№8, 1962/История литературы

Беречь и уважать наследие

Нигде ценности передовой культуры прошлого не охраняются столь заботливо, как в нашей стране. Традицией стало у нас воспитание в людях чувства гордости за великих созидателей нашей многонациональной классической литературы. Вечно живые творения Пушкина, Толстого, Шевченко, Эминеску, Крянгэ, Руставели и многих других писателей – это неоценимое наше богатство, без освоения которого невозможно понимание и художественное познание мира подрастающим поколением, его духовное развитие.

Мы не украшаем несвойственными им достоинствами творчество и деятельность наших классиков. Они не нуждаются в запоздалом «исправлении» их ошибок, в «выпрямлении» их пути, в замалчивании противоречий или ограниченности их мировоззрения, связанных с эпохой, со сложными условиями общественно-политической борьбы. Марксистская наука позволяет нам наиболее полно и объективно раскрыть роль того или иного писателя и для его эпохи и для нашей современности, освободить его творчество от всяческих националистических, буржуазно-либеральных толкований и фальсификаций.

Советское литературоведение имеет громадный опыт в этом отношении. Поэтому и трактовка литературного наследия у нас освобождена от двусмысленности и от компромиссов перед исторической правдой. Неизбежные колебания, отсталые взгляды или даже реакционные высказывания отдельных классиков не отождествляются с великим смыслом и с бессмертной ценностью их творений. Именно поэтому через печать, через школу мы пропагандируем произведения классиков как ценности той прогрессивной демократической культуры, о которой с гордостью писал В. И. Ленин.

Об этих бесспорных истинах приходится напомнить в связи с дискуссией в Молдавии, о которой писал Ю. Кожевников в статье «Бережно относиться к классическому наследию». У нас в республике давно вызывала недоумение та бесцеремонность и, скажем прямо, неприязнь, с которой кое-кто отзывался о лучших представителях нашей классической литературы.

Творчество классиков, их мировоззрение надо изучать. Можно и нужно спорить об этих проблемах. Но какой смысл будет вести этот спор, если мы ограничимся тем, что прикрепим нашим крупнейшим писателям этикетки: «идеологи феодального класса» и «идеологи буржуазии»? В таких «дискуссиях» нетрудно выплеснуть и младенца из злополучного корыта.

В свое время республиканская газета разоблачала «молдавского феодала Григория Уреке», одного из основоположников молдавской историографии и молдавской литературы. Об Г. Асаки, К. Стамати, А. Хашдеу, В. Александри, К. Негруци, М. Когэлничану, Б. П. Хашдеу писалось: «…все эти мыслители не являлись идеологами трудящихся масс, а выражали интересы господствующих классов (феодалов, буржуазии)», предлагалось «вскрыть классовое лицо» писателей-летописцев М. Костина, Н. Костина, И. Некулче, выступавших против турецкого ига, и т. д.

Иногда невольно создавалось впечатление: некоторые авторы будто соревнуются – кто из них более смело и решительно «выведет классиков на чистую воду». Действительно, можно читать, любить, восхищаться бессмертными творениями Гёте, воссоздавать по ним картину эпохи. Однако можно также оставить все это в стороне и называть поэта крупным бюргером. Не будет великого писателя, будет какой-то ничего не говорящий нам сегодня «представитель» неприятного сословия. Но разве это называется классовым подходом к литературе прошлого? Зачем нам тогда читать да еще прививать любовь нашим детям к «идеологу буржуазии», скажем, Василию Александри? Или к «молдавскому феодалу» Иону Некулче?

Авторы некоторых статей стали утверждать, что если наши писатели-классики и критиковали современное общество, то не с точки зрения народа, а с точки зрения классовых позиций тех или иных прогрессивных слоев боярства или буржуазии. «Бесспорно, во взглядах каждого из них (писателей. – А. Л.) есть нечто более или менее прогрессивное (для своего времени)», – читаем в статье «К вопросу о правильном освещении общественно-политической мысли в Молдавии», но авторам статьи кажется просто невероятным, чтобы Б. П. Хашдеу, например, защищал интересы крестьянства, ибо он только «считал» себя выразителем интересов крестьянских масс». Критические мотивы в творчестве А. Донича, К. Стамати, Г. Асаки объясняются тем, что эти писатели «были дальновидными представителями своего класса» и «во избежание революционных потрясений требовали лишь некоторого смягчения крепостнического гнета и поощряли развитие наук в Молдавии».

