Анри Труайя. «Мильон терзаний» Ивана Александровича Гончарова

Рецензировать Анри Труайя как­-то неуместно. Он— классик, написавший книгу о другом классике. Правда, обстоятельства выхо­да этой книги никак не назовешь классическими. Не так уж часто ра­бота, написанная на французском, впервые выходит на русском. Та­ково было желание Мишель Труайя, дочери писателя: чтобы эссе ее отца, посвященные русским писателям, были опубликованы на его исторической родине, в России. Биография Гончарова— своего рода дополнение к сборнику «Любовь длиною в жизнь. Девять эссе о женщинах, воспитавших русских писателей», выпущенному в том же издательстве двумя годами ранее. По крайней мере, так история публикации этой книги изложена в предисловии Т.Горяевой.

Вот об издании действительно стоит поговорить. Эссе Труайя написано не для глубоких знатоков творчества Гончарова, а для ши­рокого круга читателей. Адресат этой книги во Франции представ­ляется достаточно легко— средний начитанный француз, у которо­го  есть  вкус  к  литературе  и  который  интересуется  русской культурой. Он что­то слышал о Гончарове из предисловий к пере­водным изданиям Толстого и Достоевского, и книга Труайя являет­ся для него удобным подспорьем, позволяющим в сжатом виде полу­чить нужную информацию.

Но каков потенциальный адресат этой книги в России, где Гон­чарова более или менее все изучают в школе? Тех, кто совсем или почти ничего не знает о Гончарове, в России приходится сразу от­сечь, потому что эту часть составят те, кто вообще не интересуется чтением либо русской литературой XIX века: надеяться на их вни­мание к данной книге нереально. Если же по какой­то причине им понадобятся справочные сведения о Гончарове, они отправятся за ними не в книжный магазин, а в Интернет. Впрочем, и раньше, в до­интернетовскую эпоху, они не отправились бы в книжный магазин за биографией писателя— они бы заглянули в БСЭ в районной библиотеке.

Возьмем другую категорию— в общем начитанных россиян, но не являющихся специалистами по Гончарову (к этой категории себя относит и рецензент). Однако такой читатель обычно уже имеет ба­зовые представления о Гончарове; кроме того, в России нет недостат­ка в словарях и справочниках, из которых можно извлечь большую часть сведений, данных в очерке Труайя. Для среднего французско­го читателя, возможно, было бы достаточно внутритекстовых сведе­ний о том, что, например, И.Панаев— «один из издателей «Совре­менника»» (с. 48), но среднему русскому читателю, которому это имя навевает смутные ассоциации с комической сценкой из «Мастера и Маргариты», необходимо несколько больше данных. Что Пана­ев был издателем «Современника», можно узнать и из Интернета; русскому читателю куда любопытнее знать, почему кот Бегемот представлялся Панаевым. Тем более это относится к пересказу со­держания романов Гончарова. Отечественный читатель, раз уж он взялся за эту книгу, будет читать ее не ради того, чтобы узнать, кто такой Гончаров и какие романы он написал.

А ради чего? Нельзя сказать, чтобы книга давала какой­-то но­вый, нестандартный взгляд на личность и творчество Гончарова: ее содержание чисто познавательное, хотя любители постмодерниз­ма, пожалуй, оценят стилизацию под язык XIX века («Внезапно Петербург сделался ему противен», с. 105). Для «не совсем чайни­ков» эта книга могла бы иметь эвристическую ценность — задать направление для расширения своих познаний. Но издание словно нарочно предназначено для того, чтобы те, кто захочет узнать по­больше о Гончарове, не смогли этого сделать. Например, часть ци­тируемых писем не входит в собрание сочинений Гончарова 1955 года, и отыскать их источник для неспециалиста — задача непро­стая, тем более что сайт ИРЛИ РАН (www.goncharov. spb.ru) нахо­дится в стадии разработки и пока мало пригоден для использова­ния. А жаль, ведь как раз письма Гончарова — то, что могло бы заинтересовать  современного  российского  читателя  «Мильона терзаний», учитывая нынешний бум в сфере нон­фикшн.

Кстати, о заглавии. Многие ли из пресловутого широкого кру­га читателей сумеют без дополнительной подсказки связать его с названием эссе Гончарова о Грибоедове?

Выходом могло бы быть оснащение книги хотя бы минималь­ным справочным аппаратом. К сожалению, в настоящее время стремительно  распространяется  стереотип,  согласно  которому сноски и комментарии отпугивают широкого читателя. С этим со­гласиться нельзя, так как рецензенту еще памятны времена, когда сноски делались даже в детских книгах, рассчитанных на учащих­ся 1—4 классов — и ничего, не отпугивало. Скорее, стимулировало к дальнейшему чтению. Но еще более полезная практика совет­ских времен, которую до сих пор, например, сохраняет журнал «Первое сентября. История», — это сопровождение популярных материалов краткой библиографией под заголовком типа «Сове­туем прочитать». Если мы сетуем на недостаток популяризации знания — а такие жалобы нередко звучат в наши дни, — то не худо бы сохранять традиции этой популяризации. Иначе на выходе по­лучится книга, изданная даже не для иностранцев (потому что иностранцы,  берущиеся  за  книгу  о  Гончарове,  все-­таки  имеют представление о собственных писателях XIX века), а для марсиан.

М.ЕЛИФЁРОВА