольклора; лингвистическое изучение устного творчества и др.

Четвертый выпуск охватывает годы с 1901 по 1916. Здесь обобщены богатейшие запасы областного фольклора, опубликованного в специальных журналах: «Этнографическое обозрение», «Живая старина», «Известия Отделения русского языка и словесности имп. Академии наук», «Русский филологический вестник», «Филологические записки», а также в «ученых записках» ряда университетов, в центральной и периферийной периодической печати, и многое другое.

Принципы систематизации и аннотирования материала сохранены те же, что и в первых вариантах. В нем представлены разделы: Рабочий фольклор; Революционные песни; Песни рабочих в обработке композиторов; Фольклор каторжан и арестантов; Песни студентов; Выкрики и присловья разносчиков товаров и нищих; Фольклор старообрядцев и сектантов; Материалы о скоморохах и балаганах и др.

В разделе «Исследования, статьи, заметки» внимание привлекают рубрики: Становление в России марксистской науки о фольклоре; Поэтика фольклора; Музыкальный анализ обрядовой поэзии; Взаимоотношения русского фольклора с профессиональным искусством.

И наконец, наиболее обширный пятый том. В нем выделены следующие рубрики: Классики марксизма-ленинизма, деятели Коммунистической партии и фольклор; Ленин и фольклор; Интерес ведущих деятелей Коммунистической партии к фольклору. Кроме того: Музыковедческий анализ обрядового фольклора; Пословицы, поговорки, крылатые слова, фразеологизмы, афоризмы, скороговорки; Музыковедческий анализ былин; Баллады; Обзоры традиционного фольклора географических районов; Фольклор в художественной самодеятельности; Взаимоотношения русского фольклора с фольклором других народов;

Фольклор и конкретные виды народного прикладного искусства; Персоналия и др.

Таковы общие контуры пятитомника. Здесь нет ничего от застывшей схемы. Подвижность, маневренность, эластичность системы позволяют составителю обогащать указатель все новыми и новыми рубриками и опускать устаревшие, если этого требует живой поток фольклора.

В этом издании впервые предложена детальная, концептуальная система, отражающая и организующая как содержание самого объекта (фольклор) во всех его жанрах, связях, модификациях и опосредованиях, так и науку о нем с ее динамикой.

Эта рабочая схема обогащена относительно полными сведениями (с неизбежными пропусками, ибо одному человеку нельзя объять необъятное) за 75 лет XX века. Ценно привлечение и аннотирование не только специальных работ, целиком посвященных одной теме, но и материалов, высвечиваемых благодаря внутрикнижной и внутристатейной аналитической и гибкой росписи.

Не напрасно М. Мельц посвятила библиографии более сорока лет напряженного труда.

Каждому из пяти томов предпосланы вступительные статьи. Их авторы М. Мельц, С. Азбелев и А. Астахова. Статьи ориентируют читателя в структуре томов, непрямолинейном и трудном поступательном движении советской фольклористики, в них прослежены главные моменты в становлении и развитии науки о народном творчестве.

Вступительные статьи комментируют и раскрывают содержание каждого тома указателя, вводят в специфику фольклорного процесса, углубляют теоретичность всего издания, знакомят с новаторством отдельных работ фольклористов.

Наметившаяся недавно, – говорится в вводной статье, – активизация деятельности фольклористов-этнографов выразилась в умножении и качественном изменении трудов. В них преодолен упрощенный этнографический подход к народному творчеству, сводившийся к определению его культурно-бытовых и утилитарных функций» (указатель за 1966 – 1975 гг., ч. 1, стр. 19).

Важной заслугой фольклористики конца XIX – начала XX века явилось формирование русской «исторической школы», теоретические основы и грани исследований которой были намечены Вс. Миллером в первом томе его «Очерков русской народной словесности». Предметом штудий в этом и последующем томе «Очерков» (1910) явился восточнославянский исторический эпос. Примечательно, что отличительная особенность метода ученого заключалась в том, что он изучал эпос «не от времен доисторических, не снизу, – как он подчеркивал, – а сверху» 2. «Однако идейные предпосылки академика, – пишет М. Мельц, – привели к ошибкам и противоречиям. Стремясь доказать, что исторический эпос представляет собой «изящную литературу» феодальной аристократии, Миллер приурочивал сюжеты и образы былин к историческим событиям и лицам без достаточной на то научной аргументации. Часто соотношение имен и географических названий было произвольным… Работы представителей «исторической школы» способствовали пропаганде антинародных теорий в фольклористике. Идея «аристократического происхождения фольклора» была наиболее определенно сформулирована В. А. Келтуялой…» (указатель за 1901 – 1916 годы, стр. 15 – 16).

Школа Вс. Миллера и В. Келтуялы исходила из ненаучного тезиса: народное искусство создает не народ.