Мысль о том, что писатели-классики лишь считали себя выразителями интересов масс, а на самом деле были идеологами господствующих классов, является лейтмотивом статьи. Авторы ее пишут: «Раскрытия требует не только осознанная, своекорыстная защита ими интересов господствующих классов, но и их неосознанная классовая позиция». Надо ли говорить, что от народности классической литературы тут ничего не остается: все подавляется защитой узких классовых интересов: осознанных или неосознанных! Под «неосознанные» же классовые интересы можно подвести все, что угодно, любые субъективистские построения. Удивительно ли, что дискуссия о классическом наследии вылилась в кампанию развенчивания и дискредитации писателей-классиков.

Что же касается исследований современных литературоведов, то тут нередко убедительность аргументов, глубину анализа заменяли хлесткие и безапелляционные формулы, обвинения в методологических и политических ошибках. Газеты и журналы порой предоставляли трибуну людям, далеким от принципиальности и подлинных интересов науки, избравшим своим оружием крикливость и бесцеремонное приклеивание ярлыков. Например, Н. Романенко, автора монографии «Б. П. Хашдеу», обвинили в том, что книга его «далека от марксизма, переписана из старых изданий буржуазной Румынии». И хоть бы один пример, подтверждающий это кощунственное обвинение! А между тем книга Н. Романенко – добросовестный марксистский труд о жизни и творчестве видного нашего писателя. И у нас и в Румынии литературная общественность дала этой книге высокую оценку.

«Приемы» такой критики можно проиллюстрировать еще одним примером. В книге Н. Романенко приведена цитата из памфлета Б. П. Хашдеу «Министр народного образования», в котором писатель разоблачал деспотизм и тиранию: «Поистине одаренные люди не могут быть деспотами – их гениальность состоит именно в том, что они угадывают волю коллектива и становятся его выразителями; никто из них не попадает в положение раба: они являются орудием своего века, нации, человечества. К диктатуре питают страсть только ничтожества». Из этой цитаты критики вырывают одну фразу: «К диктатуре питают страсть только ничтожества», – и, увидя в ней великую крамолу, обвиняют автора в непонимании той истины, что «пролетарская диктатура является тоже диктатурой, без которой мы не могли бы сбросить капиталистическое господство», и в том, что он «пропагандирует среди читателей» ошибочные взгляды Хашдеу!

Некоторые авторы, считая себя чуть ли не единственными исследователями давних, исторически сложившихся связей русской и молдавской культуры, пытались спекулировать на этой важной проблеме и стали обвинять других литературоведов в том, что они якобы злостно игнорируют эти благотворные связи.

Насколько это обвинение было тенденциозным, убедительно показал Ю. Кожевников на примере «Истории молдавской литературы». Можно привести, к сожалению, слишком много подобных примеров из печатных и устных выступлений. Но в этом нет надобности. И так ясно, что некоторые критики старались не выяснять сложные вопросы нашего классического наследия, а скорее запутать их. Трудно объяснить, почему могла развернуться в таких необузданных масштабах эта «дискуссия». Но одно полезно и необходимо знать: дискуссию сбили с правильного пути и запутали люди, старавшиеся подменить анализ научных данных своими субъективистскими схемами. Их раздражали и даже озлобляли факты, потому что эти факты не согласовывались с их предвзятой схемой. Случилось так, что писатели республики и писательская организация не участвовали в дискуссии. То же случилось в основном со многими литературоведами: они писали работы о классиках и поэтому «участвовали» только как обвиняемые и виновные за «искажения».

Основные усилия были приложены к тому, чтобы «оформить» для общественного мнения весь груз тяжких обвинений, брошенных в адрес Н. Романенко, Г. Менюка, В. Коробана и других, и чтобы «оформление» это оказалось окончательным и бесповоротным. До объективности ли тут!

В работах о классическом наследстве, вышедших в Молдавии, было немало недостатков и ошибок (тут сказалось и то обстоятельство, что на протяжении долгого времени у нас пренебрегали наследием классиков). Нельзя не отметить невысокий теоретический уровень этих работ, слабость эстетического анализа, поверхностные оценки мировоззрения художника, когда за ограниченностью общественно-политических взглядов писателя критики не видели богатого мира его художественного творчества.

С другой стороны, подчас, вместо того чтобы показать путь писателя во всей его сложности, авторы выбирали лишь наиболее прогрессивные факты, не раскрывали и не объясняли противоречия художника и мыслителя.

Надо сказать, что усиленное внимание к социальному содержанию литературы, к таким вопросам, как роль писателей прошлого в общественной жизни страны, в идейной борьбе того времени и т. д., было правильным, плодотворным. Но решение этих вопросов нередко предлагалось весьма путаное.

Положение исправили в какой-то мере монографические работы об И. Крянгэ, А. Руссо, В. Александри, Б. П. Хашдеу, И.

Цитировать

Лупан, А. Беречь и уважать наследие / А. Лупан // Вопросы литературы. - 1962 - №8. - C. 72-81
Копировать