Без хрестоматийного глянца

Участники нашего «круглого стола» касались, в преобладающей своей части, мемуаров военного характера. Говорилось и об издательских планах и перспективах мемуаристики, о многообразии этого литературного жанра.

Что же касается рассмотрения существа и специфики самой работы мемуариста, вопросов, которые являются, по моему убеждению, очень существенными и насущными для определения общественного и эстетического значения мемуаров, то эти вопросы не получили пока достаточного освещения и развернутых суждений.

Попытаюсь сформулировать свои мысли по этому поводу.

Написав несколько мемуарных очерков и литературных портретов тех выдающихся представителей нашей литературы и искусства, с которыми мне довелось встречаться (Маяковский, Мейерхольд, Яхонтов), я задумался над вопросом: каковы же были мои цели и намерения, помимо простого желания поделиться с читателем воспоминаниями об этих встречах?..

Итак, чем диктуются задачи и намерения мемуариста в его сфере?

Прежде всего, что дает право мемуаристу претендовать на интерес читателя, каковы те общественные и эстетические критерии, которыми ему надлежит руководствоваться?

Герцен в «Былом и думах» пишет:

«- Кто имеет право писать свои воспоминания?

– Всякий: потому что никто их не обязан читать. Для того, чтобы писать свои воспоминания, вовсе не надобно быть ни великим мужем, ни знаменитым злодеем, ни известным артистом, ни государственным человеком, – для этого достаточно быть просто человеком, иметь что-нибудь для рассказа и не только хотеть, но и сколько-нибудь уметь рассказать…

– Но могут же записки быть скучны, описанная жизнь бесцветна, пошла?

– Так не будем их читать, – хуже наказания для книги нет».

Сказанное Герценом в какой-то степени ободряет мемуариста, позволяя ему посчитать себя человеком, которому есть что рассказать и проявить в этом деле достаточное умение. Тем не менее, имея все это в виду, мемуарист обязан отчетливо и ясно определить свои намерения, и, пожалуй, в первую очередь место своей собственной персоны. В последнем заключается самая большая трудность – не выпятить самого себя. Только воспоминания особенно выдающихся людей интересны и значительны сами по себе, раскрывая высокую жизнь духа, философию, проникновение в исторические и социальные процессы и т. п. их современности. Человек же, ничем особым не замечательный, должен соблюдать деликатность и меру по отношению к собственной роли. Это положение аксиоматично. Правда, дело несколько меняется, когда воспоминания связаны с узкопрофессиональной сферой самого рассказчика.

Существует давно сложившееся мнение, что ничто не может быть менее достоверным, чем свидетельство очевидца и современника. Принимая это в расчет, мемуарист все же должен стремиться говорить правду, понимая, что своих субъективных мнений и оценок все равно избежать не удастся.