Приходится сожалеть, что в издании не уделено место фольклорным воззрениям М. Горького, А. Луначарского, М. Пришвина (беглые упоминания имен не решают вопроса). Так же перечислительно говорится здесь и о школе компаративистов (А. Н. Веселовский и др.).

Полнота, как известно, непременное условие подлинно научного учета, предваряющего изучение народного творчества с филологической, этнографической, исторической, языковедческой, эстетической и искусствоведческой точек зрения. Естественно, в трудах Пушкинского Дома возобладала филологическая интерпретация. Рецензируемая серия основана на четком определении самого предмета библиографирования и использует хронологию во всегда отчетливой жанрово-тематической классификации с непременным спутником – подробным справочным аппаратом.

Статьи-прологи прослеживают временной процесс формирования теоретических и методологических основ советской фольклористики, квалифицируют ведущие линии ее развития, сопряжений и борьбы марксистско-ленинских концепций с символистскими, религиозными, нигилистическими и другими толкованиями устного творчества, которые активизировались в начале XX века. Названы центры научно-исследовательской и публицистической работы, обозначена степень библиографического обеспечения исследований в связи с историей идей.

Вместе с тем подчеркнута тенденция к интеграции различных типов и форм научной и библиографической информации.

Фольклорные интересы писателей прослежены в данных введениях, как правило, обстоятельно и аргументированно, Но есть пробелы. Не повезло группе литераторов, в начале XX века объединенных вокруг горьковского «Знания», с их активными фольклорными интересами (П. Скиталец, С. Гусев-Оренбургский, А. Золотарев, Б. Зайцев, И. Шмелев, Л. Андреев и др.). Скажем, знаньевец И. Бунин обильно использовал в своих произведениях народную песенность, сказы, притчи и присловья, библейско-мифологические темы и реминисценции (вспомним его произведения «Святогор и Илья», «Князь Всеслав», «Чернозем», «Антоновские яблоки», «Деревня», «Храм Солнца», «Святой Прокопий»). Интересна в этой связи его активная работа в журнале «Детское чтение».

Обработка фольклорных образов, мотивов и тропов имела место у более широкого круга писателей, чем это указано во вступительных статьях А. Астаховой, С. Азбелева и др.

И еще: не уделено должного внимания работам по литературному краеведению, ныне занявшему достойное место и в вузовской аудитории, и в средней школе. Не названы некоторые труды М. Бахтина, имеющие известное отношение к тематике данной серии. Работы М. Кочнева приведены лишь частично.

Издание пяти объемных томов фольклорной библиографии (шести книг) имеет для филологов тройное значение. Первое. Это внушительная и авторитетная демонстрация научно-исследовательских итогов и свершений советских фольклористов в послевоенные десятилетия Второе. Указатель выявляет слабые участки и «белые пятна» советской фольклористики. Помогает преодолеть отставание и обрести новые горизонты. Третье. Пятитомник ориентирует на дальнейшее изучение фольклорной классики (и не только классики). Это своеобразный научный компас для молодого словесника. И не только для филологов, но и для этнографов, музыковедов, краеведов, библиографов, дипломированных деятелей искусства и культуры, энтузиастов художественной самодеятельности, любителей и собирателей устного творчества, студентов и начинающих ученых. Для всех тех, кто интересуется народной поэзией и ее судьбами.

В прямой логической связи с широким адресом этой серии находится и самый характер ее построения. Ведь составителем внимательно учтен не только «чисто фольклорный фон». Подчеркнем: библиографии со столь емким охватом и подлинно эпическим размахом у нас еще не было.

Предстоит работа над другими выпусками библиографии русского фольклора (и науки о нем) за XVIII-XIX века. Нужны книги о школах русской и советской фольклористики. Средняя и высшая школа ждут серии книг о литературном краеведении, об эстетике классических жанров фольклора и по фольклорно-археологической проблематике. Необходим словарь русского, шире – славянского фольклора и мифологии. Нужны труды по атрибуции и текстологии классического устно-поэтического наследия. Еще ие издана библиотека русской фольклорной классики с богатырским эпосом в центре. И, конечно же, в перспективе – создание отечественной фольклорной энциклопедии и выпуск ежегодного альманаха фольклористов.

г. Бирск

  1. «Новый мир», 1948, N 9; 1953, N 8; см. также его статью «Родник живой речи» в журнале «Русская речь», 1971, N 6. []
  2. Вс. Ф.Миллер, Очерки русской народной словесности, т. 1, М., 1897, с. IV.[]

Цитировать

Дмитраков, И. Библиография русского фольклора / И. Дмитраков, Л. Тихонова // Вопросы литературы. - 1986 - №9. - C. 231-237
Копировать