Английский исследователь о Льве Толстом
Theodore Redpath, Tolstoy, Bowes and Bowes, London, 1960, 126 pp.
Вначале 1960 года в Лондоне вышла небольшая, скромно изданная книга доктора Теодора Редпата о Льве Толстом, появление которой еще раз свидетельствует о широком интересе к творчеству великого русского писателя и к русской культуре вообще в кругах западной интеллигенции.
Автор, профессор Кэмбриджского университета, не только прочел в подлиннике художественные и философские произведения Толстого, его дневники, записные книжки и письма, но изучил многие «замечательные», по его словам, советские работы о Толстом, среди которых он называет книги Н. Гусева, Н. Гудзия, Б. Эйхенбаума, А. Мышковской, С. Бычкова, Т. Мотылевой и др. Редпат хочет познакомить с этим «свежим материалом», почти не использованным до сих пор в западном литературоведении, читателей, в общих чертах знакомых с творчеством и биографией Толстого. В конце книги автор приводит краткую библиографию произведений Толстого и критических работ о нем – в значительной степени на русском языке, так как, по его свидетельству, число рядовых читателей в Англии, обладающих достаточным знанием русского языка, все увеличивается. Однако в этой библиографии обойдены ленинские работы о Толстом.
Книга Редпата, по словам самого автора, представляет собой «краткий обзор мысли и художественной прозы Толстого», имеющий целью наметить ряд проблем, достойных дальнейшего серьезного изучения. В информационной своей части книга представляется полезной и интересной, при этом имеется в виду не только собранный в ней библиографический материал, но частично также глава, посвященная художественной прозе писателя; глава эта в сущности содержит только перечисление произведений Толстого в хронологическом порядке с краткими аннотациями, в которых автор останавливается на тех или иных идейных и художественных особенностях творчества писателя, представляющихся ему наиболее значительными.
В книге немало верных наблюдений, которые, правда, не представляют для советского читателя ничего нового, но с которыми нельзя не согласиться. Редпат пишет о «беспощадной» правдивости психологического анализа уже в ранних произведениях Толстого, о некоторых новаторских художественных приемах молодого писателя, подчеркивает его «крайнее отвращение к лицемерию», «недоверие и презрение к искусственным описаниям»; мысли Толстого о превосходстве жизни над искусством автор связывает с реалистической эстетикой Белинского и Чернышевского. Редпат анализирует драму Анны Карениной, восхищается великолепным мастерством описаний «внешней и внутренней жизни» в «Казаках» и «Войне и мире», «гомеровской живостью деталей» в «Хаджи-Мурате» и т. д. Вместе с тем он оговаривается, что Толстой никогда не жертвовал «человеческим содержанием» ради «словесной пиротехники, игры метафор, символизма, чистоты формы» и подчеркивает жизненную силу толстовского реализма, всегда полного либо страстного утверждения, либо страстного отрицания.
Однако когда заходит речь о громадном общественном и обличительном значении произведений Толстого, то Редпат ограничивается, к сожалению, как правило, самыми общими и субъективными высказываниями: в повести «Детство» автор подчеркивает лишь темы религии и смерти, в «Анне Карениной» ограничивается проблемой семейных отношений, в «Воскресении» он считает Толстовскую критику общественного устройства несправедливой, факты преувеличенными, идеи ошибочными и т. д. Субъективные взгляды Редпата в научном отношении являются совершенно неприемлемыми » вызывают самые резкие возражения.
Редпат вновь поднимает вопрос, сама постановка которого в нашей науке уже давно признана неправомерной: «Кого в Толстом мы должны ценить больше – художника или мыслителя – и насколько больше?» Правда, в конце концов Редпат приходит к выводу, что художественное творчество и философские воззрения Толстого неразрывно связаны как проявление одной противоречивой, сложной и сильной личности. Однако фактически он, как и многие другие западные исследователи, придает «идеям» Толстого-мыслителя большее значение в современном обществе, чем его реализму.
Причем социальные, политические, морально-философские идеи Толстого интересуют автора не как ученого-исследователя, не в их исторической обусловленности, а с практической точки зрения современного либерального буржуа. Первая глава книги «Царство идей» посвящена в сущности взглядам на религию, политику, мораль и искусство самого автора, который принимает или отвергает те или иные идеи Толстого.
Критикуя взгляды Толстого на современное государство и пути развития общества, Редпат, по-видимому, стремится быть объективным: доказывая несостоятельность анархизма Толстого, утопичность его мечты об установлении царства божия на земле, он в то же время подчеркивает, что толстовский анализ современной экономической и социальной обстановки «настолько антикапиталистичен и полон такой сокрушительной силы, что не вызывает удивления тот факт, что Ленин в 1919 году требовал широчайшей гласности для произведений Толстого, ибо они помогали подготовке социальной революции». Однако это заявление никакие подтверждается конкретным анализом художественных произведений Толстого, критический пафос которых явно замалчивается Редпатом. Оно как будто понадобилось ему только для того, чтобы, отвергнув вместе с «политическими требованиями коммунистов» и критику Толстого, предложить, наконец, «истинные», хотя и «более мягкие», лекарства против социальных и экономических злоупотреблений, как то: высокая заработная плата, хорошие личные и производственные отношения между нанимателем и рабочим, энергичная и плодотворная работа привилегированных с сохранением привилегий, использование вооруженных сил только для защиты во время войны и т. д. Редпат тем самым фактически превращает книгу в своего рода учебное пособие, которое должно помочь рядовому благонамеренному буржуа приспособить Толстого к своему пониманию мира, обезвредить ту революционизирующую силу, которая заключена в его произведениях. И при этом автор наивно полагает, что дает читателям верное понимание и правильную оценку творчества Толстого.
В действительности Редпат так и не смог понять огромное общественное и историческое значение критического реализма Толстого. Он критикует современный психоанализ, который при оценке творчества Толстого изучает прежде всего его личную жизнь и семейные конфликты, объясняя воззрения писателя только особенностями его личности и тем самым лишая их всякого общественного значения; тем не менее сам Редпат остается в рамках этого взгляда. Хотя в третьей главе книги – «Формирующие силы» – автор указывает на сословную принадлежность, происхождение и окружение писателя, на различные литературные и философские влияния как на факторы, способствовавшие формированию взглядов Толстого, однако в своем анализе он не выходит за пределы личности и личной жизни писателя. Противоречия творчества Толстого объясняются им лишь противоречивостью сложной и трагической индивидуальности, а вовсе не противоречиями общественной жизни в определенный исторический период.
Отдавая должное искреннему стремлению доктора Редпата к популяризации творчества великого русского писателя, мы никак не можем принять его понимание и оценку Толстого.